Бойцы Стефана не прекращали стрелять, а мои силы уже были на исходе.

Медведь за моей спиной открыл глаза и поднял голову. Опираясь на передние лапы, он вгляделся в происходящее, и в карих медвежьих глазах заиграли молнии. Подняв тело внушительных размеров на четыре лапы, Святибор зарычал, оповещая мир о том, что он вернулся. Вот он какой хозяин лесов, как сказал деда Леша: батюшка- медведюшка - Святибор.

 Оглушительный рёв, вырывающийся из его оскалившейся пасти, вогнал людей Стефана в ступор. Солдаты прекратили огонь, стояли и смотрели, как вкопанные, на медведя- великана. Он сделал шаг и Земля содрогнулась.

Бойцы, те, кто потрусливей бежали, а смельчаки возобновили по нему стрельбу.

Медведь встал вровень со мной. Его когти врастали в землю, от них прямо к солдатам Стефана побежала волна из земли и молний. Дойдя до бойцов, она подбросила людей в воздух метра на три. Те, кто неудачно приземлился, остались лежать, а остальные, не геройствуя, отползали назад. Держать огненный щит больше не имело смысла. Стефана среди людей не было. Он сбежал, как и все его прислужники-трусы.

 Святибор сверху вниз смотрел на меня человеческими глазами, а потом мотнул головой в сторону берега. Отец!

Подбежала и присела к Арсению, который придерживал тело папы. Я приготовилась влить в отца остатки своей силы, чтоб излечить его рану, но огонь заупрямился и скрылся. Отец открыл глаза и с улыбкой закрыл их навсегда. Из его груди, вместе с последним выдохом, вырвался белый легкий солнечный зайчик, тонкий и гибкий, как светящийся полупрозрачный лист бумаги. Он вспорхнул и полетел в небо. Я так хотела поймать его, но не смогла. Где же этот серп Мары, когда он так нужен?

- Папа! Папочка! Ты не можешь этого сделать. Нет! – мою грудь сдавило, я просто задыхалась от боли. - Этого не может быть! Я только нашла тебя! Папа.

Я обняла его, так как давно хотела это сделать. Его кровь осталась на моих руках, как знак того, что это правда, и мне не снится кошмарный сон.

Арсений посмотрел на меня, мокрыми от слез глазами.

- Отец попросил передать тебе, что его время пришло. На небе не могут одновременно светить два солнца.

Позади меня зарычал медведь. Он мягко шёл на своих огромных лапах . Приблизился ко мне, и закусив капюшон моей куртки, потянул на себя, оттаскивая меня от отца. Протащив метра три, отпустил и вернулся к Арсению. Ткнул его носом в плечо и указал головой на меня. Арс аккуратно положил тело папы на землю, встал и подошёл ко мне. Медведь оказался между нами и отцом, он закрыл свои, полные грусти, глаза и заревел, сотрясая воздух на сотни метров. Мы отшатнулись и отошли еще дальше. Святибор же поднялся на задних лапах, резко опустился и с силой ударил передними лапами о землю. Земля поднялась, как морская волна, подхватив тело отца. Мягко, словно мать, укладывающая ребенка в колыбель, она опустила его на дно ямы, в которой раньше находился Синий камень, и накрыла своим холодным покрывалом.

Мы с Арсением стояли, обнявшись, не в силах сказать хоть что-нибудь.

По приказу Святибора к месту захоронения начали собираться осколки Синь- камня. Их притягивало туда, как магнитом, и в итоге груда мелких камней заняла своё прежнее место. Медведь кивком головы позвал меня подойти ближе. Он заревел, призывая силу. Из его острых когтей, в сторону каменного кургана побежали молнии. Мой огонь завыл в унисон с ревом медведя, вливаясь в ту бесконечную вселенную силы, что наполняла Святибора. Пламя, соединившись с силой духа Земли, плавило осколки камня, превращая их в единое целое. Сколько это длилось, не знаю, но когда мы остановились, восстановленный валун стал действительно синим.

- Прощай, отец.

Кто-то бежал по деревянному настилу от сувенирных рядов, но резко остановился, заметив возле нас гигантского медведя. Кто это был, не разобрала, в глазах было мутно от слёз.

Медведь- Святибор, исполнив долг перед отцом, не издавая больше ни звука, развернулся к нам хвостом и направился к озеру. Какое-то время он ступал по водной глади, не утопая в ней, как по обычной дороге, затем его окутали молнии и наконец, он просто растворился в воздухе, как утренний туман.

 А человек, бежавший к нам, оказался Иваном. Он подошёл ближе, смотря в сторону озера на исчезнувшего хозяина лесов.

- Что это было? Это он и есть, этот дух из камня?

Мы кивнули головой. Иван, изучив наши лица и грязную одежду, тревожно спросил:

- Ярина, Яросвет, с вами всё в порядке?

Мы снова молча кивнули.

Иван стоял здесь, хотя должен был быть в храме и ждать меня с Арсением. Он ослушался приказа Гриши?

- Иван, что случилось?

Он был взволнован и не мог найти нужных слов.

- Ярина, мы только приехали. Мы не успели…там…- он указал в сторону дороги, где остались Гриша и Сергей. – там ребятам очень нужна твоя помощь.

О, нет! После всех выстрелов и взрывов, было бы чудом, если они остались живыми. Мы со всех ног побежали к дороге. Никого из людей Стефана мы встретили, ни живых, не мёртвых. Быстро же они зачистили место боя. Или об этом позаботился Святибор?

Мы преодолели обратный путь от камня до ворот за считанные секунды.  Но от увиденной картины, в сотый раз за последние сутки, у меня в жилах застыла кровь. От машины, на которой мы приехали сюда, осталась лишь дымящая груда железа. Рядом был припаркован микроавтобус, и возле него, на асфальте лежали искалеченные Григорий и Сергей. Оба находились без сознания. Над ними склонился Федор. Он разрезал ножом и аккуратно сдвигал грязную одежду с их израненных тел. Бронежилеты не сильно помогли им. Дядь Серёже повезло больше. У него неестественно выгибались ноги и руки, других серьёзных повреждений не было видно, кроме мелких ссадин на руках и лице. А вот Григорий взял на себя весь удар. Удивительно, что он еще жив. Половина лица Гриши была просто месивом из костей, крови и грязи. Но лицо было не единственным, что вызывало беспокойство. Ребро вылезало из живота, глубокие раны, переломы рук и ног, и еще множество других внутренних и внешних повреждений - всего этого набора было достаточно, чтоб считаться мёртвым. Но его сердце всё еще билось. Я не могла больше просто стоять и ничего не делать. Спасибо Святибору, сил во мне было достаточно, чтоб излечить целую армию.

- Федор, позвольте мне.

Мой огонь, грел, но не сжигал. Он входил в тела моих защитников и восстанавливал клетку за клеткой, сращивал кости, соединял разорванные ткани, запускал уже остановленные процессы очистки организма. Это было так необычно. Я такое только в фильмах видела. Это ли не счастье – помогать людям: лечить их, дарить новую жизнь. Я наблюдала, как раскрываются их легкие, наполняя кислородом кровь, которая, текла по венам и артериям, подчиняясь приказам здорового сердца. Процесс излечения был не быстрым, но меня никто не торопил, никто не дергал и не отвлекал. Все смотрели, затаив дыхание. Лоб и щека Григория, к сожалению, останутся со шрамами, но глаза и другие важные органы на лице будут функционировать, как и прежде. Сергей уже открыл глаза и приходил в себя. Гриша пока лежал без движения. Он был жив, но организм получил такой стресс, что пока что не в состоянии поверить в то, что он жив.

- Серёга, ты как? – шепотом спросил у него Иван.

- Как будто я умер и воскрес. – прохрипел неунывающий наш Шумахер.

- Это не далеко от истины. – подтвердил Федор, утирая пот со лба.

Да, жаркое выдалось утро.

Я только одного не могу понять, почему мой свет, сейчас буквально достал с того света двух обыкновенных людей, и не стал лечить отца, который был особенным, по крайней мере для меня? Неужели это «пришло моё время» сильнее нашей родовой силы?

Но мои рассуждения прервал голос Гриши.

- Жаль, что твоя большеглазая подруга - дух, я бы на ней женился. Красивая она у тебя. – глядя в небо, хриплым тихим голосом произнес Григорий.

- Очнулся! – обрадовались все.

Я проследила за взглядом Гриши, и заметила далеко в небе среди облаков белого лебедя - свою Берегиню.