Едва я дотащилась до квартиры и кинула пакеты в прихожей, раздался звонок Иды, которая очень за меня переживала.

– Ты куда пропала? – заорала она в трубку. – Я третий час не могу до тебя дозвониться! Я с ума схожу, а она себе отдыхает!

Я пролепетала нечто невнятное по поводу Юли и ее шопинга, на что получила резкую отповедь Аделаиды.

– Маргарита (она всегда называла меня полным именем, если говорила об очень важных и серьезных вещах). – Тебе необходимо срочно заняться приобретением недвижимости, пока деньги, не дай Бог, не обесценились, а потом уже думать о всякой бабьей ерунде.

Мои попытки возражать, что дело это очень серьезное, и надо хорошенько все обмозговать, не нашли отклика в железном сердце Иды, и не терпящим возражений тоном, она сказала:

– Послезавтра мы отправляемся осматривать прекрасный старинный замок, оставшийся со времен польских шляхтичей. Здесь недалеко, под Тулой. Будь готова.

Я даже не успела спросить, зачем мне замок, а тем более за каким хреном под Тулу притащились польские шляхтичи, да еще несколько столетий назад. Едва я положила трубку и наконец-то сняла с себя туфли, снова затрезвонил телефон и нежный Юлин голосок пропел прямо мне в ухо.

– Ритуличка, извини, что беспокою, милая, но мне очень хотелось бы знать: в чем сегодня ты собираешься идти на свидание?

–На какое свидание? – опешила я.

– Как? Ты уже несколько дней как богата, а еще до сих пор не завела жениха, или в худшем случае бойфренда? Ты меня удивляешь. Я вижу, что наследство не идет тебе впрок. Немедленно, немедленно тебе нужно позвонить бывшему однокласснику, однокурснику, или в худшем случае захомутать соседа, чтобы проверить свои чары на нем. Не откладывай и займись этим прямо сейчас. Потом не забудь позвонить мне и рассказать, как все прошло. Да, спасибо тебе за все покупки. Они просто прелесть.

В заключение пылкой речи моей приятельницы я собиралось немного вздремнуть и восстановить силы после похода по магазинам, но все словно сговорились не давать мне покоя. Следующий звонок застал меня полностью врасплох.

– Маргарита Сергеевна, вас третий день нет на работе. Если завтра вы не появитесь и не представите документ о вашем отсутствии по уважительной причине – будете уволены.

– Это кто? – не поняла сначала я.

– Считайте, что вы уже уволены! – заорали на другом конце провода, и я узнала голос заведующей библиотекой, моей непосредственной начальницы.

«Уволят», – пронеслась ужасная мысль в моей голове, но потом я вспомнила, что богата, и мне начхать на библиотеку и на зарплату, которой, копи хоть целый год, все равно не хватало бы на хорошие туфли. Поняв, что поваляться на диване мне все равно не дадут, я порылась в старой телефонной книжке и решила позвонить однокласснику, к которому еще в школе была неравнодушна. Я слышала, что с женой он благополучно развелся и коротал свой век холостяком.

– Алле, можно Сергея? – осторожно произнесла я, часто дыша в трубку.

– Я это. Чего надо-то?

– Это Рита, Рита Дунь…

Я услышала, что мой одноклассник изо всей мочи стал дуть в трубку, а затем произнес.

– Ну, дунул, теперь ничего, слышно?

– Ты меня что, совсем не помнишь? Я Рита, я за соседней партой сидела.

– Как же помню, красивая такая, рыженькая, все глазки мне тогда стоила.

От обиды я хотела сразу брякнуть про десять миллионов, но у меня хватило благоразумия сдержать порыв, и я, сделав глубокий вздох, почти по слогам произнесла.

– Да нет же. Это Настя была.

– Ага. Значит, беленькая такая, ямочки на щеках, папа в милиции работал.

– Нет, я темненькая, пухленькая, и еще в очках.

По видимому, Серега был тугодумом, потому что в трубке воцарилось молчание. Но не прошло и пяти минут, как он возобновил разговор.

– Так, это ты, Рита? Это та, которая, мне на двадцать третье февраля медведя голубого подарила.

– Ну да, – обрадовалась я. – Наконец-то вспомнил!

– Ну и чего тебе, Рита Дунь?

Я набралась храбрости. С деньгами это гораздо проще, чем без денег, и проворковала.

– Давно не виделись, Сережа. Давай встретимся, поговорим. Можно у меня дома, можно в ресторане. Я наследство получила.

В трубке откашлялись и выдали следующую фразу.

– Видишь ли, я бы с удовольствием, но как бы тебе сказать, работы много. Страшно устаю. Сил больше ни на что не хватает. Так что не обижайся, Ритуля-красотуля. Пока.

Мне снова захотелось ему сказать о размерах наследства, но я сдержалась. Сразу было видно, что у него нет ко мне никаких чувств. Я немного расстроилась, но тут же испытала облегчение. И считая, что я успешно выполнила все рекомендации Юли, пошла примерять наряды.

Все сидело на мне отлично. Сразу чувствовалось, что фирма, а не какой-нибудь корейский ширпотреб. Особенно классно смотрелся крокодилий костюм. Я казалась в нем гораздо привлекательнее, и напоминала настоящую даму, если бы не моя свиная физиономия. Я опять стала мечтать, как иду по Лондону в обществе королевской семьи, но все-таки себя одернула. Это уж было слишком. После такой красоты мои заметки мне писать совсем не хотелось, и поэтому я предлагаю главу, написанную ранее: «Об изобретении чулок и женских завоеваниях».

Ничто не заставляло мужчин быть такими изобретательными как женские капризы, которые росли прямо пропорционально развитию цивилизации. В первобытном обществе женщины были менее требовательны, и их вполне удовлетворяли кусок мяса и свежевыделанная шкура, под которой они могли прятать свои прелести в зимние холода. Да и то со временем женщины стали устраивать потасовки и отбирать друг у друга самые большие шкуры с блестящим мехом. Что уж тут говорить о том, что сильному полу доставались самые старые и поношенные шкуры, которыми едва можно было прикрыть срам. Немного позже было решено разделить одежду на мужскую и женскую. Сильный пол считал, что таким образом избавит себя от множества ненужных проблем. Но не тут-то было. Как раз проблемы только начинались! Стоило мужчинам изобрести что-нибудь новенькое для своего гардероба, как женщины тут же подхватывали идею и присваивали себе новинку.

Приведу только один яркий пример освоения дамами мужской одежды. Когда, наконец, французский портной представил своим согражданам такую новинку как чулки, все они вздохнули с облегчением. Вряд ли она сможет заинтересовать дам, очаровательные ножки которых скрывают объемные платья! Но мужчины никогда не могли постичь женской логики, и именно поэтому всегда проигрывали слабому полу.

В доме сорокалетнего маркиза де Конте с некоторых пор обитала молодая супруга Констанция, отличающаяся очень смазливым личиком и еще более капризным нравом. От нарядов, которые она заказывала у портних, ломились все ее сундуки. Но она не унималась, требуя все новые и новые туалеты. Мадам имела привычку примерять не только те платья, которые присылались ей, но и с удовольствием натягивала на себя обмундирование супруга, чтобы потом дефилировать перед ним по спальне.

– Посмотри, счастье мое, разве я не напоминаю тебе бравого мушкетера? Право, если бы Бог создал меня мужчиной, то парижские красотки теряли бы от меня голову.

Маркиз, которого первые месяцы брака подобное поведение прекрасной половины выводило из себя, вскоре смирился с ее выходками и даже стал находить в них определенный сексуальный задор.

Когда посыльный доставил для Конте чулки, упакованные так, что глядя на них можно было подумать будто это жемчужное ожерелье, Констанция только проснулась и готовилась к утреннему туалету. Слова посыльного, что товар доставлен специально для маркиза нисколько ее не смутили, а яркая упаковка только разожгла любопытство. Когда же в нежных ручках великосветской дамы оказались два восхитительных белых чулка, она взвизгнула от удовольствия и немедленно натянула на свои великолепные ножки сначала один, а затем другой. Когда ни о чем не подозревающий супруг вошел в спальню,

Констанция восседала на постели с видом полководца, выигравшего грандиознейшее сражение. Ее ноги до самых ступней скрывало шикарное шелковое платье. Но едва только муж переступил порог супружеского святилища, она привстала и приподняла платье до щиколотки. Из под юбки выглянула маленькая ножка, обтянутая белым чулком. Затем платье было поднято до колен, и обе ножки, одна прекраснее другой в белых шелковых чулках открылись взору долгожданного супруга. А когда платье поползло еще выше и обнажило кусочек кожи прямо над чулками, маркиз, не в силах больше сдерживаться застонал, и повалил жену на кровать.