— Давайте-ка ложитесь, а я вам расскажу что-нибудь, вот вы и уснёте. Нужно поспать, иначе будете вяло выглядеть, и Гралика побоится брать вас в плавание.

Дети не стали спорить с Соланж и легли на большую тёплую подстилку, которую принцесса извлекла из воздуха, прочитав нужное заклинание. Огонь согревал ребят мягким приятным теплом, тихо потрескивая угольками и раскидывая по сторонам причудливые отблески от пламени. Когда дети удобно устроились, Соланж стала рассказывать:

— Когда я стала волшебницей и начала путешествовать по миру, показывая чудеса и фокусы, меня заприметила одна итальянская труппа странствующих актёров. Это было в самом начале пятидесятых годов прошлого века, когда по Европе странствовало много бродячих артистов, лишившихся во время войны своих арен и площадей. Так вот, я тогда была одиннадцатилетней девочкой, которая на самом деле провела на свете без малого шестнадцать лет. Благодаря этому, я была очень образована для своего внешнего возраста, и многие восхищались моими познаниями в разных областях. С помощью магии в этой труппе, которой руководил синьор Трапе, я выступала как эквилибристка, фокусница, и заклинательница змей. Синьор Трапе считал меня настоящей находкой, способной принести его бродячей труппе славу на всю Европу, или даже на весь мир. С новой труппой я объездила всю западную Европу, везде нас ждали аншлаги, мы давали по пять-шесть представлений за вечер. Многие более именитые труппы хотели переманить меня к себе, обещали мне большое будущее, богатую обеспеченную жизнь. Богатые дамы, узнав, что я сирота, хотели меня удочерить и взять на воспитание, считая меня миленькой девочкой. Я отказывалась от всех предложений. Несмотря на не самые приятные условия, в которых жили все артисты Трапе, я привязалась к этому человеку. Он часто бывал груб, если кто-то из его людей не мог выполнить тот или иной трюк, он быстро выходил из себя и тогда лучше было не попадаться ему на глаза. Я всегда заступалась за своих друзей по цирковой площадке, и Трапе вновь смягчался и становился добрым. Вовсе не потому, что боялся, что я уйду к другим, или сбегу, если он меня чем-то обидит, а просто потому, что синьор тоже сильно ко мне привязался. В одно наше выступление я должна была пройти по канату, перетянутому через площадь в одном из районов Рима. На площади собралась уйма народу, все смотрели, как я готовлюсь к предстоящему хождению по ненадёжному канату, а я тем временем повторяла про себя заклинание, способное придать моему телу лёгкость, чтобы не прогибать верёвку, и равновесие. В то время как и сейчас, запрещалось использовать несовершеннолетних в таких опасных трюках, и один констебль решил арестовать Трапе за нарушение. С помоста, откуда я должна была начать трюк, я смогла разглядеть, как один из помощников толстого констебля уводит хозяина нашей труппы к участку неподалёку от торговых прилавков, расставленных вдоль площади. Сам же толстяк шёл через толпу к помосту, чтобы забрать меня. Мне вовсе не хотелось попадать в его руки, и поэтому я быстро соскочила с площадки и бросилась бежать в старый район города, где можно было легко затеряться. Конечно, мне пришлось использовать и магию, чтобы не попасться на глаза служителя закона. Весь день я провела с Серджио — своим близким другом, который, как и я, работал с труппой Трапе. Этому мальчику было лет пятнадцать, фактически, мы были с ним ровесниками, хоть он и выглядел гораздо старше меня. Его родители погибли во время войны, поэтому синьор Трапе взял его в свою труппу. Мы гуляли по городу, стараясь обходить наиболее оживлённые улицы и площади, где было много полицейских. Мы ждали вечер, чтобы попытаться выручить нашего хозяина из тюремной камеры, где его оставили до суда за бродяжничество и эксплуатацию детского труда. Когда стемнело, мы с Серджио вернулись на площадь, опустевшую с закатом солнца, и пробрались к полицейскому участку — старому одноэтажному зданию. В зарешеченном окне виднелся свет, в комнате сидел тот самый констебль, который арестовал Трапе, и ещё пара полицейских. Камеры находились в полуподвальном помещении, маленькие окошки которого были зарешёчены. Из одного такого отверстия на уровне самой земли выбивался слабый свет свечи, и мы сразу поняли, что Трапе находится там. Серджио не мог предложить никакого хоть сколько-нибудь разумного плана, поэтому мне пришлось взять всё на себя. Я попросила друга отвлечь как-нибудь полицейских, чтобы я смогла проникнуть в камеры и вытащить хозяина. Мы быстро придумали, что Серджио предстоит сделать, чтобы выманить констебля и его коллег наружу: мальчик постучался в участок и наиграно стал просить помощи, говоря, что его родителей грабят вооружённые бандиты. Я тем временем сидела в большом пустом бочонке, стоявшем у стены домика, и мне было очень смешно слышать, как легко одурачивает блюстителей закона мой друг. Когда констебль и пара его людей отправились вслед за мальчиком, я быстро отворила дверь, при помощи простого заклинания, и оказалась в участке. Найти ключи от тюремных камер не составило особого труда, так что через пять минут мы с синьором Трапе были на свободе. Едва мы с ним укрылись в тёмных закоулках площади, как появились полисмены. Они громко ругались, и из их речей было ясно, что мальчишка, то есть Серджио, обхитрил их и сумел скрыться. Мы встретились с ним лишь на следующее утро, когда Трапе и остальные его артисты поспешно ушли из города. Я спросила Серджио, почему он не ушёл, на что он мне ответил:

— Я хочу отправиться в Штаты. Говорят, что Америка — страна больших возможностей. Думаю, стоит попытать счастья.

Мне было сложно расставаться с ним, ведь я уже тогда понимала, что мы с ним вряд ли встретимся вновь. Он тайком проник на корабль, следовавший в Нью-Йорк, и навсегда пропал из моей жизни.

— И неужели вы не встречались с ним больше? — Настя была растрогана историей принцессы.

— Никогда, — грустно ответила Соланж. — Если честно, то, будучи в Штатах, я даже не пыталась его найти. Я решила, пусть он навсегда останется в моей памяти тем пятнадцатилетним подростком, которого я когда-то любила.

— Грустная история, — Дастида присела на подстилке и приобняла девушку, на которую нахлынули воспоминания далёкого детства. — А что стало с синьором Трапе?

— Он продолжал ездить по свету со своей труппой. Они побывали в Америке, в Азии. Трапе стал известным критиком и литератором, создал труды по культуре разных народов. За несколько лет до своей смерти он опубликовал автобиографическую повесть, в которой так же описал свой кратковременный арест в Риме и побег из тюрьмы. Многие из маленьких бродяг, выступающих у него, впоследствии стали настоящими профессиональными артистами цирка и эстрады. Синьор Трапе был очень хорошим воспитателем.

— Побольше бы таких добрых и отзывчивых людей, — задумчиво произнёс Вадим, перенесённый рассказом принцессы в старую Италию, от которой так веяло чем-то добрым и необычным, что мальчик видел в старых европейских комедиях.

— Мы же договорились, что вы попытаетесь уснуть, — вспомнила принцесса. — Смотрите, Настя уже прикорнула, носом клевать стала.

Девочка в самом деле чувствовала себя уставшей, поскольку плохо спала во время болезни, от которой избавилась лишь накануне утром.

— Я вовсе не сплю, — протянула Настя, широко зевая, тем самым вызвав смех у своих друзей и старшей подруги.

Дети снова улеглись на покрывало перед костром и быстро уснули, а принцесса сидела и смотрела на ночное небо, вспоминая своё далёкое детство и дорогих сердцу людей.

Глава III

Начало пути

Едва солнце стало подниматься над лесом на краю оврага перед Невермором, как Соланж начала будить детей. Ребята плохо выспались, поскольку допоздна ночью слушали истории принцессы, и не хотели сразу подниматься. Волшебнице удалось кое-как поставить друзей на ноги.

— Зачем вставать в такую рань? — ворчали дети. — Мы могли бы ещё поспать и никуда не торопиться.

— Разве вы забыли, что мы хотели пуститься в плавание, если Гралика разрешит нам сопровождать её? — напомнила девушка.