Хорошенько обдумав ситуацию, я решила, что все-таки стоит идти по дороге, потому что она уж точно нас куда-нибудь приведет, в отличие от поля, по ту сторону которого можно обнаружить еще одну дорогу.

Мы двинули вперед по ухабам, которые, если верить некоторым историкам, помешали Гитлеру одержать победу. Ухабы были залиты грязной водой, и было их так много, что обойти оные не представлялось никакой возможности. И хотя некоторое время мы пытались проделать данную операцию, надолго нас не хватило. Первые триста метров я шла почти нормально, только приседала на каждом шагу, как лыжник, чтобы не поскользнуться и не шлепнуться в лужу. Но все же не удержалась и свалилась в самую большую и глубокую яму.

– Все, баста, – опять взяла привычный командирский тон Ида. – Снимай ботфорты, пойдем босиком.

–Так холодновато как-то, пыталась возражать я.

Ида посмотрела на меня тем взглядом, которым, очевидно, смотрит на студентов, вытащивших на экзамене «бомбу», и прочла десятиминутную лекцию о том, что в позапрошлом веке крестьяне ходили босиком и в более холодную погоду, причем почти не болели, и о том как полезно ходить босиком по настоящей земле, даже если на ней когда-то лежал асфальт, и первая скинула сапоги. Я боязливо проделала ту же операцию. Но едва коснулась земли, ойкнула и подпрыгнула не меньше чем на полметра, хотя не делала этого со школы. Дорога оказалась просто ледяной, и в мои ступни как бы вонзилось сразу миллион иголок. С тех пор, когда я смотрю «Титаник», я всегда плачу, когда вижу как люди падают с корабля в воду. Я представляю как им холодно и как они мучаются. Я бы от такого холода умерла сразу. Но так как его чувствовали только мои ступни, я вытерпела целую минуту, а то и две. Потом отломила от сапог каблуки и надела обувь снова, поставив Иду в известность, что я не крестьянка и не хочу простудиться и умереть, едва став миллионершей. Я понимала, что бросать деньги на ветер нельзя, но моя жизнь стоила гораздо дороже импортных сапог. Ида не одобрила моих действий, но почему-то тоже надела сапоги без каблуков.

Когда мы, наконец, увидели желанное строение, мне показалось, что я достигла райских врат. Здание в три этажа из красного кирпича с тремя башенками, на которых когда-то красовались флюгера, в Интернете именуемое то замком, то усадьбой, поразило мое воображение. Ворота, правда, были покрыты ржавчиной, а само здание местами – копотью. Ида сказала, что в Интернете оно выглядело гораздо лучше, но отступать было уже поздно, тем более, что возле замка нас уже ждал чернявый риелтор, полноватый, но очень юркий. Он быстро вбежал по полуразрушенным ступеням, и открыл перед нами тяжелую железную дверь.

Едва мы переступили порог, на меня дохнуло холодом, и я почувствовала запах плесени и мышиного помета. Замок не слишком поразил мое воображение, но риелтор очень напирал на старину и экзотику, так что я почти уже согласилась его приобрести. Единственное, что меня смущало – привидение. Когда я о нем заикнулась, риелтор отреагировал моментально.

– Не волнуйтесь, привидения тоже включены в стоимость. Всего по двести пятьдесят долларов каждое.

– А их что, ни одно? – удивилась я.

– Послушайте, господин хороший, – вмешалась Ида, – вы что, нас совсем за лохов держите? Где это видано, чтобы брали деньги за нечто несуществующее?

– Сударыня, – обиделся риелтор, – у нас солидная фирма, и мы не стали бы брать с вас деньги за всякую ерунду. Мы предлагаем вас замечательный старинный, замок, а вы торгуетесь. Какие привидения? Вы поживите здесь денек-другой, сами убедитесь, что я не вру. Очень вам рекомендую, тем более, что ремонт начат и несколько верхних комнат вполне пригодны для жилья.

Мы поднялись наверх, осмотрели отремонтированные комнаты, и я выбрала самую большую с камином. Риелтор позаботился о раскладушках и постельном белье, так что мы были вполне устроены на ночь. Все оставшееся время мы проблудили по заброшенному саду, вдыхая сентябрьский воздух и запах прелой листвы, а заодно прошлись и по окрестностям замка, где обнаружили маленький магазинчик с провизией, нижним бельем и средствами санобработки. Мы купили по длинной фланелевой сорочке, колбасу, консервы, а также пять свечей и немного хлорки, чтобы убить запах мышиного помета. Вернулись мы в замок, когда уже начинало смеркаться. Попробовали развести огонь в камине, но наши усилия не увенчались успехом, и мы чуть не задохнулись от дыма. Плюнув на тепло, мы хорошенько отужинали, и, надев сорочки, забрались под теплые одеяла. Света в замке пока не было, и делать все равно было нечего.

Тьма все больше и больше окутывала замок, когда же стало совсем темно, и сквозь дверь как бы просочилась полупрозрачная рука с длинными синими пальцами. Она все вытягивалась и вытягивалась, пока не достигла моей раскладушки. Тут я не выдержала и заорала, что есть мочи

– Рита, Рита, перестань орать! – рассерженная Ида трясла меня за плечо.

– Т-ты в-видела? – заикаясь, спросила я.

–—Что?

– Рука, вся г-голубая?

– Голубыми бывают мужики, да и то не всегда, слава Богу. Я же тебе говорила, что нельзя так много есть на ночь. Теперь тебе снятся кошмары, и ты не даешь спать мне.

Окончательно придя в себя, я поняла, что не заметила, как заснула, и мне, в самом деле, приснился кошмар. В последнем не было ничего удивительного, потому что я все время думала о привидении. Убедившись, что мне ничего не грозит, я перевернулась на левый бок и на всякий случай укрылась одеялом с головой. Но только я стала дремать, как раздался душераздирающий стон, а затем последовало долгое чавканье. Я ущипнула себя за руку, чтобы убедится, что не сплю.

– Ты слышала? – испуганно спросила я у Иды.

– Слышала, – мрачно констатировала она.

Чавканье повторилось опять, и я неуверенно поинтересовалась снова:

– Почему оно так чавкает?

– Наверное колбасу доедает, которую мы на завтрак оставили, сволочь!

Аделаида встала с раскладушки и подошла к окну. При свете луны в своей фланелевой сорочке до пят она и сама напоминала нечто потустороннее. В это время привидение перестало чавкать и начало бродить по замку, все ближе подходя к нашей двери. Я снова была готова заорать, но Ида зажала мне рот рукой.

–Тише. Пусть они думают, что мы спим, – прошептала она

– Кто они? – также шепотом ответила я.

–Это мы сейчас и выясним.

– Ты что, собираешься идти туда? – испугалась я.

– Не только собираюсь идти, но и хочу взять тебя с собой.

– Меня? Там темно, страшно и холодно. Я туда не хочу.

– Ты предпочитаешь остаться здесь одна?

Я замотала головой, потому что перспектива остаться одной в темной комнате не очень меня прельщала.

– Тогда заворачивайся в одеяло – и вперед.

Ида, показав пример, накинула на себя одеяло, зажгла свечу, и шагнула в темный коридор.

За дверью привидения мы не обнаружили, и как можно тише, чтобы его не спугнуть, стали красться вверх по лестнице на чердак. Ида была полностью уверена, что паранормал должен обитать именно там. Но тихо двигаться мне не удавалось, потому что от страха и холода у меня зуб на зуб не попадал, выбивая барабанную дробь.

– Перестань стучать зубами, – шикнула на меня Ида. – От твоего стука все привидения разбегутся.

Удачно миновав чердак, мы приоткрыли люк и оказались на крыше. Над нами было только утыканное звездами, как булавками, небо, а под нами —десятиметровая пропасть. И мы стояли над ней в длинных, белых фланелевых сорочках, и ветер рвал волосы на наших головах. Так прошло минут пятнадцать, в ходе которых я взирала на свои будущие владения как Наполеон на Москву. Так никого и не обнаружив, мы двинулись в обратном направлении: Ида впереди, а я сзади, на всякий случай, держась за ее одеяло. По дороге случилась небольшая неприятность: над нами пропорхала стая летучих мышей, и одна из них, а может быть и не одна, нагадила мне на голову. Поэтому пришлось потратить некоторое время на освобождение моей шевелюры от экскрементов.