Правда в них вспыхнуло что-то, похоже на удивление.

  - Ты - кто? - резко выдохнул Ямар вопрос.

  - Лаодика, - девушка с трудом выдавила имя, явно напуганная - чужак двигался нечеловечески быстро и сыпал неведомыми заклинаниями, от которых мороз бежал по коже. Чувствуя, что чужак ждет продолжения, она пояснила. - Меня дедушка Харон прислал...

  - Ага. Ну-ну. Не утратил старый хрыч сноровки, - буркнул Ямар, изучая симпатичную девушку, прижавшуюся к стене и испуганно смотрящую на него. Симпатичной, правда, она была довольно относительно - тощая, чумазая, с когда-то светлыми волосами, но явно не видевшими воды и гребня несколько лет.

  Скрывая растерянность Ямар пару раз крутнул мечом - получилось плохо, поскольку клинок был для этого ну никак не приспособлен, привесил его к поясу, и спросил.

  - А сам он куда делся?

  - Здесь я, у двери стою, - послышалось недовольное бурчание, - Это ты что ль, гостюшка непотребство всякое на дверях рисуешь?

  - Ну... - затянул Ямар, но был резко оборван стариком.

  - Когда успел только! Сотри!

  - Если я буду здесь жить, то пусть себе будет...от воров, говорят, поможет... - Ямар повернулся к выходу в сарай, но Харон явно не собирался входить, изучая знак, грубо намалеванный мелом на полуоткрытой створке.

  - Воров у нас нет, - пробурчал Харон. - А вот народ темный, примут за колдуна - камнями забьют. Внутри сарая делай что хочешь, хоть на голове стой, а снаружи - знаков не малюй.

  - Ладно, - судя по тону, Ямар принял сообщение к сведению, но не более того, - Староста меня ждет?

  - Ждет, ждет, - Харон неожиданно хихикнул, - На площади. И надо поторопиться - ждет он довольно давно.

  - Ага, - чужак хмыкнул, и странно посмотрев на Лаодику зашагал к выходу.

  3.

  Селение производило тягостное впечатление. Ветхие, покосившиеся оградки простых земляных хижин плохо сочетались с тяжеловесными каменными перилами старых мраморных домов свидетельствовавших о былом богатстве прежних обитателей деревни. Дорога - когда-то самая настоящая булыжная мостовая - превратилась в топкое месиво, среди которого возвышались редкие островки, еще не разобранные на булыжники.

  Площадь селения выглядела чуть получше. Видимо, с присутственного места булыжники растаскивать не спешили. Или наоборот - камни из мостовой вытаскивали именно для того, чтобы обзавестись такой красивой площадью. И каждый день приходить на нее любоваться. Всей деревней. Нет чтоб в поле работать...

  Глядя на людей чужак скривился, инстинктивно коснувшись рукой меча.

  - Я гляжу, визит нового человека и вам - целое событие, - пробормотал он.

  - Ага, - жизнерадостно отозвался Харон, ковыляющий несколько позади, - Еще какое. Очень, ты нам не нравишься, мил - человек...

  - А уж вы то мне...- сквозь зубы прошипел Ямар, вступая на площадь.

  Люди молчаливо расступились, освобождая проход к дому старосты, инстинктивно чувствуя чужака. А таких часто убивали просто на всякий случай - чтобы избавиться от страха перед неизвестным. Любого пришельца в маленьких, полузаброшенных деревеньках могли объявить мессией или колдуном - и колдуном гораздо чаще. В конце - концов, поклонение мессии связано с моральными и экономическими издержками, а колдуна можно просто забить камнями - какое-никакое, а развлечение.

  Чужой значило - враг. И было ясно, что живым с этой площади Ямар сможет выйти только в том случае, если сумеет договориться со старостой деревни.

  ...Староста Зием Выонг за свою жизнь повидал немало, почему и считал себя человеком широких взглядов. Но и он вздрогнул, глядя на чужака, приведенного Хароном. Не то чтобы тот отличался какой-то особенной уродливостью - Зием Выонг мог бы назвать пару - тройку из собственных селян, еще более превосходивших своим безобразием пришельца.

  Но было в нем что-то странное, чуждое этому миру, и это вызывало такую же неуверенность, как и отсутствие собак на площади - они жались к заборам и тоскливо выли.

  Когда взгляд Ямара остановился на старосте, Зием Выонг неожиданно почувствовал желание последовать примеру и зарычать, давая выход той волне животного страха, что поднималась из печенок. Он был не одинок в своем желании - среди людей, столпившихся на площади прокатилась волна ропота.

  Староста машинально потер жутко чесавшуюся шею.

  - Ты хотел поговорить со мной? - наконец сумел выдавить он.

  - Действительно, - мертвенным голосом произнес чужак, - Правда я не предлагал, что мне придется разговаривать одновременно со всей деревней.

  - Мы привыкли все важные решения принимать всем миром, - напыщенно заявил Зием Выонг, пытаясь в высокомерии обрести равновесие, - А ты, надеюсь хочешь обсудить со мной действительно важное дело.

  Ямар презрительно смотрел на старосту. Как он ненавидел все эти маленькие общины по обе стороны Реки, весь свой ограниченный мыслями и культурой кружок называвшие миром - и бешено преследующие любого, кто выпадал за его рамки. Поэтому особого участия в его городе не прозвучало.

  - На вас готовятся напасть неупокоенные.

  - Неупокоенные? - голос Зием Выонга дрогнул, - будь милостива к нам Персефона!

  - Колдуны! Сюда идут колдуны! - зашелестело в толпе, передаваясь из конца в конец и все более нарастая. Ямар пристально посмотрел на старосту, ожидая, что он сумеет восстановить контроль над толпой. Но Зием Выонг не успел.

  - А кто их привел в нашу деревню, чужак? - выкрикнул кто-то из толпы. - Уж не ты ли?