На другой же день мы занялись делом, для которого приехали в Новый Орлеан. Генри Вудлей послал за адвокатом, о котором он говорил брату, и объяснил ему всю историю.

Чарли Соуер менее удивился этому рассказу, чем мы ожидали. Хотя он и не был стар, но жил в Новом Орлеане уже давно и успел познакомиться с самыми таинственными случаями, которые происходили среди смешанного населения этого города. В своей судебной практике он встречал много типов мошенников, которыми всегда славился Новый Орлеан.

Что касается нашего плана, то он был полностью одобрен адвокатом.

— Хотя, по-видимому, у нас в руках есть все, чтобы предать в руки правосудия обворовавших вас мошенников, — сказал он, — но все же нам нужно действовать очень осторожно. Действующих у нас законов недостаточно для того, чтобы добиться ареста преступника. Нужно иметь против него неопровержимые улики. Если Брадлей и его сообщники убили ваших негров, то им будет трудно ускользнуть из наших рук. Нужно дать Брадлею продать хлопок. Тогда можно обвинить его в грабеже, в пиратстве и во всем, что из этого следует.

— Но если ему не удастся его продать? — заметил Вальтер. — Он может не найти покупателя.

— Не беспокойтесь. Покупателя я сам ему найду. Я знаю одного купца, которому мы можем довериться в этом деле. Он даст Брадлею такую цену, что тот наверняка продаст ему хлопок. Но прежде чем он получит условленную сумму, мы его арестуем, и он вместе со своими сообщниками попадет в городскую тюрьму. Остальное пойдет само по себе.

— Это верно, — подтвердил Генри.

— А теперь, — продолжал адвокат, — надо действовать. Первое, что нужно сделать, это узнать, где находится в гавани ваша баржа. Мистер Вудлей, можете вы узнать вашу собственность?

— Сомневаюсь, — отвечал Вальтер, которому был задан этот вопрос. — Я легче узнаю Блэна и Стингера, которым была поручена баржа. Я могу их увидеть на самой барже.

— Правда, но ведь и они вас увидят, если вы близко подойдете, а это погубит дело.

— Думаю, — прервал я, — что эту часть дела мне нужно взять на себя. Блэн меня видел не часто, зато я, конечно, никогда его не забуду. Пожертвовав своими усами, взяв у парикмахера пару банкенбардов и переодевшись, я смогу побывать на барже, и меня там не узнают. Что вы на это скажете?

— Отлично! — воскликнул Соуер. — Возьмите одежду мексиканского ранчеро, они здесь часто встречаются. Кстати, вам можно будет спрятать под плащом раненую руку. Под большим сомбреро и с бакенбардами вы будете неузнаваемы. Что касается вас, мистер Генри, и вашего брата, вы подождете здесь, пока не будете нам нужны. Выходите возможно реже, пока птички не окажутся в клетке.

Я без труда раздобыл себе костюм ранчеро и, благодаря бакенбардам и сбритым усам, принял вид настоящего мексиканца.

В сопровождении мистера Соуера я отправился к той части гавани, где стояли баржи и большие лодки.

Взморье в Новом Орлеане имеет около шести километров длины. Лишь часть его снабжена выгрузочной набережной, то есть солидными деревянными платформами, которые держатся на сваях, вбитых в дно реки. Между этими платформами образуются свободные пространства, где стоят на якоре лодки, баржи, плоты и пароходы, ожидая разгрузки.

Но устав порта предписывает для каждого рода судов специальные платформы, потому что в иные месяцы их тут бывает громадное скопление, ведь Новый Орлеан — главный порт всего бассейна Миссисипи.

Теперь было как раз такое время. Судов было множество, и они так близко стояли друг от друга, что их трудно было различить. Некоторые стояли даже во втором ряду, ожидая, пока освободится место у причала.

Сначала я занялся этими судами. Одно из них сразу же привлекло мое внимание. Мне казалось, что я его знаю. На палубе не было никого.

Я повел своего спутника к самому взморью, чтобы получше разглядеть баржу, и мы даже взошли на ближайшее к ней судно. Через минуту на палубе показался Блэн собственной персоной.

Я взглядом показал на него адвокату, и мы с равнодушным видом направились обратно в город. По дороге Соуер меня остановил и попросил его подождать. Вскоре он снова показался, но уже с каким-то человеком. Я догадался, что это был полицейский сыщик.

— Видите эту баржу? — сказал ему Соуер.

— Да, — ответил тот.

— Не теряйте ее из виду ни днем, ни ночью, и как только она начнет выгружать хлопок, приходите ко мне в контору и сообщите об этом.

— Очень хорошо.

— Теперь, — сказал Соуер, подходя опять ко мне, — пойдем к «Ялу-Сити».

Но мы не нашли его, сколько ни искали, и начальник порта сообщил нам, что пароход еще не пришел.

— Подождем, — сказал Соуер. — Где вы были, когда видели его сегодня утром?

— Около Пуэн-Купэ.

— В таком случае он придет лишь через несколько часов. Мы будем его ждать, но не здесь. Видите это кафе над рекой? Пойдемте туда, сядем у окна и за бутылкой хереса будем осматривать порт в подзорную трубу, пока не увидим «Ялу-Сити».

Нам не пришлось ждать долго. Мы не просидели и часу в кафе, как мой спутник показал мне на пароход, на котором плыл Брадлей.

— Теперь ваша очередь, — сказал он, протягивая мне трубу. — Смотрите на пассажиров, которые будут сейчас выходить с парохода, и, найдя Брадлея, не теряйте его из виду, пока он не окажется на берегу.

Брадлей вышел одним из первых. Я легко узнал его и сказал об этом адвокату.

— Дайте я посмотрю на него, — сказал он.

Я показал ему Брадлея, и адвокат успел рассмотреть его, пока он шел вдоль насыпи.

Я же не нуждался больше в трубе, чтобы видеть своего врага.

Выйдя на берег, он сразу же направился к той части порта, которая предназначалась для барж.

— Хорошо, — пробормотал Соуер. — Я этого и ожидал. Нам, видимо, придется не долго скучать, чтобы увидеть нечто такое, что дало бы нам повод действовать.

— Мы пойдем за ним? — спросил я.

— Нет. Лучше пусть он присоединится к своим сообщникам и взойдет на баржу, если желает. Мы так же хорошо узнаем, что он делает, и не выходя отсюда; когда он снова выйдет на берег, мы последуем за ним в гостиницу. Такой важный барин, как он, вероятно, остановится в гостинице «Сен-Шарль», если у него нет какого-нибудь тайного притона. А! Он идет все-таки к барже.