ветерком,
Безвольной и одинокой дорожною пылью,
Стать ручейком, что остался от ливня,
Юлой малыша, которая вместе с землей
Всколебнется внезапно,
И вместе с душою дрожит,
И, словно поверженные идолы, падает на пол Судьбы.
ДЕМОГОРГОН
На улице, солнцем бродячим залитой,
есть остановившиеся дома и спешащие люди.
Полная страха печаль меня холодит.
Предчувствую: что-то происходит на той стороне
фасадов и спешки.
О нет, только не это!
Все что угодно, но только не знать, из чего создана
тайна!
Поверхность Вселенной, о, никогда не поднимайтесь,
Опущенные Веки.
Конечно, не вынести взгляд Истины
в Последней Инстанции!
Дайте мне жить, ничего не зная, и умереть,
ничего не зная!
Первопричина бытия, первопричина существований,
первопричина всего
Безумие родит большее,
чем бездны меж душами и созвездьями.
Нет, нет, это не Правда! Оставьте мне эти дома,
этих людей
Такими как есть, без всего остального эти дома,
этих людей.
Какой холод и страх дыханья сковал закрытые
мне глаза?
Не хочу открывать их, чтоб жить! О Правда,
забудь обо мне!
БЕССОННИЦА
Я не сплю, не надеюсь уснуть,
Я и мертвый не надеюсь уснуть.
Меня окружает бессонница шириною с созвездья
И бессвязный зевок длиной с мирозданье.
Я не сплю: я читать не могу, когда ночью проснусь,
О Господи, я даже мечтать не могу, когда ночью
проснусь!
Ах, опиум ощущения себя кем-то другим!
Я не сплю, я покоюсь, пробудившийся труп,
и чувствую,
И чувство мое - это палые мысли.
Сквозь меня в перевернутом виде проходит все,
что со мной не случилось.
Все, в чем каюсь и чувствую, что виноват.
Сквозь меня в перевернутом виде проходит ничто.
Даже в этом я каюсь и чувствую, что виноват,
и не сплю.
У меня зажечь сигарету сил нету.
Я смотрю на белую стену перед собой,
как на вселенную.
Там, снаружи, безмолвье пронизало все,
Громада безмолвья,
что во время оно испугало б меня,
Во время оно, когда бы я чувствовал что-то.
Я слагаю воистину милые стихи,
Стихи, которые говорят, что нечего мне говорить,
Стихи, которые упорствуют, говоря про это,
Стихи, стихи, стихи, стихи...
Столько стихов.
Вся правда, вся жизнь вне этих стихов и меня!
Я спать хочу, но я не сплю и чувствую, не зная,
что я чувствую,
Я - просто ощущенье, не соответствующее людям,
Абстракция самосознанья ничего,
Помимо необходимости сознанья ощущать,
Помимо - сам не ведаю - помимо же чего.
И я не сплю. И я не сплю. И я не сплю.
Сон охватил всю голову мою, глаза и душу.
Как огромный сон нисходит на меня, но я не сплю.
О, как опаздываешь ты, рассвет... Приди...
Приди, чтоб неизвестно для чего мне принести
День - прежнего двойник, ночь - прежней двойника.
Приди, чтоб принести мне радость
этого печального ожиданья,
Ведь радостен всегда ты и всегда несешь надежду,
Если верить литературе старой о мире чувств.
Приди, надежду принеси, приди, надежду принеси.
Моя усталость сквозь матрац проходит вся наружу,
Болит спина, ведь я лежу не на боку,
А если б на боку лежал - спина б болела
от лежанья на боку.
Приди, рассвет, спеши!
Не знаю, сколько времени, не знаю.
Нет у меня энергии, чтоб дотянуться до часов.
Нет у меня энергии ни на что больше, ни на что...
Лишь на стихи, написанные на следующий день.
Да, на стихи, написанные на следующий день,
Ведь все стихи пишутся на следующий день.
Глубь ночи, глубь покоя там, на улице.
Покой во всей природе.
Человечество отдыхает, забыв про огорчения свои.
Все совершенно верно.
Человечество забывает радости и огорченья,
Человечество забывает, забывает, да, забывает.
И даже проснувшись, человечество забывает.
Совершенно верно. Но я не сплю.
МНОГОТОЧИЕ
Разложить жизнь по полочкам: эта - для желаний,
эта - для действий.
Ныне сделаю это, как хотелось всегда, с одним
и тем же итогом,
Как хорошо иметь ясную цель'- твердую в ясности
что-нибудь сделать!
Сложу-ка я вещи раз и навеки.
Организую Алваро де Кампоса.
И завтра буду, где был позавчера, в вечном позавчера...
Я улыбаюсь от вещего знанья о "ничто", которым
я стану.
Я улыбаюсь, по крайней мере, всегда есть чему
улыбаться.
Все мы - продукт романтичности.
А если не были б романтиками - наверно,
были б ничем.
Час делается литература.
Господи Святый, так делается и сама жизнь!
Другие - тоже романтики.
Другие тоже ничего не свершают и являются богачами
и нищими,
Другие тоже всю жизнь собираются вещи сложить,
Другие тоже спят возле ненаписанных строк.
Другие - это тоже я.
Уличная торговка, слагая гимн своему товару,
Шестеренка в часовом механизме политэкономии,
Мать нынешних или грядущих, мертвых
этой скорлупы Империй.
Твой голос во мне как призыв в никуда,
как безмолвие жизни...
Я смотрю на листы, что хотел положить на окно,
откуда не видно, но слышно торговку,
И моя нескончаемая улыбка включается
в метафизическую критику
У письменного стола, складывая листы,
я не верил ни в одного бога,
Я смотрел в лицо всех улыбок,
слушая голос торговки,
И усталость моя - умирающий, ветхий корабль
на пустом берегу,
Этим образом какого-то поэта завершаю стихи
и отхожу от стола...
Словно я ничего не сложил, ничего не довел до конца.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
В каждый праздничный день моего рожденья
Я был счастлив и все были живы.
В доме старинном праздновали дни моего рожденья,
И радость всех, и моя, как чья-то религия,
бесспорной была.
В каждый праздничный день моего рожденья
Во мне жило, как здоровье, непонимание всего.
Умная и здоровая жизнь в семье,
Здоровое безнадежье, взваленное на меня.
Когда же пришли надежды, я знал, что лучше их
не иметь,
Когда же взглянул на жизнь - вкус к жизни
я потерял.
Да, все надежды, возложенные на меня,
Все, мне родственное и сердечное,
Все - вчера полупровидец, все!
