Text © Gösta Knutsson

Illustration © Eva Alexandrowa-Lefferts

First published by Bonnierförlagen AB

Published in the Russian language by arrangement with Bonnier Rights, Stockholm, Sweden and Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden

Иллюстрации: Эва Александрова-Леффертс

© Екатерина Чевкина, перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2019

– Налле Лапсон! – сказала Лотта.

Налле Лапсон поднял на нее глаза. Он сидел в кресле-качалке и вязал крючком.

– Я могу быть чем-то полезен? – поинтересовался он.

– Да, Налле Лапсон, – ответила Лотта. – Я тут кое-что подумала, а именно – что тебе в самом деле просто необходимо научиться читать. И считать.

Налле Лапсон отвел взгляд.

– Боюсь, замучает меня все это учение, – сказал он. – Я только-только вязать научился – может, пока и хватит?

– А что это ты вяжешь? – спросила Лотта.

– Вожжи, – сообщил Налле Лапсон.

– Но ты же собирался связать бабушке кухонную прихватку, – напомнила Лотта.

– Я передумал, – сказал Налле Лапсон. – Вожжи лучше. И бабушке они очень кстати будут, если она решит покататься на лошади. В тележке или верхом. Десять тысяч метров вожжей!

– А ты знаешь, Налле Лапсон, как пишется слово «вожжи»? – спросила Лотта.

Налле Лапсон снова отвел глаза.

– Знал бы, если захотел, – помолчав, ответил он, – только зачем? Главное – понимать, что такое вожжи.

– Уметь читать, писать и считать надо всем, – сказала Лотта. – Бабушка умеет, и трубач, и я. Один ты не умеешь, Налле Лапсон!

– Понимаешь, в нашем лесу школ было как-то маловато. – Налле Лапсон сощурился.

– Потому я и решила начать тебя учить, – сказала Лотта. – Ну-ка, Налле Лапсон, как, по-твоему, пишется слово «вожжи»?

– Ц, Ф, мягкий знак, тридцать семь, – ответил Налле Лапсон. – Ну, в общем, в этом духе.

– «Вожжи» начинаются на В, – сказала Лотта. – Ты сам разве не слышишь?

– Вожжи начинаются на Во. Мед с сухариками – тоже во! – И Налле Лапсон показал лапой, до чего хорош мед с сухариками.

– Не отвлекайся, Налле Лапсон! Вожжи начинаются на В, а потом и правда идет О.

– Ну конечно! О, мед! О, сухарики!

– Замечательно! – сказала Лотта. – Говорить «О!» ты умеешь. А как пишется, знаешь?

– Через Щ, – сказал Налле Лапсон.

– Налле Лапсон, Налле Лапсон! – вздохнула Лотта. – Когда мы говорим «О», то пишем букву О. Это знают даже малые дети. То же самое и с «А!». Знаешь, как пишется «А!», а, Налле Лапсон?

– Через О, – сказал Налле Лапсон.

– Налле Лапсон, Налле Лапсон! – снова вздохнула Лотта.

– Но ты сама сказала, что с «А!» то же самое, что с «О!». Если «О!» пишется через букву О, то, значит, и «А!» должно. Иначе я в жизни не выучусь читать!

– Давай тогда писать, – сказала Лотта. – Садись-ка со мной, Налле Лапсон!

Налле Лапсон вылез из качалки и сел к столу рядом с Лоттой.

– Вот смотри! – сказала Лотта. – Я рисую кружочек. Это и есть буква О.

– Я думал, это лицо, – сказал Налле Лапсон. – Давай нарисуем ей глазки.

– Ну что с тобой делать, Налле Лапсон! – всплеснула руками Лотта.

– Можно нарисовать ей носик? – предложил Налле Лапсон. – А под ним усики?

Светило солнце, птицы распевали весенние песни, цвела сирень, и мороженщик на площади только успевал продавать свой товар. Бургомистр уже купил одно мороженое с утра, а потом пришел карамельщик, и трубач, и портной, и кондитер, и Лиза с Садовой улицы, и Улле с Новой, а потом снова пришел бургомистр.

– Только тетке не говори! – шепнул он мороженщику и испуганно огляделся по сторонам.

Затем пришел начальник станции, и матушка Хильдегарда из булочной, и Юхансон с почты. А потом появился Налле Лапсон.

– Как бы купить тут мороженого, – сказал он и положил на блюдечко одну крону.

– А я ничем другим и не торгую, – ответил мороженщик. И завел свою скороговорку: – Авоткомунапалочке-встаканчикеврожкеванильногоклубничногомалиновогоабрикосовогофисташковогоподвадцатьпятьэрепотридцатьпятьэрепосорокпятьэрепопятьдесятпятьэре?

Все сливалось в одно длинное-предлинное слово!

– Хотелось бы купить напалочек, – сказал Налле Лапсон. – Из ванили, если можно. Одну для бабушки, одну для Лотты и одну для меня. По тридцать пять эре.

– Тогда этого не хватит, – сказал мороженщик и показал на крону. – Нужно еще пять эре.

– Неужели нужно? – удивился Налле Лапсон.

– Именно что нужно, и именно столько, – сказал мороженщик.

Налле Лапсон призадумался. И вдруг просиял:

– А может, вы отлизнете на пять эре от одной напалочки – и все сойдется!

Мороженщик не удержался от смеха.

– Будешь должен пять эре, в другой раз занесешь, – сказал он и, положив в пакет три мороженых, протянул Налле Лапсону.

Налле Лапсон шел домой в радостном расположении духа. Вот будет сюрприз для бабушки и Лотты! Ведь эта крона была последней монеткой, которая оставалась у Налле Лапсона в копилке.

Лотта уже стояла на крыльце.

– Мы с бабушкой решили устроить пикник, раз погода такая хорошая. Пойдешь с нами?

– Конечно, пойду, – сказал Налле Лапсон. – Если, конечно, возьмете.

– Разумеется, возьмем, – сказала Лотта. – Если, конечно, хочешь.

– Разумеется, хочу, – сказал Налле Лапсон. – Если ты не против.

– Разумеется, не против, – сказала Лотта. – А кстати, что у тебя в пакете?

– Секрет, – сказал Налле Лапсон и лукаво усмехнулся.

– Но ты же не взял это без спросу? – встревожилась Лотта.

– Нет-нет, – ответил довольный Налле Лапсон. – Не взял. Купил на собственные деньги. Но это секрет.

– Ну ладно, – сказала Лотта. – А теперь нам надо собрать провизию для пикника. Не хочешь мне помочь, Налле Лапсон?

Еще бы Налле Лапсон не хотел! Вместе с Лоттой они положили в рюкзак буханку хлеба, колбасу, три бутылки ситро и банку меда. А еще, тайком от Лотты, Налле Лапсон сунул туда же свой пакет с мороженым на палочке.

– А что делают на пикнике? – спросил Налле Лапсон. – Едят – это понятно, а еще?

– Лежат на травке, любуются цветами, слушают птиц, – объяснила Лотта. – А еще можно играть во всякие игры, кувыркаться и петь песни.

– А на гармонике можно играть? – спросил Налле Лапсон.

– Ну конечно, – сказала Лотта. – Если кто умеет, конечно.

– Прихвачу-ка я тогда свою гребную маргошку, – сказал Налле Лапсон.

Бабушка, Лотта и Налле Лапсон сели в автобус в белую и красную полоску, который отходит на Бюллербергу ровно в двенадцать часов каждый день, если только нет дождя.

Автобус был полон, но все молчали, никто не произнес ни словечка.

«Как-то тут уныло, – подумал Налле Лапсон. – Повеселю-ка я их и сыграю на губной гармошке».

Он достал гармошку, приставил к пасти и дунул.

Водитель подскочил до потолка и вырулил в канаву.

– Что вам сыграть – девятую симфонию Бетховена или «Цыпленок жареный»? – поинтересовался Налле Лапсон.

– Что покороче! – буркнул какой-то старичок.

Налле Лапсон заиграл «Цыпленка».

– Все-таки Бетховена ни с кем не перепутать, – сказала одна из пассажирок.