– Красный! Красный! – возопила она и, подняв перед собой хрустальный глобус, стала пристально в него вглядываться.

– Все красный и красный, – продолжала она бормотать. – Трижды я вызывала имя нашего избранника… И трижды духи закрывались кроваво-красным… Красным… Всегда красным… Не только кровь… Но опасность… Опасность смерти через нечто красное…

– Хватит загадок, матушка, – нетерпеливо воскликнул Робеспьер и быстро спустился с подиума. Он приблизился к старой некромантке и, взяв ее за руку, стал пристально вглядываться вместе с ней в хрустальный глобус, пытаясь хотя бы что-нибудь разглядеть.

– Что вы там видите? – грубо спросил он в конце концов.

Но она оттолкнула его, продолжая все так же напряженно вглядываться в свой глобус.

– Красный, – прошептала старуха. – Нет, алый. Ах, да, алый! Теперь он начинает принимать форму… Алый… Он затмевает избранника… Форма все более и более проясняется… Избранник все более и более растворяется…

Вдруг колдунья издала пронзительный визг.

– Берегитесь!.. Берегитесь!.. Этот алый принимает форму цветка… Пять лепестков… Я совершенно отчетливо вижу пять лепестков… А Избранника больше совсем не вижу…

– Проклятье! – отозвался посетитель. – Это еще что за глупости?

– Нет, это не глупости, – уныло ответила старая шарлатанка. – Ты решил посоветоваться с оракулом. О ты, зовущийся Избранником французского народа! И оракул ответил тебе. Берегись алого цветка! Алый цвет несет для тебя опасность, а возможно, и смерть!

Робеспьер попытался рассмеяться.

– Кто-то сильно задурил тебе голову, матушка, этими сказками про англичанина, назвавшегося именем алого цветка, Сапожком Принцессы…

– Он твой смертельный враг, о посланец всевышнего, – прервала его старая богохульница. – В далекой туманной Англии он дал клятву, что погубит тебя. Берегись…

– О, если это единственная опасность, которая мне грозит, – начал Робеспьер, пытаясь казаться беззаботным.

– Единственная и величайшая, – настойчиво подхватила ведьма. – Не презирай ее лишь за то, что она кажется тебе такой незначительной и далекой.

– Я не презираю ее, но не собираюсь и уважать. Комар неприятен, но укус его не смертелен.

Женщина в ответ на это поднесла к груди стеклянный глобус и зашептала:

– Я вижу алый цветок совершенно отчетливо… Маленький алый цветок… Я вижу великий свет, словно нимб, вокруг головы избранника. Он невероятно ярок, а над Алым Цветком сгущаются мрачные стигийские тени.

– Спроси своих духов, – не выдержал Робеспьер, – как бы мне получше расправиться с этим врагом.

– Я вижу нечто… – все так же монотонно продолжала ведьма, вглядываясь в свою хрустальную игрушку. – Нечто белое, розовое, горячее… Это женщина?..

– Женщина?!

– Она высока и прекрасна… Она чужеземка… Да, это женщина. Она стоит между светом и этим кровавым цветком. Она берет цветок в руки… Любуется им… Подносит к губам… Ах! – и старая Сивилла издала громкий победный вопль. – Она бросает его, изуродованным и окровавленным, в яркий испепеляющий свет… Теперь он лежит, растоптанный и увядший, а свет сияет все ярче и ярче, и ничто более не в силах затмить его первоначальной славы…

– Но женщина? Что за женщина? Как ее имя? – не смог удержаться Робеспьер.

– Духи не говорят имен, – ответствовала колдунья. – Любая женщина счастлива стать служанкой избранника Франции! Духи говорят, – добавила она тихо, – что спасение придет к тебе через руки женщины.

– А мой враг? – продолжал настаивать тот. – Кто же из нас двоих теперь в смертельной опасности? Он или я? Теперь, когда я знаю это?

Однако Екатерина Тео продолжала оставаться совершенно неподвижной, будто не слыша настойчивых требований избранника.

Она взяла еще одну щепотку пудры из коробки и бросила ее в свой колдовской сосуд. Легкий аромат разнесся по комнате, а стенки кубка засверкали золотом. Дым спиралью поднялся к потолку.

Диктатор почувствовал странное возбуждение, пронзившее все его тело, и с глубоким вздохом погрузился в величественнейшую грезу. Он восседал на облаке. Трон его был из золота. В его руке был огненный скипетр, а у ног, изуродованный и растоптанный, валялся алый цветок. Но вдруг он услышал голос прорицательницы.

– Такими же сокрушенными будут лежать у твоих ног и все те, кто осмелится отрицать твое владычество!

После этого раздался совершенно неожиданный звук, который заставил диктатора вновь спуститься на землю. Горло его пересохло.

Звук же сам по себе был совершенно обыкновенный – нормальный, хотя и несколько ленивый человеческий смех. Он едва долетал из-за тяжелой, висящей посреди комнаты портьеры.

– Что это? – прошептал Робеспьер.

Старуха подняла глаза.

– Что «что это», о избранник?

– Я слышал какой-то… смех, – пробормотал диктатор. – Что, в комнате есть еще кто-нибудь?

Колдунья лишь пожала плечами.

– Должно быть, в приемной скопилась очередь, – сказала она равнодушно после некоторого молчания. – Люди ждут, когда вы изволите покинуть меня. Обычно они сидят очень тихо, в полном молчании. Но почему бы кому-то из них вдруг и не рассмеяться?

После чего, поскольку Робеспьер продолжал все так же молча стоять, старуха колдунья спросила:

– У тебя есть еще какое-нибудь желание, о любимец народа?

– Нет, более нет, – шепотом отозвался он. – Я пойду.

Она низко поклонилась ему, раскачивая при этом рукой. Две девушки стукнулись об пол лбами. Избранник, опасаясь выглядеть смешным, раздраженно нахмурился и твердо сказал:

– Никто не должен знать о том, что я посещал вас.

– Кроме тех, для кого ты кумир… – начала старуха.

– Знаю, знаю, – сердито прервал диктатор. – Но у меня так много врагов… завистников, следящих за каждым моим шагом… Никто из наших врагов не должен узнать о наших встречах.

Старая ведьма, распростершись перед кумиром, ответила, горячо убеждая:

– Именем Франции, твоим именем, именем всей земли заклинаю тебя – открой свои уши словам духов. Берегись исходящей от алого цветка опасности. Направь на него свой могучий разум. Не отвергай женской помощи в этом деле, ибо духи возвестили тебе, что лишь через женщину ты получишь спасение. Помни! Помни!

Робеспьер молча повернулся и собрался уйти. Негритенок подал ему плащ и шляпу. Тщательно завернувшись и закрыв полями глаза, диктатор твердыми шагами вышел из комнаты.

Еще какое-то время ведьма прислушивалась к звуку постепенно удаляющихся шагов избранника. Затем коротким и нетерпеливым жестом освободила своих ассистенток.

Подождав еще немного, пока окончательно стихнет смех ее юных помощниц, она подошла к подиуму и приоткрыла портьеру.

– Гражданин Шовелен…

Из темноты появилась маленькая фигурка мужчины, одетого во все черное. Волосы его были подернуты легкой сединой, а несколько мятый воротник рубашки придавал его внешности какую-то непонятную угрюмость.

– Ну? – сухо начал он.

– Вы довольны? – быстро спросила старая ведьма. – Вам было слышно все, что я говорила?

– Да, я все слышал, – небрежно ответил тот. – Вы думаете, что он вас послушает?

– Я уверена в этом.

– Почему же не прозвучало имя Терезы Кабаррюс? Я был бы более уверен…

– Он мог испугаться реального имени… Заподозрить меня в заговоре… Избранник народа столь же проницателен, сколь и недоверчив. У меня репутация ясновидящей. Вы же слышали, как я говорила ему – высокая, темноволосая, красивая иностранка. Так что, если вы хотите воспользоваться помощью этой испанки…

– Конечно, хочу, – безапелляционно заявил ее собеседник. – Более того, Тереза Кабаррюс – единственная женщина, которая действительно может мне помочь.

– Но вы не можете заставить ее делать что-либо, гражданин Шовелен.

Глаза гражданина Шовелена неожиданно вспыхнули от этих слов; он вспомнил не столь отдаленное прошлое, когда мог заставить любого, будь то мужчина или женщина, делать все, что ему было нужно.

– Мои немногочисленные друзья и бесчисленные враги безусловно согласны с вами, мамаша. Все они также считают, что в настоящее время гражданин Шовелен бессилен заставить кого-либо подчиниться. Тем более – пассию всевластного Тальена.