Очередной глоток из горлышка и виски горячим потоком обожгло пищевод, оставляя во рту непривычный вкус ванили. Согласно этикетке должны были быть еще и яблоки, но их присутствия вкусовые рецепторы не ощущали. В голове приятно зашумело и я, вдохнув полной грудью свежий воздух, мечтательно закрыл глаза. Тишина и запах воды, как в детстве, когда мы с Коляном ходили на первую поклевку. Именно в такие моменты я переставал жалеть о том, что поперся спозаранку хрен знает куда, да еще и на голодный желудок. Мир вокруг, подернутый дымкой тумана и лишенный звуков, воспринимался совсем иначе, теряя налет серой обыденности и превращаясь в место загадочное, даже волшебное.

Кажется, я задремал под детские воспоминания, потому как оторвав голову от коленей, обнаружил себя в темноте. Благо, не в кромешной – за прозрачными облаками светила луна.

Вот это я прогулялся на полчаса. Авосян спит уже сном младенца и ведать не ведает, что из-за него сокурсник замерзает на берегу озера. Схватив ополовиненную бутылку, я собрался было бежать обратно, но тихий плеск воды остановил меня. Рыба? Снова плеск, снова и снова. Да нет, это не рыба, а неведомый любитель ночных заплывов.

Воображение охотно нарисовало обнаженную девичью фигурку, покрытую мелкими капельками влаги. Незнакомка загадочно улыбалась, не забывая при этом стыдливо прикрываться ладошками. Разволновавшись от представившейся картины и алкоголя в крови, я зычно крикнул в темноту:

– Виски будешь? С ванилью.

Хотел добавить про яблоки, но хоть убей, вкуса их в напитке я не чувствовал, а врать обворожительной незнакомке на первом свидании не хотелось.

В ответ тишина. То ли девица излишне стыдливая попалась, то ли ваниль не по вкусу. Я простоял, питаемый юношескими надеждами, с целую минуту и собрался было уходить, как вдруг над поверхностью водной глади появилась голова. Тело мое непроизвольно вздрогнуло и едва не завалилось на пятую точку от неожиданности. Это была явно не белокурая красавица, а коротко стриженный… Я даже не сразу понял кто это, долго щурясь в темноте. Визитер тоже не торопился вступать в диалог, лишь поблескивая белками глаз. Глупая картина, а главное неожиданная. Никогда ранее мне не приходилось наблюдать выходцев с черного континента, вот так вот лицом к лицу, а не с экрана телевизора.

– Где виски? – первым не выдержал пловец, придав голосу недружелюбные, даже воинственные нотки.

– Если не брезгуешь, – я показал парню початую бутылку. На что тот лишь обнажил ряд белоснежных зубов и спустя мгновение, уже стоял рядом. Без лишнего шума и всплеска, легко забрался на крутой берег. Только сбегающие струйки воды с темной поверхности кожи напоминали о том, где он недавно был.

Пловец был с меня ростом, столь же худой, вернее поджарый, с рельефной мускулатурой и на редкость гладкой, безволосой кожей. Девчонки на пляже точно были бы в восторге. Но я обладал иными гендерными признаками, поэтому с некоторым сожалением протянул парню виски.

– Ооо, – с одобрением заметил гость, прочитав этикетку, после чего сделал затяжной глоток из бутылки. – Я думал, будет слащавое пойло для ссыкливых белых девчонок.

– Если так думал, чего приперся, – не выдержал я.

Пловец задумчиво уставился на меня, явно обдумывая ответную реакцию. В голове запоздало мелькнула мысль, что я ни хрена не знаю о собеседнике, кто он такой и что за ним стоит. Действуя по лекалам родного мира, постоянно забываю, где нахожусь и чего это может стоить.

В голове пронесся наихудший сценарий развития событий с убийством и всплывшем по весне трупом на озере, но негр неожиданно оскалил белые зубы в улыбке и произнес:

– А ты борзый.

– Да и ты не паинька.

– Это точно, – согласился пловец и сделал очередной глоток. – Из ищеек будешь?

– Если ты про седьмой отдел, то да, оттуда. А ты, судя по всему, отдел расследований недолюбливаешь?

– Где ты видел, что бы десантура с вашим братом в десна целовалась? Вы белая кость, а мы черная, поперек вашей глотки встали, – негр снова обнажил белоснежные зубы, то ли улыбаясь, то ли скалясь в угрозе.

– Выходит, отдел поддержки операций, – сообразил я. – Так ваши казармы в трех километрах севернее будут.

– И чего? Стучать будешь?

Я сразу вспомнил карту территории с синими и красными границами, а в ушах зазвучал голос Носовского, грозящего карами небесными за пересечение оных без особого на то разрешения. Парень явно вышел за пределы учебной зоны пятого отдела, и как минимум мог отделаться выговором, а как максимум… Да кто ж их знает, этих десантников иномирья, может у них наряды вне очереди, а может удары по почкам.

– А смысл? – вопросом на вопрос ответил я. – Только не говори, потому что я белый.

Парень снова оскалился, и я наконец понял, что это улыбка. Веселый блеск в глазах выдавал собеседника.

– Ты откуда такой будешь, белый?

– Сто двадцать восьмая, если тебе о чем-то это говорит, черный.

– Врешь, – спустя короткую паузу, выдал собеседник. – С каких это пор вас стали в ищейки брать?

– Нас? А мы что, какие-то особенные? – где-то внутри у меня екнуло. Все эти недомолвки и косые взгляды точно не были бредом воспаленного сознания, а этот нежданный гость мог дать первый ключ к разгадке ситуации.

Он снова замолчал, а потом спросил: – ты сколько в «нулевой» торчишь?

– Сегодня полноценный первый день.

Пловец присвистнул: – да ты зеленый совсем.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А я тебе кто, куратор личный, на вопросы по требованию отвечать?

Хотел я ему про виски халявный напомнить и чужую территорию. Хотел, но не стал. Уж больно эти мысли попахивали ребячеством из разряда «ах ты так, тогда отдавай мои игрушки». Вместо этого попытался в очередной раз достучаться до собеседника

– В мире много странных вещей происходят: тебе предъявляют за цвет кожи, мне за место рождения. Хотелось бы только понять, чем вас всех сто двадцать восьмая параллель не устраивает?

– Пытаешься вывести на жалость, снежок? Не получится. Запомни одну простую истину – проблемы белых черных не касаются.

Я тяжело выдохнул:

– Да, парень, надеюсь ты когда-нибудь из черного превратишься в человека и поймешь одну простую истину – у плохих людей нет ни расы, ни национальности.

Пловец сузил глаза, вся фигура его напряглась, и я шестым чувством понял – сейчас будет удар. Рука собеседника, держащая бутылку от виски, дернулась… Но дальше ничего не последовало. Похоже, легкий шум за моей спиной, спугнул противника. Он бросил бутылку под ноги и, сделав резкий прыжок в сторону, скрылся под водой. С ловкостью и координацией у парня был полный порядок. Я бы кулем упал в воду, метра на три обдав ближайшие окрестности водой. Этот же пловец оставил на память о себе лишь легкий всплеск, который был куда тише шелестящих за спиной веток.

Кстати, о шуме за спиной. Я обернулся, в глубине души ожидая увидеть какое-нибудь животное. Например, милого олененка с дрожащей мордочкой и грустными влажными глазами. Но сегодня угадывать было явно не мое. Вместо «бэмби» на поляну вышла девушка, в которой я без труда опознал красавицу с греческим профилем. Она явно не ожидала увидеть на берегу озера живую душу, отчего замерла в нерешительности, держа в полусогнутой руке бокал. Похоже, девушка, решила пройтись перед сном, потягивая приторное винцо местного разлива. Ухажера видно не было, поэтому точно не свидание, а одиночная прогулка с одной ей ведомой целью.

– Катерина, – кивнул я девушке, пытаясь унять подступающий адреналин. Конфликт с пловцом был разрешен, только вот организм не успел еще этого осознать, передавая легкую дрожь конечностям.

– Воронов? Ты один здесь?

– Да.

– А в озере кто плавает? – девушка выразительно посмотрела на подернутую рябью воду.

– Это… Это рыба играет.

– Рыба? Ясно. Играет в воде, ходит по суши и разговаривает с «харлинским» акцентом. Скажи мне, Воронов, а ты знаешь, что предусмотрена система штрафов за косвенные проступки, такие как «сокрытие информации о нарушении» или «умышленное недонесение о имеющемся факте несоблюдения пунктов свода правил академии».