– Цицерон, ты снова победил, – Барек был расстроен. Он всё еще пытался обыграть приятеля в пул.

Они арендовали бильярдный стол поближе к бару, потому что так Цицерону было удобнее брать новый бокал спиртного. Несметное количество посетителей пыталось перекричать музыкальный автомат на другом конце зала. Яркий свет нависающей над столом лампы светил Бареку в глаза, но он не хотел делать из этого предлог для своих проигрышей.

– Ну что ты, друг. Еще научишься. Все-таки у тебя хороший учитель!

– Ты ведь себя имеешь в виду, не так ли? – заметил Барек с легкой иронией.

– А ты здесь еще кого-то видишь? Ни один из этих парней не сможет меня обыграть! – проорал бородач, разводя руками и окидывая взглядом всех присутствующих.

– Что ты там сказал, Цицерон?! – резко обернулся рыжий парень, сидевший за барной стойкой. – Ставлю сотню на то, что я тебя обыграю.

– По сравнению с той суммой, что сейчас лежит на моем личном счете, твоя сотня – лишь пустой звук, так, писк комара.

– Испугался, что тебя опустят, Цицерон? – мужик ухмыльнулся и направился к бильярдному столу.

– О’кей. Сейчас я тебя обставлю, а ты весь вечер будешь наливать мне и моим друзьям. Согласен?

– Ладно, но только если выиграю я, ты весь вечер поишь меня и моих друзей, – рыжий ткнул пальцем себе в грудь, а потом показал на мужчин, сидевших в креслах в правом углу бара.

– Да не проблема.

– Цицерон, я отойду к Лидии, – сказал Барек.

– Да-да, иди к своей девке.

– Она не моя девка.

– Да кому какая разница: твоя, не твоя… Ну что, начнем игру! Бери кий, – бросил он новому противнику, уже не глядя на Барека.

Лидия сидела за стойкой с краю и попивала коктейль, то и дело поглядывая на обоих своих спутников.

– Как настроение? – Барек сел на высокий стул рядом.

– Отличное. А ты, я вижу, подавлен?

– Цицерон постоянно меня обыгрывает. Будьте добры, «Синтетический динозавр», – обратился Барек к бармену.

– Не любишь проигрывать? – Лидия развернулась к стойке.

– Нет.

– А что, кстати, леди «Б» говорила по поводу какого-то там боя? Ты не сказал Цицерону – может быть, признаешься мне?

– Хорошо, но только если об этом не узнает Цицерон.

– Конечно. Ты ведь и сам знаешь, что я не выношу эту обезьяну, – она скривила губы.

– Три года назад я начал участвовать в боях без правил. Они и до сих пор проходят в одном из узлов старой канализационной системы.

– А я всегда думала, что это только слухи…

– Да, многие так думают. Организаторы и сами хотят, чтобы все полагали, будто это просто слухи. Поэтому я еще раз хочу тебя попросить поменьше распространяться на этот счет. Непонятно, откуда об этом знает мисс Беннор…

– Ну, у нее, видимо, очень большие связи. Ведь она как-то узнала и про торговлю наркотиками. – Лидия понизила голос и говорила почти шепотом. – Но, похоже, для нее это не имеет большого значения. В любом случае я уж точно ни с кем об этом говорить не стану.

– Вот и отлично. В общем-то я там и до этого был, но никогда не бился, только смотрел и тренировался. Но потом начал сражаться за деньги. И знаешь что?

– Что?

– Я был непобедим. У меня даже было прозвище – Несокрушимый Барек. Но вот настал день, когда я перестал быть несокрушимым. Я потерял почти все свои деньги, что поставил на бой, да вдобавок еще и левую руку. Оставшиеся сбережения я потратил на имплант.

– И кто это был? Кто тебя побил?

– Его звали Безумный Рекс. Он в три или четыре раза превосходил меня по силе, а ростом был с двух Цицеронов. Но я всё равно держался до последнего! – от прилива эмоций Барек повысил голос: его обуревала волна возбуждения. Он чувствовал удовольствие оттого, что Лидия его слушает.

– Невероятно, с двух Цицеронов! Даже представить страшно. Ну, а как же ты потерял руку? – она как будто подпитывала его воодушевление.

– Он сломал ее мне в двух местах. Два открытых перелома. Штопали на месте и занесли какую-то заразу. До больницы добирался пешком. Прошел три километра. Не было денег даже на то, чтобы воспользоваться автономным уличным коммуникатором. А врачи лишь пожали плечами и спросили, где моя страховка. Пока ходил домой за документами, эта зараза быстро и, видимо, окончательно распространилась… Ну и вот так я потерял руку.

– Оу, это ужасно! Какой кошмар! Но ты так храбро держался…

– Да что там. Собственно, поэтому мне и нужны деньги. Чтобы расплатиться со всеми долгами, что я накопил за последний год, и вернуться на арену в Яму. Так мы называем это место. А чтобы это сделать, нужны деньги. Новым бойцам сложно пробиться, а я слишком давно там не был. Чтобы вернуться, мне придется не только оплатить взносы, но и кое-кого подкупить. – Он сделал небольшую паузу, как будто о чем-то задумался, а потом продолжил: – Чтобы вернуться, снова подняться и победить. И вот увидишь, Рекс поплатится за мой проигрыш.

– Он бился нечестно?

– Я говорил?

– Нет, я догадалась.

– Через пару месяцев выяснилось, что он заменил почти все свои конечности дорогими силовыми имплантами. Возможно, вернуться будет еще сложнее, чем я думаю, ведь за прошедшее время я растерял связи. К тому же я теперь не Несокрушимый Барек. Но скоро я вновь им стану. Вот почему я согласился принять участие в этом проекте, тем более если к крупной сумме денег приложится и невероятная сила… А почему согласилась ты?

– Участие в проекте может стать моей первой ступенью в карьере. Работа на компанию по производству электромобилей престижна, но не настолько, как работа в «Прометее».

– Понятно.

– И именно сейчас весь город говорит о слиянии «Прометея» с Советом. Конечно, это только слухи, но если это окажется правдой…

– Что расселись, цыпочки? – Цицерон подлетел неожиданно. – Идем играть в бильярд. Еще пива мне и моим друзьям! За нас платит вон тот рыжий парень!

* * *

На следующее утро Цицерон, Лидия и Барек проснулись с диким похмельем. Однако и в таком состоянии им всё же пришлось идти на очередную процедуру: вооруженному до зубов персоналу не имел желания противиться даже Цицерон. Надо так надо, раз за это еще и платят такие деньги.

Когда все четверо заняли уже привычные для себя положения в креслах экспериментальной лаборатории, заговорил доктор Клерваль:

– Господа испытуемые, так как предыдущий сеанс вывел побочное действие препарата, заключающееся в длительном анабиозе, меня попросили предупредить вас о том, что проснетесь вы, соответственно, не раннее чем через два дня.

– О’кей, док. Только проследи за тем, чтобы мы вообще проснулись, – реплика Цицерона заставила многих засмеяться.

Не смеялась только Эржебет, наблюдавшая за всем процессом из своего кабинета. Происходящее на экране компьютера в каком-то смысле завораживало ее. Она желала присутствовать лично на всех испытаниях, но не сегодня: слишком много дел. Хотя что могло иметь большее значение сейчас? Только встреча, ожидавшая ее и задерживающаяся вот уже на целых пятнадцать минут. Она хотела, чтобы он присутствовал и видел всё происходящие так же, как и она, – от начала и до конца. Ведь это непосредственно влияло на слияние «Прометея» с Советом. По крайней мере, так он говорил. Это та цена, за которую она заплатила выполнением поступающих распоряжений, средствами из казны ее же компании, жизнью этих четырех молодых людей и своей собственной. Ах да, жизнь. Неужели есть что-то кроме ее работы? Неужели есть что-то за стенами «Прометея»? Та жизнь была давно продана взамен будущего – будущего компании. Она и «Прометей» – уже давно единое целое. С другой стороны, чем она все-таки жертвовала? Семьей? Она никогда не хотела иметь детей. Половыми связями? Она и сейчас в любой момент может заняться сексом, сняв кого-нибудь в местном клубе. Хотя, если подумать, последняя ее «ночь любви» была очень давно. Но что есть плотские утехи по сравнению с тем осознанием власти, которую она получит, войдя в Совет. Еще немного, и она встанет во главе правления. Она будет править городом наравне с мужчинами, этими осыпающимися, дряхлыми стариками, в то время как она сама – молодая и сильная женщина. Женщина, которая знает: будущее – за «Прометеем».