– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – недовольно бурчу я, с невинным видом опуская слоеную закуску рядом с тарелкой. Мне кажется, что с папиного места ее не видно.
– Да ладно тебе! Помнишь, как мы в кладовке наткнулись на мышь и Нинка тоже грохнулась в обморок, – ободряет меня не в меру болтливый сосед.
Папа замирает, услышав последнюю фразу. Да и Таша слегка напрягается: кому, как не моим родителям, знать, что в кладовке у нас всегда хранились запасы алкоголя. И нам, малолетним подросткам, там делать в те годы было уж точно нечего (да и в наши сегодняшние дни, откровенно говоря, тоже). Сестра Славы, услышав, какими речами успокаивает меня ее брат, усиленно хмурится. Да так, что если бы в нее влить весь ботокс ее мамаши, то он бы скоропостижно вылез наружу через слегка оттопыренные уши.
Господи, я не имею права так ненавидеть Марго! Не ее вина, что любовь всей моей жизни принадлежит не мне (а этой глупой выскочке с передутыми губами).
О-о-х!
– Просто Алис хотела привлечь к себе внимание, – небрежно произносит Нинель.
Я ловлю папин задумчивый взгляд, направленный в ее сторону. И понимаю, что он, скорее всего, с ней в чем-то согласен.
– Нинель, еще раз назовешь меня «Алис», и я твое имя упрощу до Ниннушки, – раздраженно предупреждаю я.
Моя собеседница по-рыбьи выпучивает глаза.
Папа со Славой утыкают свои смешки в пустые бокалы. Наташа, что-то обсуждающая со своей подругой, несильно наступает мне на ногу (я-то наивно думала, что этот Гитлер в платье не прислушивается к нашим разговорам).
Отпиваю глоток шампанского, чувствуя, как горит лицо: Поль несомненно смотрит сейчас прямо на меня. Я не рискую встретиться с ним взглядом. Еще один обморок – и здравствуй, местная больничка, привет, французские врачи.
Слегка запыхавшиеся официанты наконец приносят всем еду: салат с фуа грой. Я отрешенно колупаю вилкой зеленые листочки. Желудок все еще не настроен на прием пищи: в животе упорно продолжают летать тысячи бабочек.
Слава, с рекордной скоростью опустошивший свою тарелку, легкомысленно болтает (что-то вроде безумно смешной истории про то, как в их университете проходил конкурс «Мистер Пляж»). Я сосредоточенно смеюсь в паузах его рассказа.
Это совсем не просто, учитывая тот факт, что все мое разумное существо каждую секунду борется с желанием посмотреть через Наташу на другую сторону стола. Я и так слишком часто задерживаю свой тайный взгляд на совершенном лице Ангела. И вновь, и вновь заставляю себя потупить взор и уткнуться в тарелку со скучным салатом.
Ни о чем не подозревающий (я очень на это надеюсь) Поль увлеченно разговаривает с моими родителями (Марго переводит с французского на русский). Сначала Наташа по традиции задает ему кучу официальных вопросов: о работе, жилье, возрасте и планах. Стараюсь не слушать, однако каждое произнесенное им слово вызывает бурную реакцию защемленного сердца, и мозг автоматически записывает все Его фразы. (Директор магазина мужской одежды Denio, живет в Париже, 30 лет, планируют поехать в свадебное путешествие в Таиланд…)
Потом речь идет непосредственно о свадьбе. Мне все трудней и трудней смеяться над Славиными шутками. Когда Поль нежно касается руки своей невесты, я в ужасе понимаю, что мне становится физически больно.
Нет, надо что-то делать. Так продолжаться больше не может. Представляю их свадьбу, и меня начинает по-настоящему тошнить.
– Алиса, ты ничего не ешь, – озабочен Славик (зачем же так громко?) – и все сразу поворачиваются в мою сторону. В том числе и официанты (будто они понимают русскую речь).
– Тебе не нравится? – вежливо спрашивает Поль по-французски, и я понимаю, что мои щеки заливает неловкий румянец. Очень надеюсь, что его происхождение спишут на жару в ресторанном зале. Или пусть даже на алкоголь.
– Все очень вкусно, – с отвратительным акцентом отвечаю я ему (да, чтобы научиться картавить, как Нинель, мне нужно прожить здесь лет двадцать). – Я просто м-м-м… всегда мало ем…
Мой собеседник с изумлением глядит в мою тарелку, в которой я беспорядочно накидала листья салата на нетронутый кусочек фуа гры. Хотя это и кажется мне физически невозможным, я чувствую, что краснею еще больше.
– Очень мало, да, – лепечу я, смотря ему прямо в глаза. Между нами в этот момент ударяет невидимая молния. На какую-то долю секунды его зрачки, расширившись, блестят так, что мне кажется, что он тоже что-то вспомнил. Электрическое напряжение настолько сильно, что у меня начинают дрожать коленки. Слава недоуменно смотрит на мои руки, сминающие кусочек хлеба в бесформенный комок. Поль опускает глаза и отпивает последний глоток шампанского из своего бокала.
– Может быть, ты не хочешь рыбу на ужин? – произносит он, вновь выводя меня из равновесия своим волшебным голосом. – Я могу поменять заказ.
Автоматически отмечаю, что мужчина моей мечты еще и джентльмен. До сего момента ни Слава, ни Марго не удостоили меня честью выбора.
– Нет, мне все равно, – отвечаю я.
– Ты учила французский? – с интересом спрашивает Слава.
Раздражение по поводу столь нелепой ситуации вдруг обрушивается на ни в чем не повинного парня. И все же. Что за глупый вопрос? Если я хоть чуть-чуть говорю и понимаю речь окружающих, значит, наверное, что учила? Или он думает, что это у меня врожденное?
Поль бросает в мою сторону загадочный взгляд. Сердце тут же послушно подпрыгивает в груди. БУМ-БУМ-БУМ! Его удары напоминают барабанную дробь из устаревшей рок-песенки. Удивляюсь тому, что до сих пор не умерла от инфаркта. За всю мою жизнь оно никогда не билось так быстро.
– Да, и сейчас учу. Что может быть лучше пары французских спряжений на завтрак? – мой собеседник смеется. Поль приподнимает брови, и Слава переводит ему нелепый ответ. Я боюсь оторвать глаза от тарелки и вновь попасть во власть колдовского, пленительного взгляда.
– Значит, ваша свадьба в субботу? – не очень вежливо переключает внимание на себя моя мачеха.
В ужасе тыкаю вилкой бедную закуску. Сегодня воскресенье. Осталось всего шесть дней. А учитывая, что сейчас вечер, а свадьба утром… Пять. Пять полных дней до того момента, как он женится.
Почему я не встретила его раньше?
– Да, – Ташина лучшая подруга просто светится от счастья. Когда она улыбается своими ярко-розовыми губами (и как у нее еще помада держится, когда она ест?), то напоминает мне жабу из диснеевской Дюймовочки.
«Я не имею права ее ненавидеть!» – в который раз твержу я себе, пытаясь справиться с настырным желанием воткнуть вилку Маргарите в плохо накрашенный глаз.
Официанты охотливо убирают со стола посуду (мой гарсон определенно старается не выдать своего удивления по поводу тарелки с раскрошенной по листьям салата фуа грой). Новая волна обслуживающего персонала уже бежит к нам с горячим.
Один из работников тут же объявляет состав: блюдо с какой-то рыбой в каком-то сложном соусе с невероятным гарниром и бла-бла-бла. Английскую королеву, наверное, так публике не представляют, как этот ужин.
Другой гарсон небрежно открывает бутылку с вином, наливает в пустой бокал один глоток и пьет его.
Забыв на секунду о своих душераздирающих проблемах, я с удивлением слежу за ним взглядом.
Профессионально улыбнувшись и гордо кивнув, он разливает белое вино в наши пустые стаканы.
– Э-э-э, что это было? – я вижу, как Слава пытается зажевать свой смех оставшимся кусочком багета.
Я так и не поняла: нравлюсь я ему или он находит меня несказанно забавной.
– Это профессиональный сомелье, – подает голос Нинель (с видом учительницы первого класса, в десятый раз повторяющей одну и ту же фразу). – Он знает, каким каждое вино должно быть на вкус и если почувствует что-то не то, то принесет другую бутылку.
– Я так и поняла, – сохраняя остатки потерянного лица, в тон ей отвечаю я.
– Ха-кха-кха, – уже почти не скрывает свой смех Слава. – Ты не волнуйся. У меня была точно такая же реакция, когда мы ужинали здесь в первый раз. Так уж повелось, что это любимый ресторан Поля.