Так, без единого убитого с обеих сторон молодой македонский царь справился с мятежом и завоевал расположение фессалийцев. Они безропотно приняли его условия, часть молодёжи с охотой присоединилась к войску для дальнейшего похода на Грецию во главе с Александром. Но в больших городах царь оставил свои гарнизоны, для острастки.

Применять силу не понадобилось и в других областях, где жили энианы*, малии* и долопы*; весть о решительности сына Филиппа летела впереди войска, принуждая сомневающихся к миру. Затем затихла Амбракия*, успевшая войти в союз с Афинами: Александр обещал предоставить автономию в составе Македонии. Амбракийцы подумали и решили дружить с царём Александром.

В это время недружественные племена фракийцев*, иллирийцев*, гетов* и трибаллов*, воспользовавшись отсутствием Александра в Македонии, совершили набеги на приграничные поселения. Приходили известия о нападениях кочевых медов*, бессов*, корпиллов*; подняли головы тавлентинцы*, автариаты* и прочие племена, платившие прежде дань Македонии. Весной, когда горные проходы освободились от наледи и снега, войско Александра вышло на горный кряж Хемус (Балканы). Первыми попали под удар фракийцы, затем кара настигла разбойничье племя трибаллов; их остатки пытались укрыться в жилищах на неприступных скалах, но македоняне достали всех мечами и копьями. Теперь все враги бежали с поля боя, заметив белые перья на ослепительно сияющем шлеме Александра. Такая слава о нём пошла по всему Хемусу! И чем многочисленней встречался враг, тем азартнее сражался Александр, и побеждал. Он говорил своим командирам:

– Лучше потрудиться македонским мечам в одном месте, разом покончить со всеми, чем гоняться по отдельности за каждым племенем по горам да по лесам.

Особо значимой явилась схватка с гетами. Кочевники большой численности заняли противоположный берег Истра (Дунай). Широкая полноводная преграда казалась непреодолимой, отчего геты на той стороне чувствовали себя в безопасности. Александр придумал переправляться глубокой ночью, выждав, когда вражеские дозорные заснули. В кромешной темноте и в полной тишине на воду спустили самодельные плоты из связанных между собой рыбацких челноков. Поверх бортов положили доски, на них взошли четыре тысячи пехотинцев, а для переправы полутора тысяч всадников использовали суда, изъятые у торговцев из ближайшей гавани на Чёрном море. Часть пехотинцев перебирались на связанных между собой брёвнах, переплывали на надутых воздухом бурдюках. Собравшись на противоположном берегу, македоняне дождались раннего рассвета и неожиданно напали на спящий вражеский лагерь.

Гетов уничтожили почти полностью, а кто остался жив, пытались бежать на конях или пешими. Македонская конница догоняла каждого.

Весть об истреблении гетского народа, а погибших насчитывались десятки тысяч, стремительно разлетелась по долине древнего Истра. К стоянке македонского царя каждый день прибывали представители разных народов с подношениями и просьбами о мире. Александр выслушивал всех, принимал дары, не отказывал в просьбах, но каждому говорил, что с этого времени он обозначил Истр естественной границей Македонии. В завершение похода на высоком берегу Истра царь соорудил алтарь, где совершил жертвоприношение Зевсу. Предку Гераклу тоже возлагал жертвы – за дарование победы над варварами. Бог реки принял долю жертвенного дара, агальму, – белого быка, утопленного посреди Истра. После исполнения обряда македоняне вернулись на свой берег и пошли обратным путём в Македонию.

По пути происходили мелкие стычки с дикими племенами, не признававшими власть македонского царя. Но наиболее опасной оказалась встреча с иллирийцами: они перекрыли единственный проход в ущелье горы Пелий. Конные разведчики-крипты нашли, что враги повсюду, их слишком много и они готовятся напасть…

ПЕЛЛА. Глухой тёмной ночью в спальню Олимпиады осторожно постучали, словно мыши поскребли. Царица с вечера не могла уснуть, вздыхала, переворачивалась с боку на бок… И вот задремала… Вскинулась:

– Кто?

Дверь приоткрылась, и в наметившуюся щель тенью скользнула служанка, обычно спавшая снаружи на полу.

– Госпожа. – Голос прерывался от волнения. – Появился человек от вашего сына. Он у Антипатра.

Сердце сжалось от предчувствия… Накинув хитон, заспешила в дальний конец дворца, где находился кабинет царя, занятый Антипатром. Недовольная решением сына оставить Македонию не на неё, а на советника, она лишний раз не хотела встречаться с ним. Но сейчас… Сын! Что с ним?

Рывком открыла тяжёлую дверь. Советник с усталым лицом сидел за рабочим столом и смотрел на незнакомого воина, одетого в красную эксомиду* со спущенным правым рукавом, что указывало на принадлежность к пехоте – чтобы легче обращаться с мечом. Бросились в глаза потрёпанность одеяния, грязные пятна и бегающий взгляд на измождённом лице. Она услышала конец разговора:

– Сам видел, царь убит.

– Нет! – закричала Олимпиада в отчаянии. – Ты не мог видеть! Он жив!

– Я видел, – повторил пехотинец растерянным голосом, повернувшись к царице. – Пращник попал камнем в голову, а варвары добивали уже на земле дубинками.

– Если ты видел, почему не пришёл на помощь моему сыну?

Олимпиада зарыдала, прикрывая лицо руками. Антипатр тоже не сдержался:

– Убивали твоего царя!

– Я не мог! Их было слишком много.

Царица вдруг выпрямилась, в голосе проявилась обычная властность:

– Ты солгал! Мой сын жив!

Пехотинец сник и, не скрывая слабости, заплакал, как скулит побитая собака. Неловко утирая кулаком слёзы, оставлял на грязных щеках неприглядные следы.

– Трус! – с отвращением вскричал Антипатр. – Ты бросил царя, живого или мёртвого, на потеху варварам, убежал с поля боя, где сражалась твои товарищи!

Крикнул дежурному гвардейцу:

– Взять мерзавца, держать под стражей! Будем судить!

Когда воина увели, повернулся к Олимпиаде:

– Я поверю, когда увижу тело Александра.

Вместе с горем Олимпиадой завладела тревога за собственное будущее. Обычно ухоженное лицо напоминало маску трагика, но царица держалась надеждой – Антипатр отправил в Иллирию отряд: если ужасная правда подтвердится, привезти тело для погребения. Приходилось ждать, а дурные мысли лезли в голову… Что будет с ней? До избрания нового царя Антипатр остаётся правителем Македонии. Если Антипатр будет претендовать на власть, в живых он её не оставит. При мысли об этом Олимпиаду охватывал неподдельный ужас.

Царский наместник в отличие от неё не терзался сомнениями. Прежде нужно узнать, жив ли царь. Посланный дворцовый отряд уже на пути к Иллирии. Управление Македонией остаётся за ним, как прежде. Под его командованием достаточное войско, чтобы справиться с непредсказуемой ситуацией. Никаких бунтов, тем более хаоса наместник царя не допустит.

АФИНЫ. Афиняне ликовали, едва появились слухи о гибели царя Александра и что с ним полегло войско. Народное Собрание заседало почти каждый день; принимались решения о разрыве всех отношений с Македонией. Получалось, война неизбежна! Персы не замедлили проявиться: царь Дарий засылал агентов к греческим политикам, предлагал выступить вместе с персами против Македонии, давал золото. Спартанцы не брезговали взять деньги у извечного врага, объявили сбор войска. Демосфен не устоял перед соблазном, получил от персов триста талантов* и призвал афинян к действиям против власти Александра. Приверженцы македонской партии приуныли, побоялись ввязываться в политические битвы.

Наместник сохранял спокойствие, делал вид, что ничего страшного не произошло. Регулярно посылал в Афины гонцов с сообщениями об успехах царя Александра на Балканах. Демосфен отвечал, что афиняне продолжают поддерживать мирное соглашение, при этом тайно призывал греков, чтобы готовились к войне с Македонией.

А от Александра вести не приходили…