*смех*
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Магия Стихий обладает неочевидными гранями. Мы с вами подробно разберём это на более старших курсах, но сейчас просто запомните, что каждая магия простирает свою мощь дальше, чем кажется. Например, магия Огня позволяла пробивать бреши между мирами и путешествовать по иным вселенным. Говорят, некоторые высокоранговые маги пользовались такой возможностью. Что касается магии Воздуха, то нам досталась власть над временем. Хранилище — это некое место вне нашего мира, где время — останавливается. Поэтому, например, продукты, взятые в дорогу, там не портятся. Но отсюда следует важное правило: в Хранилище нельзя помещать живых существ. Все живые существа умирают в Хранилище мгновенно. Маг, позволивший себе убить живое существо таким образом, отправляется под суд и в наиболее тяжёлых ситуациях лишается печати и магического дара.
*аудитория напряжённо молчит*
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Кроме того, поостерегитесь помещать в Хранилище артефакты других Стихий. Последствия будут непредсказуемы. Если вы попытаетесь что-то такое сделать, то увидите предупреждение.
УЧЕНИК: То есть, теоретически, мы всё же можем поместить в Хранилище неограниченное количество предметов?
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Мальчишки... *смеётся* Теоретически — можете поместить столько предметов, сколько позволит ваш резерв. Поглотить же весь воздух мира ради невидимого музея у вас не выйдет при всём желании.
УЧЕНИК: А если использовать руны? Сделать артефакт? Например, на одежде.
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Вы часто видели, чтобы маги Воздуха делали такое? Руна, начертанная магом, расходует силу и резерв либо этого же мага, либо клана. Если, к примеру, девушка из клана Воздуха вышила руну на плаще своего друга из клана Земли, то она просто уступила ему частичку своего Хранилища, к которой больше не имеет доступа. Это считается знаком высочайшего доверия. Фактически — признанием в любви. Жаль только, маги Земли редко это понимают... *вздыхает* Впрочем, мы отвлеклись. Всё, что касается рун, вы изучите на занятиях по рунописи. Мы же работаем с древом заклинаний. Попрошу всех посмотреть на меня. Сейчас мы с вами разблокируем Хранилища. Предупреждаю сразу: многие из вас после этого лишатся сил. Поэтому сегодня практическая магия последняя в расписании.
УЧЕНИК: Госпожа Алмосая, госпожа Алмосая! Постойте! А что происходит с помещёнными в Хранилище предметами, когда маг умирает?
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Больше их не видит никто. Если только маг перед смертью не сочтёт нужным опустошить Хранилище.
УЧЕНИК: И никто не может его открыть?
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Никто, кроме мага-владельца.
УЧЕНИК: Как сканер отпечатка пальца...
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Что?
УЧЕНИК: Что?
УЧЕНИЦА: Не обращайте внимания, госпожа Алмосая, это Сеприт, безродный, он вечно какие-то непонятные слова говорит.
ДРУГАЯ УЧЕНИЦА: Да, он дурачок.
*все смеются, только Алмосая с недоумением смотрит на Сеприта*
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Я ответила на ваш вопрос, господин Сеприт?
СЕПРИТ: Да, спасибо, я понял, что телепорт у меня отжали навсегда...
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Я вас не понимаю, но не будем углубляться. Давайте разблокируем...
СЕПРИТ: А магия Огня, говорите, позволяет путешествовать между мирами, так?
Г-ЖА АЛМОСАЯ: Господин Сеприт!
СЕПРИТ: Молчу-молчу...
Глава 27
С наступлением темноты похолодало, и я пожалел, что не оделся теплее. Не получалось и согреться от быстрого движения — по лесу мы шли тихо, стараясь не поднимать шума. Я шагал след в след за Гетаиниром, который вдруг перестал казаться клоуном и начал выглядеть, как профессионал.
У меня под ногами то и дело что-то хрустело, ломалось, а Гетаинир двигался бесшумно, будто призрак. Масляный фонарь, который он нёс, был тщательно закрыт и тускло светил только под ноги.
Сначала мне было интересно, потом — когда углубились в лес — жутковато. И, наконец, скучно. Меня одолевала зевота, неудержимо хотелось спать где-нибудь в тепле, и чтобы рядом были Натсэ и Авелла, и, может, даже не спать... Я обернулся, но в темноте не разглядел ничего. Идут ли они за мной где-то там, сокрытые заклинаниями Авеллы? Может, я смогу их разглядеть при помощи своих всестихийных сил?
Попробовать не успел — я вдруг налетел на спину остановившегося Гетаинира и едва слышно вскрикнул от неожиданности.
— Осторожнее, сэр Ямос! — шепнул тот. — Ночной лес не терпит дилетантов.
Надо же, не терпит он. Ну, пускай начинает терпеть, ибо я пришёл. Мир ещё не видывал таких дилетантов.
— Как вообще? — прошептал я в ответ. — Перспективы есть?
Гетаинир посторонился и, опустив фонарь, потыкал перед собой посохом. Я увидел, как конец посоха утопает в трясине.
— Болото началось, — пояснил Гетаинир и без того очевидное.
— Чертим руны?
— Не сейчас — днём. Почуют...
— Слушайте, меня терзают смутные сомнения, — вздохнул я. — Мне однажды приходилось видеть, как рунами сдерживают болота. Тогда... Ну, там было много народа, и руны постоянно приходилось подновлять. Как мы вдвоём сможем контролировать границы всего города?
— Никак, сэр Ямос. Лягушки и болота — одно целое. Мы используем руны, чтобы окружать места их днёвок, и потом будем истреблять. Недельку-другую придётся поработать от души. Но скажите честно, разве деньги того не стоят, а? После такого дельца можно лет на двадцать-тридцать забыть о нужде! Можно купить дворянство и жениться... Хотя что ж это я — вы уже женаты. Но такую супругу, как ваша, необходимо окружить роскошью. В девочке чувствуется привычка к богатству. Сбежала с вами, да?
— Ну как — «сбежала»? — пожал я плечами, памятуя легенду, выдуманную Натсэ. — Никто там никуда особо не бежал. Женились без благословления рода, это да.
Однако Гетаинир слушал вполуха. Чужие отношеньки его не интересовали, а вот деньги... Деньги занимали его чрезвычайно.
— Вы должны хорошенько спрятать свою долю, — сказал он. — Дирн — гнилое местечко, и народишко тут — тот ещё. Узнают, какими суммами вы располагаете — а они узнают — и их не остановит то, что вы — маг.
— Не волнуйтесь, — усмехнулся я. — Деньги я очень хорошо спрятал.
Мы медленно двигались вдоль кромки болота.
— Правда? — заинтересовался Гетаинир. — Закопали где-нибудь?
И чего это он такие вопросы задаёт? Подозрительный мерзавец... Всё никак не соображу, как к нему относиться.
— Нет, — покачал я головой. — У Боргенты Воздушное Хранилище.
— А-а-а... Наслышан. Штука хорошая. Сэр Ямос, вы так доверяете жене...
— Я ей запросто могу доверить свою жизнь.
— Опрометчиво, опрометчиво... Женщины... Впрочем, не лезу не в свои дела. Скажите, а ваша сестра...
— Тс! — Как ни странно, первым заметил лягушку именно я и практически закрыл рот Гетаинира рукой.
Он быстро сообразил, что к чему, и кивнул. Я убрал руку. Мы всмотрелись в слабо освещённый светом звёзд участок болота. На кочке сидела, скорчившись в три погибели, лягушка. Она напоминала Голлума, ловящего рыбу. Только вот никакой рыбы в болоте быть не могло, и, тем не менее, лягушка шарила в хлюпающей трясине когтистыми лапами. Чёрная тень на тёмном фоне...
— Отличное зрение, сэр Ямос, — прошептал Гетаинир.
— Морковку с черникой ем, — огрызнулся я. — И что теперь?
— Посмотрим, куда эта тварь нас приведёт.
Как только он договорил, лягушка перестала копаться в болоте и прыгнула на соседнюю кочку. Оттуда — в самую хлябь, подняв небольшой всплеск.
— Идём! — толкнул меня Гетаинир.
Мы заторопились вдоль «берега» параллельно лягушке, которая скакала размеренно, никуда особо не торопясь. Нам было гораздо сложнее. Мы одновременно торопились, старались не поднимать шума и маневрировали меж кустов и деревьев. А я ведь мог призвать печать Огня и ка-а-ак осушить болото! Как Талли в своё время делала. Уж я-то, с моим рангом и ресурсом, глядишь, и один тут управлюсь. А без болота и лягушки убегут, наверное. И на кой мне сдался Гетаинир? Тюкнуть бы его по башке... Впрочем, дело не только в нём. Есть ещё Воздушный Материк над городом, с которого запросто заметят применение магического Огня.
