Воспоминания возвратили его к временам юности. В восемнадцать лет его призвали в армию и отправили в Афганистан. Шёл предпоследний год войны, и он, только закончивший подготовку, водитель попал в автороту. Ему вручили бензовоз, точнее автотягач, переоборудованный в бензовоз. Он вспоминал свой первый марш в Кандагар. До этого он ни разу не водил такую огромную машину, тем более, гружёную одиннадцатью тоннами керосина. На ДП их немного погоняли, для порядка. Всё снаряжение: бронежилет, боеприпасы, шашки сигнальные и дымовые, оружие – весило почти сорок килограмм и гнуло к земле. Наконец, все формальности были завершены, и колонна тронулась в путь. Всё здесь было не так. Дорога была разбита на столько, что скорость движения не превышала двадцати километров в час. Быстро наступала жара, и к обеду в кабине становилось как в духовке – под шестьдесят. Хотелось пить, бронежилет, подпрыгивающий на кочках, бил по животу и бёдрам, ноги горели в кирзовых ботинках.

Зашли в кишлак. Глиняные мазанки без забора и признаков растительности вокруг сменили высокие дуваны с узкими проходами между ними. Откуда ни возьмись, появились пацанята. Они подбегали к машинам и, повиснув на бампере, откручивали фары и подфарники, причём делали это голыми руками. Часть мальчуганов бегали перед головной машиной, сбивая и без того невысокую скорость движения. Внезапно дверь открылась, и маленькая худая рука схватила снятые им ботинки. Он растерялся на мгновение, и этого было достаточно, чтобы ботинки побежали в ближайший закоулок. Тогда он затормозил и выскочил из машины. От неё уже убегали сорванцы с фарами в руках. Тут он услышал, как открывается другая дверь, и кто-то быстро лезет внутрь кабины. Он метнулся назад и поймал за шиворот воришку, уже прихватившего его вещмешок. Вырвав из рук сорванца мешок, он дал ему такую оплеуху, что тот кубарем полетел в пыль. Но это не отпугнуло других. Тогда он стрельнул в воздух, но и это не возымело воздействия. Пацанята, смеясь и что-то нахально выкрикивая, опять облепили машину. Спас положение водитель, подъехавший сзади. Он быстро вскинул автомат и начал стрелять по мальчуганам. Те бросились врассыпную и мгновенно исчезли.

– Ну что мул, покоцали тебя? – начал он с ухмылкой. – Будешь хлеборезкой щёлкать, без штанов оставят. Народ ушлый, боятся только конкретной пули. Только смотри, не попади в бочу, а то потом бакшиш платить придётся. Знаешь, что такое бакшиш? Дань или подарок, что-то в этом роде. Разборки будут большие, как убил, как задавил, не дай Бог боча окажется сынком авторитетного человека. Тогда хана, тебя прописали. Где бы ты ни прятался, вычислят везде. А так, если простой, платить придётся. Старейшина скажет сколько, столько и будешь платить, но не меньше трёх бочек керосина и мешка риса. Прикинул косяк? Тогда поехали.

Зашли в ДП. Наконец-то можно было размять ноги, снять бронежилет, помыться. После построения выделили время на проверку машин, мелкий ремонт и купание. Не прошло и получаса, как начали появляться афганцы. В колонне началась какая-то возня. Одни солдаты подходили, о чём-то переговаривались, уходили, подходили другие, потом менялись афганцы. Появился замполит колонны, стрельнул по ним, все разбежались, правда, не далеко. Похоже, все привыкли к этому, и всё выглядело так, как будто это обычная повседневная жизнь. То были совершенно другие люди, не такие как мы, но совсем не походили на врагов. Казалось, все их интересы сводились к тому, чтобы добыть из проходящих колонн всё, что только можно, и этот процесс торговли был неотъемлемой частью существования ДП. Через некоторое время появился ещё один афганец, уже на мотоцикле. Он направился к машине ротного, не обращая внимания на остальных. Возле мотоцикла остались ждать его какие-то люди. Некоторое время мужик этот о чём-то говорил с ротным, потом вышел из машины, сделал знак своим людям, и те потащили какой-то мешок. После чего, ещё побыв немного с начальником, афганец удалился. Это был главарь дружественной банды. Таких банд по трассе было несколько, они контролировали каждый свой район. Многие проблемы решались через них, особенно разборки с убитыми и подрывы. Они как бы обеспечивали некоторую безопасность, но, конечно, не бескорыстно. У них был свой бизнес.

5.

После ужина назначили охранение. Как он и предполагал, его туда определили первым. Один час ему предстояло охранять колонну. Один из шести, отведённых на сон. Подъём был рано в четыре, потом завтрак, и в пять колонна тронулась в путь. И опять двенадцать часов в раскалённой кабине. Через четыре дня зашли в «пустыню», так назвали последний ДП перед Кандагаром. Впереди была знаменитая «зелёнка». Он много выслушал рассказов о ней, а теперь и ему предстояло самому пройти её. Существовало поветрие среди военных водителей: кто не был на «зелёнке», тот ЧМО.

Пыль здесь была по щиколотку и от любого порыва ветра поднималась плотной стеной, закрывая солнце. «Пустыня», действительно, была пустыней. Практически никакой растительности и воды, кроме сухого русла реки. Пыль подымалась, окутывая всё вокруг. Всё было в пыли, включая и еду. Утром выдвинулись на КП. Колонна должна была заходить первой, но что-то случилось, и движение не разрешали. Перед колонной стояла группа машин афганцев. Некоторые машины ещё крепкие, хотя старые, «Мерседесы» и «Доджи», остальные – «бурбухайки», то есть собранная из останков разных машин техника, вместо кабины – деревянная площадка с широкой лавкой вместо сидения.

Афганцы в ожидании проезда кипятили чай. Солдаты от безделья пытались с ними общаться. В основном это были пуштуны, но кое-что понимали по-таджикски, что-то по-узбекски, что-то по-русски. Так и беседовали, выискивая знакомые слова и помогая жестами. Они шли в Пакистан из Герата. Один из них бывал в Москве проездом. Ездил в Германию за машиной.

Через час начали пропускать колонны. Сейчас машины запускали с дистанцией в сто или триста метров. Скорость движения должна быть максимальной. В месте, где колонный путь выходил на бетонку, располагался кишлак. За его дуваном шла мирная жизнь, дети играли, женщины стирали бельё и готовили пищу. Как только кишлак кончался, справа и слева от дороги нескончаемым металлическим забором лежали искореженные танки, БМП, бензовозы, грузовики и другая военная техника. Развороченные взрывами или сгоревшие, они, возможно, стали могилой для многих солдат и офицеров. Жуткая картина былых трагедий усиливалась разбросанными по дороге гильзами, хвостами мин и стоявшим по одной стороне дороги боевым охранением.

Вдруг эту жуткую тишину нарушил треск отдалённых выстрелов. Впереди идущая машина начала оседать на бок и терять ход. Были пробиты колёса. Но она продолжала двигаться вперёд. Ожило боевое охранение, ухнул выстрелом танк, треск пулемётной очереди неприятно ударил в уши. Ему хотелось нажать на педаль, но впереди шла машина, и надо было держать дистанцию. В кабине понять было не возможно, кто и по кому стреляет, казалось, что все стреляют по нему, и спрятаться было не куда в этой жестяной коробке. Ему вдруг представилось, что он кабан в тире и кто-то, потехи ради, упражняется на нём в меткости. Покрышки впереди идущей машины превратились в лохмотья, и она уже не ехала, а тащилась по дороге. Вдруг охранение перенесло удары в противоположную сторону. В этот самый момент раздались выстрелы справа. Из емкостей впереди идущей машины струями потёк керосин. Он услышал щелчки впереди и сзади себя. «Хоть бы не загорелась, хоть бы дотянул», – думал он, со страхом глядя на идущий впереди бензовоз. Дошли до элеватора, здесь было место, где можно было съехать в сторону. Бензовоз съехал с дороги, освободив проезд. Колёса дымились, из-под капота валил пар. Водитель выпрыгнул из машины и побежал к БТРу охранения. Он же облегчённо вздохнул и прибавил газу. За элеватором находилась «чёрная площадь». Множество улочек выходили к ней, причём большая часть из них уходила в горы. Многие, преодолевшие "зелёнку", заканчивали свой маршрут здесь, расстрелянные почти в упор. Много бойцов охранения получили здесь пулю из-за дувана, либо выстрел из гранатомёта. А дальше начинался Кандагар. На узких улицах древнего города сновали автомобили, магазины распахнули свои двери, заманивая покупателей, куда-то двигались толпы людей, сновали туда и сюда пронырливые рикши. Как-то несуразно в этой толчее смотрелись танки и БМП охранения. Если бы не они, то, казалось, что никакой войны нет. Правда, кое-где были видны развалины и дыры от снарядов в стенах, но они не могли заглушить ощущение кипучей бурной жизни восточного города. За городом колонна собиралась, чтобы идти в аэропорт. Там он осмотрел машину. Пуля пробила перёд машины, под панелью, вторая попала в спинку пассажирского сиденья.