Девушка отбросила мысли о Максе и углубилась в мир фасонов и тканей. Последнее время ей особенно нравились фантазийные и цветочные узоры. Выбирала она недолго и вскоре пришла к выводу, что темно-синее платье с цветочным декором идеально подойдет для сегодняшнего случая. Воодушевленная, она поднялась, быстро бросила журналы на прикроватный столик и собралась было позвать Дору, как вдруг вспомнила, что у горничной сегодня во второй половине дня выходной. Значит, нужно потерпеть со сменой платья.

Взглянув на каминные часы, она вспомнила, что нужно было совершить обход по дому. С момента отъезда мамы Юдит выполняла обязанности хозяйки дома, и к своей задаче она относилась очень ответственно – в надежде, что таким образом сможет помешать планам отца относительно ее замужества или хотя бы отложить их. В конце концов, она была ему нужна в настоящее время. Кто же будет находить общий язык с экономкой Маргарет, кто будет следить за близнецами или принимать гостей? Между тем она надеялась, что отец действительно отложил свои планы. Так как, за исключением своего многозначительного замечания недавно за обедом, он больше о них не говорил.

Юдит не могла не вспомнить свою мать Хелену. Ей никогда не нравилось заботиться о доме и о семье. Чаще всего она была уставшая и обессиленная, а временами и раздраженная, ее постоянно мучила головная боль. Юдит практически не могла припомнить радостные моменты. После рождения близнецов ее болезнь лишь усугубилась. Они постоянно искали и вызывали врачей, пока, наконец, один из них не поставил ей диагноз неврастения, или нервная болезнь. Это типично для женщин хрупкого телосложения.

Она перепробовала разные виды лечения, но улучшения не наблюдалось. Отец принял во внимание советы относительно смены климата и недавно построил виллу в районе Дегерлох. Однако вместо того, чтобы почувствовать себя лучше, мама еще больше заболела, так что зашла речь о радикальной смене климата. Тогда было принято решение в пользу акратотермы в Шварцвальде, и, действительно, спустя три месяца пребывания там мама вернулась отдохнувшей, а в последующие недели снова погрузилась в меланхолию и крайнее раздражение.

Дальше было время постоянных скандалов родителей. Они и раньше ругались, но в одночасье их ссоры показались Юдит куда серьезнее. Речь шла о новейшем виде лечения, которое мама хотела попробовать, какой-то вид естественного лечения, во всяком случае, Юдит так поняла. Для отца же это была необоснованная прихоть его жены. А когда он узнал, во сколько ему это обойдется, то все решил для себя.

Однако мама не сдавалась.

Неделями она обсуждала эту тему с поразительным для ее душевного состояния упорством, просила со слезами, надувала губы и переходила к различным угрозам, что поначалу приводило отца в ярость, но спустя время он все же согласился.

Наконец в мае она отправилась на озеро Гарда на лечение по новейшему методу, и дома все вздохнули с облегчением. Юдит очень скучала по маме, однако не хотела повторения тяжелых испытаний прошлых лет.

Пронзительный звук латунного колокольчика у входной двери прервал ее мысли. Казалось, кто-то постоянно его теребит, так что он звонил без остановки. Взволнованная Юдит вышла в коридор. Громкий звук прекратился только тогда, когда металлический треск оповестил о том, что дверь открывают. Она услышала тихий возглас, вслед за ним мужской голос и детский плач. Встревожившись, Юдит ускорила шаг.

По широкой лестнице, ведущей из комнат домочадцев сначала в бельэтаж, а затем вниз, на первый этаж и в вестибюль, ей навстречу неслась Бабетта. На ее лице был неподдельный ужас.

– Мадам! – прокричала она, задыхаясь.

– Не так быстро, Бабетта, – попросила Юдит. – Говори, что случилось?

– Мадам, – с трудом переводя дыхание, сказала Бабетта, – мальчики. Карл ранен! – Она указала вниз.

Ничего не ответив, Юдит подобрала платье и поспешила вниз по лестнице.

Когда она вышла в просторный вестибюль, к ней бросился Антон и расплакался. Она рассеянно гладила его по светловолосой кудрявой голове, с удивлением взирая на незнакомца, который медленно шел ей навстречу с Карлом на руках.

– О Господи! – произнесла она. – Это ужасно! Как это могло произойти?

При виде глубокой рваной раны ее охватил приступ тошноты. Еще и отца нет дома!

Бабетта, подоспевшая вслед за ней, обняла Антона, у которого все еще безудержно бежали слезы по лицу, и увела его на кухню.

– Я могу его где-то положить? Ему нужен врач!

Убедительный низкий голос незнакомца, который держал ее брата, заставил Юдит посмотреть вверх. Она взяла себя в руки.

– Да, конечно. Пойдемте.

Юдит быстро пошла вперед в ближайший зал и указала на стоящий там диван. Пока мужчина укладывал Карла, на пороге появился работник Роберт.

– Бабетта сказала, что мне нужно сходить за доктором Кацом?

– Да, Роберт, – попросила Юдит, – беги за ним, только быстро!

– Речь идет об открытом переломе, скажи это доктору, – добавил незнакомец.

Роберт кивнул. Когда он вышел за дверь, мужчина обратился к Юдит, которая стояла рядом с Карлом на коленях и гладила его по щеке. Мальчик стонал.

– Нам нужны чистые полотенца и кипяченая вода. Я начну обрабатывать рану. – Он взглянул на нее. – Не переживайте так сильно, госпожа Ротман. Он производит впечатление выносливого парня. – Его голос звучал нежно и успокаивающе, и Юдит поняла, насколько взволнованной она выглядит.

– Вода и полотенца, сейчас все принесу, господин, господин… – сказала она, запинаясь, встала и слегка пожала плечами.

– Райнбергер, – кивнул ей незнакомец. – Виктор Райнбергер.

– Господин Райнбергер.

Спустя час врач обрабатывал перелом. Виктор Райнбергер рассказывал, как все произошло, и помогал ему; Юдит также оставалась рядом с Карлом и следила за его дыханием и сердцебиением. Доктор Кац произвел анестезию эфиром. С одной стороны, для обработки перелома ему необходимо было обеспечить неподвижность пациента, с другой – боль была бы невыносима для мальчика.

– Ему нужно как можно меньше двигаться, – сказал врач, когда все было завершено, и он смог снять медицинскую маску. – Лучше всего оставить его пока в этой комнате.

Юдит кивнула:

– Я все сделаю.

– Да, кстати, – продолжил доктор Кац, – скорее всего, ему будет плохо, когда он проснется. Эфир часто вызывает тошноту. Возможно, он будет немного неспокоен. Дайте ему несколько капель экстракта валерианы и позаботьтесь о том, чтобы кто-то был с ним рядом. Карлу ни в коем случае нельзя вставать!

– Благодарю вас, доктор, – сказала Юдит. – Как вы думаете, как скоро он сможет вставать?

– Ну, такой молодой парень, – подмигнул он ей, – думаю, что где-то через две-три недели он уже сможет ходить на костылях. Разумеется, если не будет осложнений и если он будет беречь ногу. Перелом сам по себе не очень сложный.

– Слава Богу, – вырвалось у Юдит.

– Все выглядит хуже, чем есть на самом деле. На голени не очень много тканей над костью, поэтому рана кажется такой пугающей. Единственное, ни в коем случае нельзя допустить заражение. Поэтому первое время я буду приходить каждый день, чтобы сменить повязку. Когда мы будем уверены, что процесс выздоровления идет хорошо, вы сами сможете выполнять эту работу, госпожа Ротман.

– Вы даже не представляете, как я вам благодарна! – У Юдит будто камень с души упал.

– Он потерял много крови, – добавил доктор. – Позаботьтесь о том, чтобы ему приготовили мясной бульон, как только он сможет есть.

– Я все сделаю.

– А сейчас мне пора идти, госпожа Ротман. Если случится что-либо непредвиденное, сразу же зовите меня. Я живу поблизости.

Юдит хотела еще раз поблагодарить доктора, как вдруг дверь резко распахнулась.

– Как это могло произойти?! – В голосе Вильгельма Ротмана слышались в равной мере беспокойство и ярость. – Юдит! Ты же должна была следить за братьями!

Сделав три больших шага, он подошел к дивану и посмотрел на Карла: мальчик хотя и был бледным, но спокойно спал.