Данная гипотеза, однако, не подтвердилась. Возможно, это связано с тем, что сложность сообщения – понятие не формальное, а субъективное; ее трудно измерить, и то, что кажется сложным для автора, могло не быть таковым для адресата. Скорее всего, можно говорить лишь о разных видах сложности.

Тем не менее в ходе анализа лекторского диалога была выявлена ранее не известная интерактивная функция иллюстраторов – помочь отправителю некоторого вербального сообщения в его шифровке и трансляции, в кодировке каких-то смыслов с помощью телесного кода и помочь адресату распознать и дешифровать кодируемые по-разному смыслы и интерпретировать все сообщения целиком.

Остается нерешенным вопрос, можно ли объяснить полученный результат намеренностью (интенциональностью) действий жестикулирующего человека. Мы можем предложить объяснение роста числа иллюстраторов их большей, так сказать, «естественностью» в ситуациях, когда эти жесты, как в случае лекторского диалога, видимы.

П. Экман и У. Фризен, говоря об иллюстраторах (Ekman, Friesen 1969), отмечают, что люди осознают их использование в гораздо меньшей степени, чем использование эмблем. Это необходимо отметить особо, как пишут авторы, поскольку весьма вероятно, что использование человеком иллюстративных жестов хоть и находится на низком уровне осознанности, тем не менее является намеренным.

Многие слова и даже целые высказывания лекторов сопровождаются теми или иными иллюстративными жестами, например мелкими движениями головой, глазами, руками, пальцами и др. Часто встречающиеся в устных лекторских текстах указательные слова здесь, вот, тут, этот или местоимения я, мы и их формы в косвенных падежах обычно выступают вместе с легким движением руки, направленным в сторону говорящего, если тот стоит лицом к аудитории, причем употребления слова мы и его форм обычно сопровождаются чуть заметным вращательным движением руки. Напротив, использование в речи лектора таких местоимений, как вы, они, тот, там, сопровождается иллюстраторами, отображающими движение от говорящего в направлении реального или воображаемого человека или предмета. Высказывание Да ну? в норме сопровождается вскидыванием головы и поднятием бровей, высказывание Никогда! – покачиванием головы и т. п. Некоторые из иллюстраторов, например отдельные типы ритмических жестовых ударений – пощелкивания пальцами, ритмичные постукивания ногой или взмахи руками, – помогают человеку вспомнить ускользнувшее от него слово и извлечь из своей пассивной памяти нужное название предмета или обозначение понятия, действия или свойства. Такие жесты объединяет общее назначение: они освобождают застрявшее слово, и мускульная активность говорящего как бы выталкивает слово наружу, активизируя «лексическую память» (термин, принадлежащий, по-видимому, американскому психологу Р. Клауссу), убыстряя и делая процесс речевого общения более гладким.

Ниже мы последовательно рассмотрим отдельные типы лекторских жестов или, точнее, жестов в условиях лекторского диалога.

В этом разделе мы покажем, что русские жестовые ударения в лекторской речи выполняют следующие функции: они (а) выявляют некоторые аспекты когнитивной деятельности говорящего, а именно процесса формирования смысла; (б) отражают отдельные специфические моменты в ходе порождения текста, то есть трансформации смысла в высказывание; и (в) помогают в организации линейной структуры высказывания.

Мы рассмотрим несколько разновидностей жестовых ударений – каждую в ее взаимодействии с высказыванием.

Жестовые ударения, свойственные лекторам, по своей форме в норме представляют собой краткие по времени, относительно небольшие по амплитуде и простые, как правило однонаправленные, движения руки или головы (кивки в такт речи). Чаще всего эти жесты по времени и месту согласованы с ударным слогом слова. Данный тип иллюстраторов в речи лекторов – один из самых частых и составляет, по нашим подсчетам, примерно 50% иллюстраторов.

Можно различать по значимости основные и дополнительные (вторичные) жестовые ударения. Основное жестовое ударение представляет собой четкое и ясное кинетическое движение, обычно сопровождающее сильное речевое ударение или предшествующее ему. Основные жестовые ударения выполняют в коммуникации роль, аналогичную той, которую играют на письме некоторые пунктуационные знаки, не только выделяя, но и одновременно отделяя одну порцию информации от другой. Тем самым жестовое ударение как бы придает пунктуации визуальную форму. Дополнительное, или вторичное, жестовое ударение является движением более ослабленным, то есть менее акцентированным по сравнению с основным ударением. Оно противопоставлено безударному кинетическому движению, сопровождающему речь. Ведущая функция всех основных русских жестовых ударений в акте лекторской коммуникации – грамматическая.

И при синтезе устного текста, когда принимается во внимание взаимодействие словесного и жестового кодов, и при анализе встречающихся в таком тексте употреблений жестов необходимо, как мы уже говорили, учитывать фактор времени, прежде всего временного таксиса. Как известно, жестовые ударения по времени обычно предшествуют речевым отрезкам, которые они сопровождают, или паузам, предваряющим смену говорящих в процессе диалога (хотя разница во времени между жестовым ударением и соотносимой с ним единицей речи в норме чрезвычайно мала). Согласно данным работы (Schegloff 1984), в английском языке жестовые ударения имеют в высказываниях постоянное место: как правило, они ставятся на последнем акцентно выделяемом слоге непосредственно перед теми сегментными речевыми или параречевыми единицами, с которыми они связаны.

По типу исполнения различаются однократные и многократные, или, иначе, ритмические, ударения. Ритмические ударения в выделенном фрагменте лекции характеризуют либо каждый слог в составе слова, важного для понимания всего текста, либо только ударный слог в каждом слове данного фрагмента. Мы рассмотрим здесь три русских лекторских жеста-ударения и укажем на некоторые характеристики их взаимодействия с вербально выраженным содержанием.

Типичным примером однократного или, чаще, многократного жестового ударения является иллюстратор сечение ребром ладони. Назначение этого жеста состоит не только в выделении каких-то слов или слогов – в нем присутствует очевидный иконический компонент значения. Вообще, для многих иллюстраторов, и в частности жестовых ударений, существуют достаточно сильные мотивации и связи исполняемых жестовых движений и выражаемых ими значений, которые являются хорошим диагностическим ключом для понимания скрытых психических и ментальных процессов.

Существуют два основных варианта исполнения жеста сечение ребром ладони, употребляемых в лекциях, по нашим подсчетам, примерно с равной частотой. В одном из них, так сказать

более резком варианте

, жест свидетельствует о том, что, делая текст рубленым (слова в этот момент произносятся обычно более резко и с большей, чем в норме, паузой, голос повышается), лектор отвергает какие-либо сомнения в истинности произносимого им текста. В другом,

менее резком варианте

жест интерпретируется как некоторое предположение или допущение со стороны жестикулирующего лица, отсекающее какие-то иные возможности.

Если жест сечение <ребром ладони> характерен для мужского стиля поведения, то женскому стилю присущ другой жест. Это плавное отведение руки в сторону – жест, интерпретируемый как приглашение к обсуждению альтернативы. В этом случае имеет место не столько подчеркивание какой-то мысли, сколько нечто вроде визуальной иллюстрации движения мысли, правда именно той, которая связана с данным жестом или, чаще, с сопутствующим высказыванием.

Структура речи и тип произносимого предложения тоже влияют на жестикуляцию. Быстрое сечение руки плохо соединяется с вопросом, но хорошо сочетается с восклицанием, а плавное и спокойное движение комбинируется с восклицанием плохо.