- Не скажи как полночь - так его и не видать почти, зыбкий он становится, ровно призрак. А в полдень виден ярко, как изнутри светится, но ведь и на улицу не вытащишь - спит он, - видите ли. Странно?

  - Ну, странно, - согласилась вторая.

  - А вот еще, - это ж какими он силами доски царапает и веревки рвет? Рукой махнул - и на тебе, дыра либо черта. Этак только еретики и прочие колдуны могут.

  Лаодика, услышав это удивилась. Не уж то старухи так ослепли, что меча не видят?!

  - Это ж какие еретики?

  - Те, что за рекой, - уже совсем шепотом ответила первая. Вторая не согласилась.

  - Ну кума, это уж ты привираешь!

  - И ничего не привираю! - рассердилась та, что начала разговор.

  - Вот тебе самый верный признак. Ты тень у него замечала?

  - Да не присматривалась я...

  - Я тоже, но вот кума точно видела - днем от него тени нет, а ночью - густая и черная. Вот поэтому он в основном утром и вечером мужиков учит, чтоб тень не видели!

  - А может быть - поразмыслив, согласилась вторая, - Я тоже приметила - по ночам он по деревни ходит, да в двери тыркается, что-то в книжечку рисует, да заклятвия бормочет, да такие, что от него аж отбрасывает.

  - Это еще что! Я слышала, что они и со старостой по особому о плате договорился.

  - Как это?

  - А так! Денег, чужаку ентьму вовсе не надоть, ему что другое подавай!

  - И что же? -Леденея от ужаса, спросила собеседница.

  - Да говорят, - голос первой стал едва слышен, - Говорят, что сам он - неупокоенный, и платой ему девушка нужна в жертву, тьме которую он, значит, с собою ведет!

  Лаодике захотелось рассмеяться. Ямар ей сам сказал, что деревню защищает потому, что на нем лежит древний долг, и заработает он на этом гораздо больше, чем могут дать в деревне. Но старухи не унимались.

  - Да кто такой страх говорит-то? - допытывалась вторая.

  - Харон, привратничек наш.

  - Ну вот пусть этот старый пень свою внучку упырю этому и отдает! А то оба хороши - что Зием, что Харон, вечно сами по себе договорятся о чем-нибудь, а потом всей деревней отдувайся.

  Этого Лаодика выдержать уже не могла. Взвившись из своего укрытия она крикнула.

  - Врете вы все, карги старые! Никогда дедушка Харон такого не пообещал!

  Старухи угрожающе потянулись к ней, но Лаодика отскочила, показала им язык и побежала к дому деда.

  Бегала она все равно быстрее всех в деревне. Почти как Ямар.

  5.

  День клонился к концу, когда Лаодика осторожно подкралась к щели в дверях сарая, где жил чужак в стремлении подсмотреть, что поделывает странный пришелец. Она чувствовала в этом острую потребность - особенно после подслушанного утром разговора. Тем более, что чужак шарахался от нее как от чумной, хотя и общался с другими сельчанами, явно не вызывавшими у него большой симпатии. А ведь Лаодика была на него очень похожа, и девушке казалось, что чужак должен ее понимать.

  По началу Лаодика не поняла, что делает Ямар. В углу сарая был сложен из камней странный алтарь, на котором пирамидой были сложены куски дерева. Ямар присел перед алтарем на колени и стал делать какие-то мессы у основания пирамиды. Что-то затрещало, и Лаодика с изумлением увидела, как из пирамиды высовываются режущие глаза, прозрачно-жгучие языки Тьмы.

  Ямар протянул к Тьме руки и улыбнулся словно при виде старого друга. Девушке показалось, что Тьма лижет руки чужаку, но в этот момент один из языков Тьмы действительно коснулся ладони Ямара, и тот выругался одним из Отбойных заклятий - некоторые слова из них Лаодике были знакомы до "второго этажа" - ее научил Харон, когда она пожаловалась деду на то, что ее бьют девчонки на улице.

  Неожиданно под каленом Лаодики скрипнула доска, и Ямар внимательно посмотрел в сторону двери.

  - Кто там? - резко спросил он.

  Подумав, девушка открыла дверь. Ямар вздрогнул, зачем-то покосился и сказал нехотя.

  - Ну, заходи, коль пришла.

  Лаодика проскользнула внутрь, а Ямар вновь повернулся к алтарю, преувеличенно деловито поправляя куски дерева.

  - В деревне говорят, что ты неупокоенный, - сказала Лаодика, глядя на жадно потрескивающую Тьму, явно требующую жертву.

  - Ну - ну, - неопределенно буркнул Ямар, бросив на алтарь полено.

  - Скажи, ты совсем не боишься...Тьмы? - спросил он чуть погодя.

  - Нет! - в доказательство своих слов Лаодика протянула руку к алтарю, и вдруг почувствовала, что Тьма ожгла ее руку почище ледяной воды.

  - Она меня укусила! - удивленно сказала девушка.

  - Она и меня кусает, - Ямар пошарил в заплечнике и вытащил от туда толстый серебряный браслет, протянув его Лаодике.

  - Одень-ка!

  Девушка повертела браслет, и защелкнула его на запястье. Ямар долго и пристально смотрел на Лаодику, что заставило ее испуганно сжаться. Ямар сумрачно произнес несколько слов на странном, холодном и жестком, как перекатываемые во рту камни языке, среди которых "Мутация" было не самым сильным, зато самым непонятным. В сарае воцарилась тишина. Лаодика осторожно спросила.