Проводив его слезящимся взглядом и чихнув напоследок еще раз, ворожея взмахнула волосами, стряхивая с них осевшую сажу, и, приветливо улыбнувшись, согласно кивнула ожидавшему ее решения духу. В это мгновение ей почудилось, что где-то рядом, как будто у нее за спиной, удовлетворенно прорычал медведь. Испуганно обернувшись и не найдя взглядом никого, кто мог бы произвести такой звук, она облегченно вздохнула, дивясь своему разыгравшемуся воображению.
Словно не заметив ее испуга, меша вразвалочку подошел к ней и протянул обе ручонки, словно прося поднять его.
Догадавшись, чего он хочет, и рассмеявшись про себя, Ялика подхватила оказавшегося почти невесомым бесенка и усадила себе на плечо.
– Да не на правое же! – тут же скривился дух, ловко перебравшись на другую сторону. – Пойдем, все расскажу, покажу. Нам в сад надобно.
Против ожиданий, сад почти не пострадал от случившегося пожара. Лишь местами на невысокой каменной ограде, отделявшей его от остального имения, виднелись длинные языки подпалин, да вездесущий пепел покрыл листву произраставших здесь яблонь, груш и вишен, на которых, к удивлению Ялики, совсем не было не то, что плодов, даже следов маломальской завязи. Она порывалась было спросить об этом мешу, но, заметив, что тот, насупившись, молча думал о чем-то своем, решила погодить.
В самом же центре сада возвышалась одинокая яблоня, чьи ветви склонились почти к самой земле под тяжестью налившихся красным плодов.
– Эту яблоню муж Огнеяры собственными руками посадил, – пояснил бесенок, обратив внимание на застывший на лице ворожеи молчаливый вопрос. – Давно, когда они только поженились. С ее помощью-то и можно Кадука обмануть.
– Плоды его древа, – догадалась Ялика.
Обрадовавшийся ее сообразительности, меша удовлетворенно кивнул.
– Так поступить надобно, – доверительно начал он. – Кукол из сена сделай, яблоки заместо сердца положи, только капни на них по капле крови деток. Морок навести сможешь, чтобы куклы как живые были?
Внимательно слушавшая ворожея лишь коротко кивнула.
– Сделать это надлежит до того, как лойма вновь явится, – наставительно заметил меша. – В прошлый раз Огнеяра ей помешала завершить дело черное. Не смогла лойма души детей в единое целое с семенем Кадуковым сплести, что внутри них вызревало, своего часа ожидая. Не успела, поганка, к себе привязать.
– Она уже завершила начатое, – поникшим голосом отозвалась Ялика.
Бесенок уставился на нее округлившимися от ужаса глазами. В следующее мгновение, ловко спрыгнув с плеча, он в панике заметался между остолбеневшей Яликой и яблоней, заламывая в отчаянии ручонки.
– Ох, и угораздило же меня! – заголосил надрывно, задрав голову к небу и закатив глаза. – Надо ж было с такой дурехой связаться! И чего ты раньше молчала-то? Теперь-то точно меня Кадук живьем сожрет.
– По делу говори, – оборвала его причитания ворожея.
– Плохо дело! – заключил поникший бесенок и со злостью пнул копытцем некстати подвернувшийся паданец, отправив его по пологой дуге в глубину сада. – Коли все так, как ты говоришь, то за детьми сам Кадук уже явится. Его, как лойму, простым мороком не проведешь.
– Ну, а делать-то что? – обреченно вздохнула Ялика.
Плюнув под ноги, бесенок задумался, внимательно изучая землю перед собой и растерянно почесывая лохматый затылок. Придя к какому-то выводу, он еще раз отрывисто сплюнул и, упрямо мотнув головой, заявил:
– Тяжело будет. Но коли сдюжишь, то и детей спасешь и Кадука прочь в болота его, не солоно хлебавши, спровадишь.
Он помедлил, словно набираясь храбрости, и торопливо продолжил:
– Перво-наперво, тебе нужно разорвать связь лоймы и детей, а для того придется на изнанку мира отправится, в Навь, но не в царство Мары, а туда, где все духи, да нечисть обитает. Это будет самое легкое. Там найдешь лойму, у которой семя Кадуково припрятано, с детьми связанное. Одолеешь поганку, в Явь возвращайся. Опосля нужно будет добычу твою связать с мороком подменным, куклами соломенными, стало быть. А когда Кадук явится, то охранять их пуще жизни, чтобы он подвоха не почуял. Едва он куклы приберет, то колдовство вмиг и рассеется, и не будет власти его ни над детьми, ни над миром живых. Придется, проклятому, в болота убираться. Да силу злобную до следующего раза копить.
Договорив, бесенок обреченно плюхнулся на землю, поджав колени к груди и в отчаянии обхватив рогатую голову.
– Да только ты не сдюжишь, – пробубнил он, даже не повернувшись в сторону ворожеи. – Нутром чую, не сдюжишь…
– Будет тебе, – упрямо вскинув подбородок, прервала она его причитания. – Поживем – увидим.
Меша поднял голову, посмотрел на нее печальными глазами, на которых вот-вот готовы были навернуться слезы, и, раздраженно махнув рукой, пробормотал:
– Ступай, нечего лясы точить. Я тебя здесь подожду.
Бросив быстрый взгляд на солнце и прикинув, сколько времени осталось до заката, Ялика торопливо сорвала с яблони два приглянувшихся спелых плода и, спрятав их в котомку, поспешила уйти, оставив за спиной тоскливо всхлипывающего бесенка, одиноко сидящего под деревом.
Едва она переступила порог дома Веданы, как на нее с расспросами налетел Могута, незнамо где раздобывший кольчугу и надевший ее прямо поверх домотканой рубахи.
– Узнала что? – пробасил он, бросив полный надежды взгляд.
Ялика коротко кивнула, присаживаясь на лавку. После чего оглядела горницу, где во всех углах появились пучки сушеных трав, у порога и под окнами горсти рассыпанной соли и золы, а на стенах, где углем, где мелом, были выведены разнообразные защитные руны.
– Ладная работа, Ведана, – одобрительно заметила она и ободряюще кивнула.
– Ото ж! – грустно улыбнулась старушка. – Я дело свое знаю, только сердцем чую, не поможет это. Сказывай, что разузнать удалось.
Утаив лишь о сделке с бесенком, Ялика торопливо рассказала все то, что ей удалось вызнать. Выслушав сбивчивый рассказ, и без того мрачный Могута сделался еще более мрачным и насупившимся, а Ведана, старательно разгладив складки на сарафане и тяжело по-стариковски вздохнув, воинственно заявила:
– Значит, так тому и быть.
Бравый настрой травницы заставил Ялику слабо улыбнуться. Покопавшись в своей котомке, она протянула старушке плотно завязанный мешочек.
– Это одолень-трава, – пояснила она, заметив удивленный взгляд Веданы. – Будем зелье готовить, чтобы я на изнанку мира смогла отправиться, а отвар мое тело живым поддерживать будет, пока душа моя странствует.
Пока старушка кипятила воду и заваривала высушенные цветки, Ялика с помощью Могуты, притащившего со двора здоровенные охапки соломы, мастерила кукол, как и советовал меша.
Когда соломенные чучела были готовы, ворожея придирчиво осмотрела результаты своего труда и удовлетворенно кивнула.
– Душно как-то, – пробормотала Ведана, поставив кружку с дымящимся отваром одолень-травы на стол. – Видать, гроза будет.
– Может, и будет, – согласилась Ялика. – Сейчас другие заботы.
Достав из котомки принесенные с собой яблоки, она решительно отправилась в горницу близнецов. Дети лежали в точно таких же позах, в каких она их видела, уходя из дома с первыми петухами. В горнице стояла удушающая тишина, которую нарушало лишь тяжелое, отрывистое, еле слышимое дыхание пребывающих в забыть и детей. Даже пробивающиеся через небольшое окно лучи яркого солнца не могли разогнать сгустившийся полумрак, воцарившийся вокруг, скользя по стенам и полу жалкими и бессильными пятнами бледного света.
– Так и не просыпались, – встревоженно прошептала на ухо ворожее стоящая у нее за спиной Ведана.
Подойдя к безвольно разметавшемуся на кровати Святозару, лицом более походившему на труп, чем на живого, полного сил ребенка, Ялика аккуратно взяла его руку, оказавшуюся мертвенно ледяной, и аккуратно уколола заранее припасенной иглой указательный палец. На посеревшей, будто ставшей полупрозрачной коже тут же выступила ярко-рубиновая капля крови. Налившись, она сорвалась с кончика пальца и, сверкая и переливаясь всеми оттенками красного, тягуче упала на подставленное ворожеей яблоко, мгновенно растекаясь тонкой, слабо мерцающей пленкой по его поверхности. Затаив дыхание, Ялика завороженно наблюдала, как кровь медленно, словно нехотя, впитывается в кожуру яблока, из глубины которого стало пробиваться пульсирующее в такт сердцу ребенка алое, едва заметное сияние.
