Глава 4

Алена уехала домой. Мне позвонил Сережа. Поговорили с ним десять минут, и я сказала, что пошла спать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи. Я задумалась.

Катька сообщила, что женщину, которую доставили в больницу, что ей никто нож в грудь не втыкал. Получается, что она сама себе воткнула нож в сердце? Но как такое возможно? В здравом ясном уме не всадишь самой себе в сердце нож. Катя меня обманывает? Наверняка! Усыпляет мою деятельность, чтобы я никуда не полезла и лежала на одном месте, да и с палаты она меня не выпускает почему? Если бы женщина сама себе воткнула нож, то получается, что ей никто ничего плохо не сделал. Тогда зачем меня закрывать в больнице? Допустим, я занялась расследованием, то на меня бы никто не покушался, и ходила в свое удовольствие вынюхивала. А тут меня Катька закрыла и велела врачу меня из палаты не выпускать! Алене запретила ко мне подходить. С Аленой все понятно. Брат волнуется за сестру, чтобы она никуда не влезла, поэтому Алену и опекает.

Стоит написать Варьке и попросить привести документацию кондитерской. Я кое – что придумала.

Я открыла настежь окно. Моя палата находилась на первом этаже. Я надела балетки, накинула на себя черную кофту. Залезла на высокий подоконник и спрыгнула на землю. На улице темнота. Я прошлась вокруг больницы. Никого не увидела. Рядом с больницей располагается парк. Я зашла в него. Яркие фонари освещали путь. В парке на скамейке сидел парень, который называл женщину мамой, которую доставили в больницу с ножевым ранением. Он опустил голову и что – то себе бормотал под нос. Юноша поднял голову и посмотрел на меня. Он меня остановил:

– Затормозите! – печально произнес паренек. – Я вас видел в больнице, когда мою маму привезли с ножом в сердце. Вы сами вся побледнели, когда увидели мою маму на каталке. Да и сам испугался, когда увидел, что моя мама с ножом в сердце. Я вам скажу, что зрелище не из приятных! Вы присядьте со мной! Одному одиноко! – показал на скамейку он. – Мне домой идти не хочется! Там отец! Видеть его нет никакого желания и намерения. Это он убил мою маму. Я знаю, что он. Кроме него не кому. Он всегда мою маму доводил до слез, а мама все его выходки терпела.

Я села на скамейку.

– А чем твой отец доводил маму? – полюбопытничала я.

– Да всем! – пошмыгал носом я. – На той неделе орал:

– Зинка, как меня достала твоя мать! Что она ездит на каждой неделе? Ей что дома не сидится? К нам она приезжает, чтобы нога на ногу сидеть и тебя поучать? – возмущался муж. – Ей своего мужа мало, так она тебя против меня настраивает! Сказала тут, что я бездарь! А у твоей подруги Наташки, какой муж замечательный, работящий. А можно подумать на стуле сижу и в игры играю! Твою маму я всем чем – то не устраиваю! Да достала!

– Сашенька, миленький, сказала мне про тебя мама, я и забыла. Ты чего так заводишься? – ласково говорила Зина.

– А мне что прыгать от радости, когда меня собственная теща ненавидит? Всю жизнь при виде меня кривит лицо. Не нравлюсь я ей, так не ходи! Чего ходить? – разнервничался Саша. – Сидела бы у себя дома и пекла пироги! Так нет же! Мы приедем к дочери и наговорим ей, какой у нее муж никчемный! А я не никчемный! Я нормальный! Таких нормальных еще поискать! И не найдешь! А Фаина Владимировна тебя науськивает, чтобы ты меня бросила! Я все слышал! Я не глухой! Говорила, что тебя с каким – то хахалем познакомит, а «своего никчемного бездарного мужа пошли куда подальше. Двор подметать» – усмехнулась теща. И чем я твою маму не устраиваю? Вот чем? Что ей от меня нужно? Да я и так все по дому делаю! Хозяйственный, рукастый! Да что необходимо твоей маме?

– Саша, сядь на диван! Не нервничай!

– Не сяду! Как мне не нервничать, когда твоя мама – мегера!

– Не обзывай мою мать мегерой! – попросила жена.

– А кто она, как не мегера? Самая, что ни настоящая мегера!

– Не говори так, Саша!

– Фаина Владимировна – мегера. Была и будет! – зыркнул глазами муж. – Родилась мегерой, так и умрет мегерой.

– Ты, что мою мать хоронишь? – заревела Зина.

– Ничего я не хоронил!

– Сашка, ты только что сказал, что моя мама умрет!

– Но это же когда – то случится!

– Ты ненавидишь мою маму!

– Можно подумать она меня обожает! – хмыкнул Саша.

– Не обожает, но и не говорит, что она тебя ненавидит!

– Не говорит! Зато Фаина Владимировна всем своим видом показывает, как она меня терпеть не может! – раскричался супруг. – Да как мы с тобой поженились, она с самого начала на меня смотрела косо. Будто я не мужчина, а так репей с огорода! Надоело! – топнул ногой он. – Чтобы твоей матери больше у нас не было! Ни хочу ее видеть! За всю жизнь от нее хорошего слова не услышал! Мегера старая!

– Я тебя просила не называть мою маму мегерой и мама вовсе не старая! – полились слезы у Зины.

– Еще скажи, что молодая! – заржал муж. – Семьдесят лет старухе!

– Не называй мою мать старухой!

– Хорошо! – засмеялся мужчина. – Молодуха!

– Что ты кривляешься, Саша? Без оскорблений стоять не можешь и не нести всякую чушь? – зарыдала жена.

– По мамочке плачешь! А ты не плачь, купи ей калач! – захохотал муж.

– Прекрати!

– А то, что?

– Я тебе в сердце нож всажу! – пуще прежнего заревела супруга.

– Зинка, да я тебе сам нож в сердце всажу и твоей матери голову откручу, чтобы не приходила к нам! – прокричал он. – Я сделаю это с великим удовольствием.

Я прервала юношу.

– А ты ничего не путаешь? – посмотрела на молодого парня я. – Твоя мать прокричала отцу, что всадит ему в сердце нож, а отец в ответ, что сам ей всадит?

– Я ничего не путаю! – похлопал маленькими зелеными глазами он.

– Тебе ничего не показалось?

– Ничего мне не показалось! – со злостью стукнул скамейку и вытер ладонью слезы с глаз сын Зины. – Я сидел в своей комнате и сам слышал, что они друг другу накричали. – Я же не глухой, чтобы не слышать, что они наговорили! Мама уревелась, а папа стоял как истукан и даже не успокоил маму. Только и делал, что злил, а мама все терпела. И в тот вечер мама ревела, а отец все больше и больше злил маму:

– Саша, ну ты и изверг! Мне всадить в сердце нож! Да ты совсем обезумел! Правильно мама говорила, что нужно бросать тебя. – вспылила жена. – Это следовало сделать давно!

– Дура ты и твоя мама дура! – оскорбил жену и тещу отец юноши.

– Сам дурак!

Он заметил.

– Я далеко не дурак! Ты первая прокричала, что всадишь в мое сердце нож!

– Да ты этого заслужишь!

– А ты куда больше, дура!

– Это чем же? – уточнила супруга.

– Да всем! Бесишь со своей старой мегерой! Как вы меня обе достали! – признался муж. – Твоя мамочка меня оскорбляет, а ты Фаину Владимировну поддерживаешь. Ни разу за меня не заступилась, дура кучерявая! А ведь могла! Я же все – таки муж, а не посторонний человек с улицы!

– Не кучерявый дурак! Видеть тебя не желаю!

– А я можно подумать видеть тебя желаю! – повторил он.

– Да не смотри!

– Да и не буду! Нож в твое сердце вонжу и не видеть тебя навеки! – раскричался супруг. – Какая радость, тишина и благодать не видеть тебя и твою обожаемую мамочку! Как она меня достала, мегера старая! Старуха!

– Хватит!

– А то, что? – с вызовом спросил муж. – Ходить и оглядываться по сторонам, чтобы не пронзила мое сердце ножом?

Зина закивала головой.

– Все верно говоришь!

– Да я ж тебя первый урою! Дура кучерявая!

– Посмотрим!

– Посмотри, что ждет тебя впереди! – наклонился перед женой и негромко сказал жене муж.

Я приостановила сына Зины и Саши.

– Твой отец сказал матери, что он ее первый уроет? – от удивления выпучила глаза я. – Твои родители наговорили «приятных» слов, а потом что?

– Я это отлично слышал. Вас как зовут? – спросил он.

– Я Марина.

– А я Ярослав.

– Ярослав, что было дальше? – разминала пальцы я.

– А дальше было самое интересное! – нахмурил бол он. – Приехала бабушка.