Действительно, намертво вложил, цинично подумал Ротман. Эта инвестиция уничтожила бóльшую часть его личных и корпоративных средств.

Почти в последнюю минуту все повернулось в лучшую сторону. Возможно, фон Брауна мучила совесть, кто знает, но он поддержал союз между детьми.

В любом случае Юдит могла бы попасться партия и похуже. Банкирский дом Брауна пользовался большим авторитетом. Она подарит своему мужу двух-трех детей и будет жить хорошо обеспеченной, спокойной и довольной жизнью.

У него не было причин корить себя.

Будущее шоколадной фабрики, а значит и наследство его сыновей, было в безопасности, а Юдит выйдет замуж, попадет в уважаемую семью, без финансовых проблем. С этим не стоило медлить.

Однако оставалась последняя зацепка: его дочь ничего еще не знала об Альбрехте. И при мысли о том, как она отреагирует на эту новость, Вильгельму Ротману становилось не по себе. Судя по тому, как отрицательно она реагировала на все его намеки относительно ее замужества, Ротман опасался категорического отказа. Он был хорошо с этим знаком на примере его жены Хелены.

В этот момент ему на глаза опять попалось письмо, которое он вчера получил и отложил в сторону. В качестве отправителя был указал Фридрих Эбингер, именно тот Эбингер, его личный противник, которому деньги рекой текли в кошелек.

Хотя он и сегодня не очень-то спешил открывать письмо, но взял конверт. Несколько раз он нерешительно перевернул его с одной стороны на другую, затем взял нож для бумаги и разрезал конверт.

Он внимательно прочитал информацию, указанную на находящихся внутри карточках. Его лицо прояснилось.

В мгновение ока появился изысканный способ поставить Юдит в известность относительно его решения так, чтобы упрямая дочь не разрушила его планы. И благодарить за это нужно было старика Эбингера. Все же он до сих пор терпеть его не мог.

В дверь постучали.

– Да! – крикнул он, отложив в сторону приглашения, и принял строгое выражение лица.

Дверь открылась, и Бабетта завела Карла и Антона. Затем она тихо закрыла дверь и остановилась за мальчиками.

– Уважаемый отец… – сокрушительно начал Карл.

– Замолчи!

Молча и потупив взгляд, сыновья стояли перед ним.

Вильгельм Ротман чуть было не начал их жалеть, но быстро взял себя в руки. Наказание было необходимо. Только так они вырастут порядочными и дисциплинированными людьми. И прежде всего ему нужно было выбить из них все эти проделки, чтобы они повзрослели и смогли впоследствии управлять фабрикой.

Он положил первого на колени и начал пороть по заднице.

– Карл ворчал. Антон не проронил ни звука, но у него по лицу бежали слезы, – рассказывала Бабетта, помогая Герти готовить ужин.

Хозяевам на ужин полагались жаркое из свинины со свежеиспеченным хлебом и яблочный штрудель. Для прислуги был айнтопф[8] из чечевицы. К сожалению, без сала. С тех пор как хозяйка уехала в санаторий, Ротман был скуп на мясо.

Дверь в кухню распахнулась.

– Старик… хозяин приказал собраться всем после ужина в вестибюле, – запыхавшись, сказал Роберт.

– Что ему от нас надо? – удивленно спросила кухарка.

– Я догадываюсь, – сказала Бабетта и направилась к выходу.

– Я тоже, – согласился Роберт. – Он хочет лишить нас выходных.

– Я уже слышала. Он говорил это своей дочери, – объяснила Бабетта. – Чтобы не оставлять мальчиков без присмотра.

– Он сам не может справиться со своими сыновьями, – возмутился Роберт.

– Роберт! – предостерегла его кухарка. – Не критикуй хозяев!

Роберт подошел к большой чугунной плите и дернул Бабетту за ленточку фартука.

– Что у вас здесь есть вкусного?

Бабетта оттолкнула его.

– Оставь меня в покое, иначе ничего не получишь!

Роберт засмеялся:

– Я уже унюхал. Вкусно.

Он нежно посмотрел в напряженное лицо Бабетты. Она только искоса окинула его тревожным взглядом.

– Ты же не дашь мне умереть с голоду, Бабетта, – он попытался пошутить. – Иначе у тебя не будет защитника!

Она выпрямилась и посмотрела на него. Ее светло-зеленые глаза заблестели.

– Единственное, что мне не нужно, – это такой защитник, как ты! Ты постоянно за мной шатаешься! – она говорила все громче и пронзительнее. – Ты мне не нужен. Я тебя терпеть не могу. Оставь меня в покое!

Роберт вздрогнул.

Герти громко кашлянула.

– Ну, я не считаю, что Роберт шатается за тобой, – сказала она, поставив корзинку с хлебом на длинный деревянный стол, за которым прислуга собиралась на короткий ужин. – Он просто переживает. Как и я.

Она говорила спокойно, но Бабетта бросила поварешку в чечевицу и вышла из помещения, не сказав ни слова.

Роберт стоял как вкопанный, кухарка вздохнула.

– Я и правда не знаю, к чему приведет вся эта история с Бабеттой.

– В любом случае ни к чему хорошему, – заметил Роберт разочарованно. К его беспокойству добавилась ярость. – Но если нам сейчас запретят выходить из дома, то она, возможно, немного успокоится.

– Что ты имеешь в виду?.. – спросила Герти, но в этот момент в кухне появился Тео со своим «Пахнет вкусно!» в сопровождении Доры.

– Я как раз забрал молодую хозяйку из Штутгарта. Она явно весело провела время! – рассказал он.

– Значит, у нее был хороший день, – проворчала Герти и достала поварешку из чечевицы.

– От нее необычно пахло, – сказал Тео. – Стойлом, что ли…

– Да перестань, это точно не от мадам, а от твоих кляч, – быстро возразила Дора и села за стол. Она знала, что Юдит была в зоопарке, и хотела ее защитить.

– Давайте присаживайтесь, еда готова! – велела кухарка, взяла айнтопф с плиты и принесла на стол.

Тео пожал плечами и сел за стол.

В этот момент пришла экономка.

Она посмотрела на присутствующих.

– Где же опять Бабетта?

На какое-то время все растерянно замолчали, затем Роберт сказал:

– Она плохо себя чувствовала. Наверное, пошла в свою комнату.

Взгляд Маргарет стал очень строгим.

– Это не должно входить в привычку. Есть четкое расписание приема пищи, которого необходимо придерживаться. И еще. Близнецы в ближайшие дни остаются без ужина. Распоряжение хозяина.

– Что? – выкрикнула кухарка. – Но ведь это же дети, им нужно кушать!

– У хозяина есть на то свои причины, которые мы не можем оспаривать! – Экономка поставила Герти на место и села во главе стола.

Во время еды нельзя было громко разговаривать. Роберт действительно был голоден, но есть ему не хотелось. Что он мог сделать для Бабетты? Рассказать Ротману? Но он сразу выставит ее за дверь, и тогда она на самом деле пропадет.

Нет, он, как и прежде, будет наблюдать за Бабеттой, даже если это и приведет к тому, что она перед ним еще больше закроется. Других вариантов не было.

Ветер был неистовый. Он обдувал дом, вырывал кровельную черепицу, сотрясал двери. Раскаты грома предвещали одну из последних гроз этим летом. Молния сверкала всю ночь и через неравные промежутки времени освещала комнату Юдит. Затем упали первые тяжелые капли дождя. Вслед за этим они начали бить по оконным стеклам.

Сначала Юдит не собиралась из-за погоды отказываться от безмятежного сна, однако громкий лязг на улице ее напугал.

Она неохотно откинула мягкое одеяло, подошла к окну, отодвинула тяжелую занавеску, чтобы посмотреть, что же там происходит.

На улице было беспросветно: потоки дождя, льющиеся по окнам, не давали ничего рассмотреть. Было невозможно разглядеть хоть что-то – лишь расплывчатые тени раскачивающихся на ветру деревьев.

Юдит некоторое время стояла в темноте и прислушивалась, может, шум повторится, но, если не учитывать гул ветра, все было спокойно. Разочарованно вздохнув, она задернула занавеску и легла в кровать. Возможно, это разбилось стекло уличного фонаря. Или ей просто послышалось.

Как только она снова задремала, ее разбудили. На этот раз знакомый скрип входной двери ее комнаты.