Я продолжал сидеть неподвижно. Несмотря на утомление и неудобство своего положения, я теперь не имел ни малейшего желания спуститься вниз.

Очевидно, я находился в большой опасности. Люди эти были убийцами, одно лишнее преступление не прибавило бы ничего к тому, что они уже совершили. Напротив, избавиться от меня им просто необходимо, и я не мог ожидать пощады, если бы они меня заметили.

Я решил дождаться ночи. Тогда я проскользну через чащу к покинутому челноку, отвяжу его, пользуясь темнотой, и вытащу из лагуны. Таков был принятый мной план.

Так как нечего было и пытаться сделать это раньше середины ночи, я призвал на помощь все свое терпение и всю энергию. Никогда, кажется, всю мою жизнь время не шло так медленно. Казалось, дню не будет конца, солнце никогда не зайдет.

Наконец, мало-помалу я примирился с судьбой. Я стал наблюдать за тремя пиратами, старался поймать отрывки их разговоров, хотя у меня уже не оставалось сомнений в том, чем они промышляли. Говорили пираты очень оживленно, но почти шепотом.

Потом они вскоре куда-то исчезли один за другим. Тюки были теперь, должно быть, все перепакованы, и Стингер закончил свою работу, потому что все трое ушли под палубу и несколько часов оттуда не показывались.

Вероятно, они уже не первый раз занимались этой подделкой упаковок, потому что втроем закончили всю работу всего за несколько часов. Впрочем, я припомнил, что в день охоты на орлов видел клочья упаковочного полотна на берегу заливчика и понимал теперь, что это были остатки добычи, захваченной пиратами.

Теперь я понимал, каким образом Нат Брадлей так быстро составил себе состояние на новой плантации.

…Во всяком случае то, что я увидел с этой ветки, было ужасно. Разбитый усталостью, полумертвый от голода и жажды, мучимый раной и лихорадкой, не знаю, как я не свалился в обмороке вниз, то есть прямо в руки врагов.

Наступала ночь, и они показались снова на берегу. Торопливо собрав остатки упаковки и сделав несколько больших свертков, они привязали к ним камни и бросили в воду. Потом сели в челнок, находившийся при барже, предварительно заперев ее, и в несколько ударов весел вышли из лагуны и скрылись.

Убедившись, что они уехали, я с большим трудом спустился с дерева и, улегшись на покрывавшем почву мхе, стал ждать, когда совсем стемнеет. Тогда только я решился приблизиться к тому месту, где видел челнок.

Днем я сделал несколько наметок, и теперь, пользуясь ими, мне быстро удалось его отыскать. Он наполовину врезался в песок, но, сломав ветви, к которым челнок был привязан, я довольно легко столкнул его в воду. Потом вошел в него. Там лежало всего одно весло, но для меня это было полгоря, так как я и мог действовать лишь одной рукой.

Медленно и осторожно пробрался я вдоль берега и борта баржи и вышел из лагуны в реку. Я никого не встретил. Ночь была действительно очень темной, и кроме того после заката солнца стлался густой туман.

Выйдя из лагуны, я уже легко ориентировался. Мне нужно было опять подняться по течению, стараясь не попасть на середину реки. Это было трудно, так как я греб только одним веслом. Но, преодолев усталость и волнения дня, я почувствовал, что вместе с надеждой на спасение и отмщение ко мне вернулась вся моя прежняя энергия.

Впрочем, я был искусным гребцом, и доплыть до плантации для меня было лишь вопросом времени, если только я не попаду в водоворот или не буду унесен течением на середину реки.

Я греб уже около получаса и, убедившись, что меня не преследуют, остановился отдохнуть. Кроме того, я был уверен и в том, что отплыл довольно далеко от убежища убийц, так справедливо названного Островом Дьявола.

Я охотно вышел бы на берег, чтобы пешком дойти до плантации, но рассудил, что в лодке оставаться безопаснее. Так я не рисковал встретиться с дикими зверями или с людьми и при всяком подозрительном шуме мог укрыться в росших вдоль берегов кустах.

Не прошло и четверти часа после восхода солнца, как я достиг места, при виде которого у меня забилось сердце. Это была пристань плантации Вудлея.

Здесь не было никакого жилища, только небольшой настил служил пристанью, и к нему были привязаны две лодки, которые я тотчас же узнал.

Дом был отсюда в двух или трех милях, и большая деревня мешала его увидеть с берега.

В этот ранний час и в то время, как уборка была уже окончена, я не надеялся, что меня увидят, да и не желал этого.

Прошло несколько часов с тех пор, как всякая опасность миновала, и теперь я думал о будущем и, главное, о том, как отомстить пиратам-убийцам, как уличить их в преступлениях.

Я знал, что в этой удивительной стране, где жили Вудлеи, трудно добиться правосудия иначе, как личными усилиями. И я говорил себе, что, несмотря на все имевшиеся у меня в руках доказательства, надо было уличить Брадлея с помощью хитрости.

Во всяком случае лучше было бы мне не встречаться с неграми плантации, прежде чем я увижу хозяина и составлю с ним план действий.

Я поторопился сойти на землю и, привязав челнок, бросился под деревья и осторожно направился к дому.