– Что это было, черт возьми? Отпустил захватчиков, предателей империи, коварных северных мразей?! – Пронзу побагровел от злости, вены вздулись на его шее, а одна крупная и вовсе рассекала его лоб пополам. Глаза разгневанного офицера налились кровью, а с губ летели слюни в разные стороны: – Я задаю вопрос, что это было, черт возьми!? Ох, – тяжелая рука Разагорма врезалась в затылок и на секунду ошарашила крикуна. Анатан замолчал, потирая голову сзади.
– Твое скудоумие позорит офицерские погоны, мой друг. Старик и его сыновья – мирные жители, не подозревающие о том, что происходит сейчас на севере. Куда ты их собрался тащить, в Вильгольтскую тюрьму? Зачем? За что их судить? Это бессмысленно, – Саутери утомительно вздохнул, задумчиво поглаживая гриву своего скакуна, – не считая того, что они бы замедлили нас еще на сутки. Ты не забыл про наше срочное поручение или мне указать в рапорте, что благодаря твоему слепому патриотизму, мы не успели вовремя решить поставленную задачу?
– Извиняюсь, товарищ полковник, был не прав, – Пронзу вытащил из сумки дорожный плащ и натянул его поверх мундира. И вновь до самого вечера они не прерывали молчания.
Ближе к ночи всадники вошли в город. Айтоска была излюбленным местом отдыха всех путников с Императорского тракта. Торговцы, офицеры и солдаты имперских войск, поисковики, крестьяне, женщины разных профессий и даже наемники, прожигающие свои жалования в придорожном трактире, – каждый мог найти здесь уютный ночлег. Местные жители уже давно жили за счет путешественников, продавая им все, что только сумели вырастить, создать или добыть иными способами, от алкоголя и вяленого мяса до ножей и стрел. К полуночи селение затихло и лишь в таверне не гасли огни и были слышны песни и веселье. Постоялые дворы занимали почти всю прилегающую к тракту часть Айтоски. За небольшую плату в них можно было покормить лошадей и поспать, не опасаясь за свою жизнь. К одному из таких дворов приблизился имперский отряд. Впереди шел пепельно-вороной жеребец – гордость Саутери.
Возле входной арки к деревянному столбу был привязан небольшой колокол для гостей. Чуть выше, тихо раскачивалась на ветру белая тряпка, означающая то, что дом свободен и ждет постояльцев. На этой улице почти у каждого двора была вывешена красная ткань, говорящая об обратном. Саутери отклонил корпус назад, натянув поводья и лошадь плавно остановилась. Спрыгнув на землю, он одним сапогом шлепнул по луже и громко выругался. Накануне здесь прошел дождь, а ночные заморозки еще не успели закрепить воду в ледяную корку. Взявшись за шнур, привязанный к языку колокола, Саутери нервно дернул его вниз несколько раз. Дом не ожил, лишь дворовой пес отозвался громким лаем.
– Поищем еще? – Разагорм забил курительную трубку и затянулся. Табачный туман ароматным облаком навис над ним.
– Подождем, – Вин дернул за шнур еще несколько раз и спустя миг внутри дома зажглись огни. Входная дубовая дверь загудела и за ней показалась полноватая женщина в многослойном пышном платье, ярко-красный цвет которого выцвел до коричневого, а потертости намекали на не первую свежесть наряда. Она зажгла подвесные фонари на крыльце и взяв один из них в руку направилась навстречу ночным путешественникам.
– Доброй ночи, я Ирабелла. Вы ищете ночлег? – женщина потянула на себя калитку и вышла к всадникам. – Лошадям найдется немного овса. Вы можете лечь по двое, а один со мной, если рискнет, – хозяйка по-девичьи звонко хихикнула. – Места у меня немного, но вас разместить смогу. Дом протоплен, так что и на полу можно устроиться вполне. Пять серебряников вперед, еще по имперскому четвертаку с каждого сверху и отведаете горячей кормежки, – она окинула отряд хитрым взглядом. – Вижу вы устали, мальчики.
– Хватит болтовни, старуха, впускай нас! – Пронзу ерзал в седле. Еще утром натертости внутренних сторон его бедер отдавали жжением, сейчас зуд достиг своего апогея.
– Закрой рот, болван, это последний свободный дом, – прошипел Саутери Анатану и развернувшись к хозяйке, натянул на себя улыбку. – Прошу простить наше невежество, вы правы, мы давно в дороге и нам нужен отдых, – он достал небольшую горсть монет из внутреннего кармана и протянул женщине. – Здесь вдвое больше, открывайте ворота.
В центре двора расположился небольшой колодец и пара скамеек рядом с ним. Немного правее, ближе к забору в землю были вбиты колья для привязи лошадей, а в стойлах было достаточно места сразу для нескольких скакунов.
Офицеры спешились и оставив заботу о животных солдатам, проследовали в дом. Он и правда был хорошо протоплен. Приятный теплый воздух коснулся холодных щек, а желтый свет нескольких десятков свечей успокаивающе подействовал на гостей. Скинув мокрые дорожные плащи, они направились в столовую на зов хозяйки. Продолговатый дубовый стол встретил их прямо в центре кухни и был уже накрыт. Иногда диву даешься, как ловко все выходит у опытных домовладелиц. Пять глиняных горшочков были доверху наполнены мясной похлебкой. У каждого места стояло по кубку, а в центре стола радовала глаз пыльная бутылка вина.
– Бог ты мой, да у меня в гостях офицеры, еще и такие хорошенькие! – Ирабелла, покраснела, разглядывая Вина и его форму. – Ты, чернявенький, здесь командуешь? Длинноволосый то какой, синеглазый. Моего сына напоминаешь. Ему тоже шла форма, в ней и закопали, – хозяйка шмыгнула носом и переведя взгляд на Пронзу, снова засияла. Он двумя руками обхватил горшочек с похлебкой и жадно заливал в себя ее горячую стряпню.
– Попрошу вас об одном. Пока мы едим, приготовьте нам спальные места и до утра не тревожьте, – Вин выдвинул стул и опустился на его мягкое сидение.
После встречи со стариком на тракте, он не мог выбросить из головы слова канцлера. Северяне не начинали войну, как им представили на совете после смерти императора. Неужели дело в этих проклятых дарах, о которых упомянул Бормонт в ходе их последней беседы. Ведь север никогда не был нужен империи, иначе он давно бы был присоединен. Бесплодные и холодные земли, не интересующие никого, кроме коренных диких племен.
"Возможно все гораздо сложнее, чем кажется", – Саутери откинулся на спинку стула и первый раз за последние дни позволил себе расслабиться.
Вин вспоминал свое детство на родительской ферме. Ребенком он обожал помогать отцу в его кузнице. Усердно учился бою на мечах. Совсем маленьким, веткой сражаясь с высокими зарослями лопухов, а после, будучи постарше, разил тренировочное чучело деревянным мечом. Беззаботные времена закончились, когда имперские офицеры пришли в их поселение. Они скупили все, что было выковано в родительской кузнице и попросили еще столько же. Вин смотрел на них с восхищением и завистью, как он никогда не смотрел на своего родного отца. Один из капитанов сжалился и взял молодого Саутери с собой в Годар, там он помог попасть ему в военную школу при дворце. Спустя девять лет, он здесь, в звании полковника. С бумагами во внутреннем кармане, которые утверждают, что он личность важная и влиятельная. Как же мальчишка без родословной и особых талантов, оказался на этом месте. Он потер свой шрам по старой привычке. Им его наградили еще в первую неделю учебы, но недолго он был предметом насмешек. Закаленные деревенские ребята может и не обладали острым умом, но умели за себя постоять. Вскоре Саутери стал своим среди чужих и уже мало кто вспоминал о его происхождении, да и он сам забыл свое прошлое. А теперь ему очень захотелось обнять отца и прижать мать к груди. Надеть парадный мундир, чтобы они увидели каким он стал. Жаль, что родители не дождались его успеха. Жаль, что он не писал им почти год. Жаль, что он узнал об их смерти совершенно случайно. Жаль, что он уже другой. Вин открыл бутылку и наполнил кубок.
Глава 8. ВОЛНЕНИЯ В ПОРТУ.
Только тихое щебетание птиц нарушало тишину этим утром. Роса блестела жемчужной россыпью на кустарниках вдоль дороги, а туман уже покидал низину. Тяжелый холодный воздух, попадая в легкие, вылетал обратно в виде паровых облаков, а свой особенный запах зимы уже был узнаваем. Особенно во время раннего рассвета. Пятеро всадников галопом неслись по Императорскому тракту по направлению на Вильгольт. Их серые дорожные плащи развевались на ветру, напоминая тучи в пасмурный день. Четыре гнедых и одна вороная мчались изо всех сил на восток, ведомые своими наездниками.
