– Конечно, – не скрывая огорчения, вздохнул Джозеф, лениво вставая с перин, ища взглядом свои брюки.

Если говорить откровенно, у Фостера было множество достоинств: приличное жалование, уважение в обществе и ещё уйма качеств, присущих настоящему джентльмену. Но для Амелии имели значения лишь два – связи в издательстве (старшая мисс Говард увлекалась написанием романов, пусть пока кроме Джозефа их никто и не читал) и то, что он был потрясающим любовником.

– Останешься на завтрак? – спросила Амелия, пока мужчина ловко шнуровал её корсет.

– А что скажет твой отец? – Фостер дошёл до конца, крепко затянул ленты и сделав узел, заправил его вовнутрь.

– Мой отец уже давно ничего не решает в этом доме.

Развернувшись к любовнику лицом, леди коснулась его лица, проводя пальцами по гладко выбритой щеке, двигаясь к небольшой выемке на подбородке. Фостер властно перехватил её руку и прижался сухими губами к нежной ладони.

– Мне нужно в редакцию, прости.

– Не извиняйся, ты мне ничего не должен, Джозеф, – мягко ответила Амелия, отступая на шаг назад. – Значит, увидимся у Линча?

– Да. Он собирается представить Лондонскому бомонду своего будущего партнера. Некий Томас Рэнделл, американец. Тёмная лошадка. Всего пару дней как в Англии, а уже успел стать самой обсуждаемой персоной.

– И что же в нём особенного? – безразлично, спросила мисс Говард, собирая пышные локоны в высокую причёску.

– Он молод, красив, неприлично богат и холост. Думаю, этого достаточно, чтобы прослыть знаменитостью средь незамужних дам.

– Как банально, – с презрением отозвалась Амелия, вставляя в пучок длинную шпильку, украшенную на конце трёхлистной лилией.

– В любом случае, главный редактор попросил написать очерк о Рэнделле, так что я непременно буду там. Оставишь для меня танец?

– Разумеется, – снисходительно улыбнувшись, Амелия направилась за ширму одеваться.

Проводив её взглядом, мужчина мечтательно улыбнулся, вспоминая о дозволенных себе этой ночью шалостях, и забрав с комода цилиндр, покинул спальню любовницы.

Вечером того же дня.

– Экипаж опаздывает, – Мэри мерила шагами гостиную, заведя руки за спину, недовольно вздёрнув курносый носик.

Её пепельно-русые волосы были уложены в элегантную причёску. Сетчатые, белые перчатки, подчёркивали изящество пальцев. Тонкую шею украшала подвеска, подаренная мистером Уитмором – потенциальным женихом, на которого обе мисс Говард возлагали большие надежды.

Девушка очень переживала по поводу своего платья, ведь прежде оно уже видело свет. Но, Амелия заверила сестру в беспочвенности её опасений, так как надет наряд был лишь однажды, при этом слишком давно, дабы кто-то из господ смог припомнить. И всё же, нервозность ощущалось в каждом движении юной особы. Ей было всего семнадцать, любая неудача в столь нежном возрасте воспринималась болезненно и чрезмерно эмоционально. Амелия же, по меркам общества, считалась женщиной «в возрасте». В свои, почти двадцать семь, на её счету значилось, по меньшей мере, десяток официально отвергнутых предложений руки и сердца, уйма финансовых трудностей и взваленная на хрупкие плечи обязанность устроить будущее сестры. Суровая реальность превратила некогда романтичную особу, пишущую стихи в саду, в настоящего циника. Но, вместе с тем, наградила её несгибаемой волей, а также проницательностью и талантом к манипуляции. Джентльмены восхищались ей, пусть и не одобряли бескомпромиссную прямолинейность, с которой леди вела беседы совсем не на женские темы. А дамы завидовали и ненавидели за красоту, успех у противоположного пола и вхожесть в их мир. Но какие бы эмоции Амелия Говард не вызывала, когда она появлялась в комнате, никто не оставался равнодушным.

– Мэри, прошу, присядь. Ты вытопчешь весь ковёр, – отнимая взгляд от книги, обратилась к младшей сестре Амелия.

– Невежливо! Крайне невежливо опаздывать в гости к такому уважаемому человеку, – всплеснув руками, запричитала девушка.

– Мы никуда не опаздываем, в приглашении нет точного времени. За окном дождь, дороги размыло, наверняка экипаж прибудет с минуты на минуту.

– Ах, я поражаюсь твоему спокойствию. Неужто тебя совсем не взволновала новость о мистере Рэнделле. Он будет сегодня представлен, не хочу пропустить столь значимое событие!

– Значимое событие? – Амелия иронично усмехнулась. – Моя наивная Мэри! Лондонский договор – это значимое событие. Вспышка холеры на Брод-Стрит – значимое событие. А приезд никому неизвестного американца, с которым мистер Линч вознамерился вести дела, всего лишь обыденность, о которой забудут уже через неделю.

– Говорят, его доход составляет почти десять тысяч фунтов в год и он холост, – деловито подметила юная мисс.

– Маленькая ханжа, – мелодично рассмеялась Амелия. – Значит, оцениваешь джентльменов по толщине кошелька?

– Нет, – смутившись, Мэри отвела взгляд. – Я имела в виду, что он бы мог составить отличную партию…

– А как же мистер Уитмор?

– Не для меня, Амелия, для тебя…

Старшая Говард удивлённо вскинула бровь. Непосредственность младшей сестры её не то забавляла, не то раздражала.

– Спасибо за заботу, дорогая, но мы с мистером Рэнделлом друг другу не подходим.

– Откуда ты знаешь, вы же даже незнакомы, – возмутилась мисс.

– О, а вот тут ты заблуждаешься, Мэри. Он мужчина, а об этом «виде» мне известно абсолютно всё.

В гостиную вошла Лиззи. Она учтиво склонила голову, после чего сообщила о прибытии экипажа.

– Наконец-то! – тут же позабыв про беседу, Мэри восторженно хлопнула в ладоши и, накинув на плечи плащ, почти вприпрыжку выбежала из комнаты.

– Мы будем поздно. Позаботься, чтобы по возвращении в моей комнате стоял графин с питьевой водой. Так же проследи, чтобы отец не покидал поместье.

Служанка утвердительно кивнула. Амелия ответила ей тем же и молча удалилась.

Алан Линч, как и большая часть Лондонской элиты, проживал в Белгравии – престижном районе Вестминстера, к юго-западу от Букингемского дворца.

Начиная с семи вечера, нескончаемым потоком к его дому съезжались экипажи. Разодетые дамы, в сопровождении своих кавалеров, несмотря на скверную погоду, не могли упустить возможности посетить столь уважаемого человека. В особенности, после новости о неком мистере Рэнделле, что расползалась средь горожан быстрее эпидемии холеры в Сохо. Казалось, в этот вечер весь высший свет собрался под крышей предпринимателя, славящего успешными компаниями во многих сферах, начиная от торговли сахаром, заканчивая ткацким производством. Когда настало время представить гостям американского партнёра, бальный зал был забит до отказа. К великой досаде Мэри, и полному равнодушию Амелии, их экипаж прибыл на место лишь в половину девятого, а потому сёстры Говард не удостоились чести личного знакомства.

Как только повозка остановилась перед парадной, на встречу дамам тут же вышел дворецкий, держа зонт в левой руке. Он открыл дверь, подал руку старшей из сестёр, проводил её до крыльца, а затем вернулся за младшей. Внутри девушек встретил распределитель бала. Он поприветствовал новоприбывших гостей, лично забрал у них плащи и проводил в гостиную, утопающую в ярком свете свечей, уже нетрезвом смехе, музыке и звоне бокалов.

– У мистера Линча безупречный вкус, ты только посмотри на эти шторы, а канделябры, Амелия, – крутя головой точно сова, восторгалась Мэри. Она была здесь впервые.

– Сестра, – неодобрительно шикнула ей Амелия, – прошу, будь сдержаннее.

Не успев, как следует осмотреться, Мэри увидела в толпе мистера Уитмора, который, в свою очередь, приметил дам чуть раньше и теперь пытался протиснуться к выходу, чтобы поприветствовать их.