За мгновенье, в которое мы, отрешенные
От печалей земных, впиваем утешную
Олимпийскую радость
Просветленными душами.
Только миг мы с тобою равны небожителям,
Облекаясь покоем, ласковой ясностью,
Безразличием полнясь
Ко всему преходящему.
Как герой бережет венок триумфальный свой,
Так и мы сохраним в морщинистой старости
Эти блеклые лавры
Незабвенного вечера,
Чтоб всегда пред очами было свидетельство,
Что бессмертные боги, смертных, любили нас,
Даровав нам мгновенье,
Олимпийски блаженное.
Рукой разворошил я
Жилище муравьев.
Моя рука для них - десница божья,
Хоть для себя, конечно, я не бог.
Ведь олимпийцы тоже
Не боги для себя,
Но, оттого что нас они сильнее,
Мы, слабые, обожествляем их.
И если будет случай
Поверить, что мы боги,
Не будем слепо отдаваться вере
Или, всего вернее, заблужденью.
Ты мнишь, неразумный, влача с собою
Никчемные дни трудов бесполезных,
Как охапку поленьев,
Что следуешь жизни.
Ты эти дрова, словно бремя, тащишь,
Хоть нет очага, чтоб смог ты согреться.
Не гнетет это бремя
Лишь в тени в Аиде.
Не ведаешь отдыха и в наследство
Не груды богатств - пример оставляешь,
Как непрочна и кратка
Наша зыбкая жизнь.
Нам данную малость нелепо тратим,
Нас труд утомляет, злато не впрок нам.
Посмеется над нами
Капризная слава,
Когда допрядут нашу пряжу Парки
И мы подойдем - не старцы, но тени
К неминуемой встрече
С той страшной ладьею,
Что нас повезет через реку мрака,
Где холод нас девятижды объемлет,
В ненасытное чрево
Владений Плутона.
В свое время всему наступает срок,
И в садах не цветут зимой деревья,
А весною не стынут
Под снегами поля.
Ночь подходит, в которой нет, Лидия,
Угнетающего дневного зноя.
Ночью будет нам в радость
Наша зыбкая жизнь.
Сидя у очага, утомленные
Не трудами - нам время
Мы не будем о тайном
Вслух с тобой говорить.
И пусть смутные воспоминания
В нас отрывистые слова рождают
(Большего и не даст нам
Солнца небытие).
Постепенно пусть вспомнится прошлое,
И рассказы былые, став отныне
Вдвое - втрое! - былыми,
Пусть поведают нам
О цветах, что в дни детства ушедшего
Мы срывали с иным, неясным чувством
Ведь иными глазами
Мы смотрели на мир.
И как те, кто чулки тихо штопает,
У огня подле лар с тобою сядем,
Станем, Лидия, штопать
Канувшее навек,
Беспокойством томимы, что с отдыхом
К нам приходит, когда представишь, будто
Мы с тобою - былые,
А вокруг только ночь.
Здесь, Неера, вдали
От людей и селений,
Где никто не встает
На пути, где дома
Кругозор нам не застят,
Будем в мыслях свободны.
Знаю, о светлокудрая,
Плоть - лишь путы для жизни,
И рукой не достичь,
Что душой достигаем;
Знаю: даже и здесь
Точно так же ветшает
Плоть, что должно оставить
У порога Аида.
Но зато, кроме жизни,
Нас ничто здесь не держит,
Чьи-то руки чужие
За руку не хватают,
И чужих нет следов
Здесь на нашей тропинке.
Мы свой плен ощущаем,
Только вспомнив о плене,
Так забудем о нем
И решимся поверить
Нашей тайной свободе,
Ибо, хоть она мнима,
С ней мы равны богам.
Трепещет огонек
Ночной лампады,
Меняя облик дома.
Но боги порешили:
Для всех, кто верит в них,
Не дрогнет никогда
В лампаде жизни пламя,
Дабы не исказить
Текучий облик мира;
Для них нетленно-чистым,
Как драгоценный камень,
Извечно совершенный
В спокойствии бесстрастном,
Прекрасное пребудет.
Вы, что верите в Христа и Марию,
В роднике моем вы воду мутите,
Чтоб сказать: существуют
В мире воды и чище,
Что поят луга, где сладостней время,
И узнать хотите, сего ли мира
И насколько мне в радость
Мой родник и лужайка.
Мне реальность эта дана богами
Вся вовне меня и всегда мне явна.
Как же мнимость сумеет
Больше быть их даянья?
Так оставьте мне Реальность мгновенья
И богов моих безмятежно-близких,
Обитающих рядом,
А не в Небе пустынном.
Дайте мне пройти язычником путь мой,
Слушая на нем звучанье свирелей
Тростников над рекою,
Что-то шепчущих Пану,
И живите в вашем призрачном мире,
Но оставьте мне мой алтарь бессмертный
И общение зримое
С дружескими богами.
Нет на свете благ прекраснее жизни,
Дайте жить и тем, чья древнее вера
Вашего Иисуса
И Марии скорбящей.
Мне же утешенье дают Деметра,
Аполлон, Венера, Уран прадревний
И перуны, что мечет
Нам Зевес в предвещанье.
После нас кроны тех же деревьев
Будет ветер такой же привычно трепать,
И листва шелестеть
Так же будет, как нынче.
Суета и волненья - все тщетно.
В мире сущем не громче ведь отзвук от нас,
Чем от зыбкой листвы
Под порывами ветра.
Значит, нужно со вздохом покорным
Перед вечной Природой гордыню смирить,
Жить отпущенный срок,
Словно эти деревья.
И напрасно в величье играем:
В целом свете никто, кроме нас, не сочтет,
Что великие мы,
И служить нам не станет.
Если здесь на песчаном прибрежье
Море третьей волною стирает мой след,
Что же станется там
Там, где море есть Время?
Пускай у меня
Бессмертные боги
Отнимут суровым своим приговором
Все - славу, богатство, любовь,
Но пусть, отнимая,
Оставят лишь только
Возможность увидеть все сущее в мире
Живое и то, что мертво.
Любовь или слава
Не стоят вниманья:
Богатство бесплодно, а слава обманна,
Любовь - только зыбкая тень.
Зато постиженье,
Что пристально ловит
И зримые формы, и образы мира,
Надежно и прочно в себе.
Его побужденье
Весь свет наш бескрайний,
Любовь -o безмятежный покой
мирозданья,
Богатство - всеобщая жизнь,
А слава его
Высокая гордость,
Уверенность ясная, что обладаешь
Обличьем всего, что вокруг.
Все прочее смертно
И смерти страшится,
И лишь созерцанье бесцельное мира
Бесстрашно, бесстрастно всегда.
