Только оказалось, что это никому не нужно...
Отец вообще никогда не одобрял моих увлечений и интересов - он постоянно твердил, что я занимаюсь ерундой. И все надеялся, что со временем у меня "выветрится дурь из головы" и я стану таким, каким и положено быть "каждому уважающему себя юноше-ваннаху". Но мне хотелось стать таким, как учитель Заннус.
И отца это раздражало все больше и больше. Чем дальше, тем хуже стал он относиться к моему учителю, но все-таки терпел его, потому что Заннус был незаменимым врачевателем и приносил нашему народу немало пользы, а моему отцу - немало богатства...
Корди помолчал, потом через силу продолжил:
- И вот несколько дней назад у нас в селении стали готовиться к празднику Осенний Охоты. Слышала о таком?
Сагитта кивнула.
- Это когда оленей в жертву приносят?
- Ну да. Я никогда не любил этого кровавого обряда, но не присутствовать на нем нельзя. В общем, привязали трех оленей к жертвенным столбам на главной площади, а в полдень началась церемония. Обычно оленей приносит в жертву шаман, а ему помогает кто-нибудь из дружинников вождя. Но в этот раз отец решил, что пора мне, как он выразился, "становиться мужчиной". Думаю, он просто браги перепил... Короче говоря, берет он в руки нож, а мне велит держать жертвенную чашу. Перерезает горло первому оленю, а я стою с чашей, и в нее кровь горячая стекает. Второго оленя убивает мой брат, и я опять держу чашу, а сам все время в землю гляжу, чтобы страшной картины не видеть. А самого уже мутит.
Но вот подходит очередь третьего оленя. Отец забирает у меня чашу и отдает ее Снорри, а мне вручает жертвенный нож.
Я отступаю в ужасе, головой мотаю. Но отец и слышать ничего не хочет: совсем от запаха крови опьянел. И приказывает, чтоб я немедленно продолжал обряд, а иначе...
У меня в глазах помутилось. Нож на землю швырнул, кричу: не стану этого делать!
Отец рассвирепел, схватил меня за шиворот, в воздух поднял, стал трясти, кричать что-то. Я испугался, что он меня со всей силы о землю шмякнет...
И тут слышу: голос учителя. Старик подбежал к отцу, схватил его за руку и умоляет успокоиться, отпустить меня. "Разве ты не видишь, что твой сын совсем не такой, каким ты хочешь его сделать! Пойми это и смирись!"
И тогда отец просто обезумел. Выпустил меня и закричал страшным голосом: "Я сам знаю, каким должен быть мой сын! Не тебе, раб, мне указывать!"
И тут я услышал страшный удар и короткий вскрик учителя...
Поднял в ужасе голову от земли, вижу: лежит несчастный Заннус бездыханный, а отец стоит возле него, кулаки сжимает, дышит хрипло...
Корди содрогнулся, вспоминая страшные мгновения.
Сагитта сочувственно глядела на него.
- Жестокий у тебя отец...
- Он не всегда был таким, - вздохнув, ответил Корди. - Я помню, пока была жива мама, он был добрее... Бывало, даже играл со мной. Но мама умерла, когда мне было пять лет, и после этого отец стал сам не свой. А теперь...
Теперь мой мир перевернулся. Моего дорогого учителя не стало, и оставаться в поселке я был уже не в силах. Как только Заннуса похоронили, я взял лодку и сбежал с полуострова, чтобы больше не возвращаться...
- Тебя будут искать.
- Ну, пока вряд ли, - смущенно улыбнулся Корди. - Я и раньше частенько уходил в лес - чтобы понаблюдать за животными или просто побыть одному, так как мне не слишком нравятся мои жестокие соплеменники.
- Знаешь, а мы с тобой похожи! - засмеялась Сагитта.
Корди непонимающе поднял брови.
- Меня сильно бесят другие ведьмы, и поэтому я живу на отшибе. Бесят, в основном, из-за того, что постоянно требуют соблюдать строгую дисциплину, субординацию и прочую ерунду, которую я соблюдать не люблю и не хочу. В частности, наши правила требуют, чтобы ведьма, перед тем, как делать что-то по своему усмотрению, должна доложить об этом Старшим Ведьмам, и, только если они одобрят (ну, или хотя бы не будут иметь возражений), ведьме разрешается поступать так, как она задумала. Таким образом, всё "на свое усмотрение" исчезает почти полностью. А я пошла сюда, никому ничего не сказав, ибо мне решительно плевать на все эти идиотские порядки и законы... Но ты продолжай! Что с того, что ты часто удираешь в лес?
- Меня не сразу начнут искать: подумают, что я опять ушел на пару дней, - продолжил объяснение ваннах. - А когда хватятся, то, скорее всего решат, что я пошел берегом, - лодка, которой я воспользовался, принадлежала мне, и я обычно держал ее в тайнике. Ни о лодке, ни о тайнике никто не знал, кроме Заннуса... - тут у него опять встал ком в горле. - Поэтому, увидев, что все лодки у деревенских причалов на месте, наши решат, что я ушел пешком.
- А ты хитрый, - Сагитта запустила пальцы в волосы, убирая их с лица. - Еще что скажешь?
- Да я в общем-то уже рассказал все, - развел руками Корди. - Может, теперь ты скажешь еще что-то, кроме имени и принадлежности к ведьмам? Например, что ты все-таки делала в этой... Мрачной Топи?
<p>
Глава пятая</p>
Сагитта опять подняла на мальчишку глаза. Но зрачки менять не стала: все, что она хотела увидеть, она уже давно увидела - например, яркую радужную ауру ваннаха, которая сильно заинтересовала ведьмочку. Ее одолевало два противоречивых желания - рассказать о видении и промолчать. Подумав, Сагитта все же решила, что пока говорить не стоит, потому как она сама еще толком не знает, что ей делать дальше: ну, нашла она его и нашла (то есть он ее), и что теперь-то? Возможно, для начала стоит узнать мальчишку получше. И эта аура... просто бешеная радуга какая-то! Ведьма никогда такого не видела. Похоже, ей все-таки придется поговорить со Старшими после пяти лет отсутствия всякого общения с ними. Вот только как его поближе узнать-то, не домой же вести! Хотя... а что такого? Там ведь, кроме нее самой, никого больше нет, если не считать чуток агрессивного по отношению к чужакам Аделия! Ладно бы она жила в центре поселка - тогда привести ваннаха было бы проблематично, поскольку ведьмы-сторожа просто не пропустили бы его. Это если бы вообще не подстрелили, едва завидев его безрукавку вдали. Не любили они людей...
