До этого он, однако, вспомнил свой печальный разговор с Мишель – проституткой, которая оказалась в трудном положении из-за больного сына. И если вчера Гедеон ещё думал о том, что его визит с призывом к другой жизни можно считать пораженческим, то на свежую голову он думал совершенно не так. Визит был удачен, решил он. Гедеон по-настоящему выиграл, так как впервые не просто подумал о совершении благого деяния, но и попытался его свершить. Другое дело, что не вышло. Не вышло сейчас, так выйдет в другой раз, подумал он. Гедеон также переосмыслил плачевное положение Мишель, которому он вчера из-за всех сил сочувствовал. Для этого ему хватило вспомнить ту роскошь, показывающую с одной стороны зажиточность этой дамы, а с другой, что этой девице очень присуще стяжательство.

Думал Гедеон и о визите к своим родителям, который оказался очень приятным, несмотря на некоторые слова, произнёсенные им на повышенном тоне, в адрес матери. Вообще родители на самом деле не просто не рассердились на него, но и поддержали в такой сложный момент. И пусть мать вчера ненадолго стала заблуждаться насчет причин, приведших к отчислению Гедеона и он из-за этого на неё вспылил, на утро вся прежняя неприятность столь колкого момента сошла на нет.

А вот удивление тому, каким все-таки неугасаемым стремлением к справедливости и революции обладает его уже старый отец, все-таки никуда не делось, и Гедеон стал даже думать над причинами того, почему его отец превратился из-заядлого сторонника консервативного порядка в настоящего радикала. Ранеё Гедеон думал об отце, как о бывшем революционере, как о борце с либеральной заразой, который в прошлом прошёл ни один круг ада. В общем, считал он отца одним из огромного числа сторонников возвращения режима железной власти монарха, и верховенства его закона. Теперь же Гедеон осознавал, что отец не так уж прост и его идеи на порядок выше тех, что воплощены в действующем политическим режиме; Гедеон даже заподозрил, что идеи его отца сопряжены с каким-то эсхатологическим пониманием мира, не связанными с материальными ценностями и ориентирами. В этом Гедеон усматривал поверхностную схожесть отца со сторонниками власти Его Величества. Гедеон даже невольно вспомнил Роузи – симпатичную молодую жену Томаса, – которая ждет переход в новый мир, в мир идеальный, совершенно не похожий на этом мир со всеми его изъянами и недостатками. Новый же мир, по мнению Гедеона, может быть только Раем на земле переход на него должен сопровождаться изменением преобразованием законов физики, а также преобразованием биосферы и открытием ноосферы.

И тут Гедеон объединил многих своих близких, знакомых и вдруг пришёл к выводу, что и его отец, Роузи, Ольсон и куча других людей всем сердцем желают этот новый мир получить, войти в него, соприкоснуться с ним. «А разве мне такая мечта чужда?» – неожиданно спросил себя Гедеон и тут же понял, что он тоже является тем, кто мечтает осуществить переход в новый, совершенно иной мир – фантастический, феноменальный, идеальный, который в сравнении с этим миром могущественный оригинал над блёклой тенью. Такой мир должен соответствовать всем человеческим потребностям души и тела, подумал Гедеон. «Так неужели все человечество является носителем этой невообразимой идеи о переходе на новый этап? – воодушевленно спросил себя Гедеон, – а не навязана ли она кем-то?» Он с удовольствием начал сам отвечать на свои вопросы: «Идея эта навязана быть не может просто технически и, скорее всего, просто восходит к естеству человеческому. Слишком уж наш мир неидеален, что бы мы им могли в полной мере удовлетвориться: голод, войны, боль, но хуже всего этот свирепый страх. А всё это вместе, причиняя физические неудобства, несомненно, действуют на психику, ведя соответственно к стремлению человека, боящегося умереть, перейти в другой, совершенно восхитительный идеальный мир».

Долгие размышления привели нашего героя к состоянию сильной эйфории; он начал получать настоящие удовольствия от тех умозаключений, который проецировались и рождались в его напряженной голове. Но вот сама голова уже не выдерживала и вскоре начала болеть, будто давай сигнал, что пора бы уже угомониться. Так, по крайней мере, понял Гедеон и тотчас пошёл налить себе чаю. После он походил по своей небольшой комнатке, сделал небольшую зарядку и выглянул в маленькое окошечко. Ему сильно захотелось прогуляться по маленьким серым улочкам Метса, дабы взбодрится и окончательно разрешить все свои мысленные проблемы. Но просто болтаться по городу Гедеону не хотелось – он всё-таки любил проводить время с максимальной пользой и задумал пойти в продуктовую лавочку к Дэну, дабы набрать себе чистой воды и продуктов. А допивая вкуснейший чай и восхищаясь вкусом чистой воды, Гедеон вспомнил про своих соседей, которые обещали собрать для него немного ненужной электроники. Гедеон надеялся: этого немного хватит, что бы забить продовольствием целый рюкзак.

Собравшись с мыслями, он решился и, надев свою теплую осеннюю куртку с капюшоном, закинув на спину большой рюкзак, пошёл в квартиру, где жило семейство Томаса. Постучавшись Гедеону долго ждать не пришлось. Ему открыли почти сразу же. Открыл сам Томас с обезумевшими, полусумасшедшими глазами на выкате. Вид соседа говорил Гедеону об очень многом. В особенности о том, что у Томаса было что-то не в порядке – он был неряшливый, потрепанный, стоял в белой мятой майке. С гримасой растерянного и взволнованного человека Томас протянул свою сальную руку через порог. При этом протянутая рука Томаса оказалась где-то совсем в стороне от самого Гедеона; Томас будто вовсе не видел, куда её протягивает.

Увидев такого Томаса, Гедеон не захотел начинать говорить, а лишь подождал до тех пор, пока Томас не наберется мужества и не скажет первым слово.

И вот, в сильном исступлении Томас промямлил:

– Ты слышал? Слышал последнюю новость? – голос его был не эмоциональный, крайне сдержанный.

– Хезли взяли, – спокойно сказал Гедеон, вмиг догадавшись, от чего так оторопел его сосед.

– Да черт с ним! На самого Правителя покушались. Бог спас. А вот важных министров – нам уже никто не вернет!

– Да ты что?– удивленно сказал Гедеон, но при этом он и глазом не моргнул.

Наш герой, правда, удивился столь шокирующей новости, но все же это нисколько его не задело, так как слишком уж к нему не относилось. Поэтому он не испытал ни тревоги, ни переживаний. Вообще, любые, шокирующие обывателя, события Гедеон переносил хорошо, даже немного радуясь каким либо изменениям. Ну а тут новость была действительно важной настолько, что в корне меняла много в жизни не только Государя, но и всей страны.

– Вы что, новости то не смотрите? – судорожно промычал Томас. – С утра уже крутят, как вчера сразу четыре покушения состоялись.

– А подробнеё расскажите. Что там говорят по ящику?– спокойно попросил Гедеон, всматриваясь Томасу в его стеклянные покрасневшие глаза.

– Заходите, что вы у порога? – тут Томас ещё раз протянул руку; на этот раз прямо к Гедеону, который её пожал. Однако, Томас тотчас своей большой толстой ручищей затянул Гедеона к себе в квартиру, а потом нервно отбросил руку соседа. Эти действа нашему герою сильно не понравилось и он очень возмутился, насупив брови. Но все же Гедеон догадался, что такое не культурное действо был скорее бессознательным и вызвано сильной оторопью. Но такое осознание нисколько не унимало раздражения нахлынувшеё на нашего героя.

Через секунд пять Томас все-таки извинился и качаясь пошёл на кухню, где располагалась вся семья. Гедеон туда заходить не хотел, он сильно торопился и желал поскорее выйти на свежий воздух, дабы добраться до лавочки.Поэтому ему пришлось крикнуть нервному Томику:

– Подойди-ка сюда лучше.

И Томас подошёл.

– Я тороплюсь сейчас за водой. Времени нет, но когда приду, то загляну к вам обязательно. А сейчас расскажи мне про эти покушения.

Томас, запинаясь, начал объяснять:

–На кортеж Его величества была совершена террористическая атака… Грёбаные убийцы! Изверги! Из ручного гранатомета по машине. Психопаты!.. Бог миловал и та машина, в которой ехал Верховный Правитель не пострадала… Ещё два убийства произошли: застрелили главу «МинИнфо» и одного видного начальника из спецвойск. Ещё: покушение было совершенно на главу КР…