– Предки-то может и не заметят… Но вряд ли они поверят, что ты так хорошо вёл себя в этом году, – ухмыльнувшись ответил Сергей.
– Вот и я тоже думаю… А ты чё такой опухший? Пил что ли вчера?
– Нет. Уснул поздно. Не выспался.
– Вроде по домам рано разошлись. Чего это тебе не спалось-то?
– Куприна читал.
– Я тоже поздно заснул. Волновался, что дура эта очкастая «двойбан» влепит мне по поведению, и точно – влепила, как в воду смотрел! А ты сам-то как закончил? – поинтересовался Антон.
– Без троек. За алгебру только переживал, у меня по ней спорная была, но математичка не подкачала… Надо будет ей конфет купить в следующем году.
– Мне б твои проблемы… А «Бомба» наверное замучила у вас полкласса своими нотациями?
– Есть немного. Ну, в общем, как обычно…
Дробилин в очередной раз затянулся сигаретой и, прищурившись, закрыл дневник. Затем он обхватил голову руками, ещё больше взъерошив пальцами свои белокурые волосы на висках, сжался в комок и страдальческим лицом посмотрел на Сергея. Минуту они молча смотрели друг на друга, после чего Антон убитым голосом произнёс:
– Блин, ну как я с таким дневником домой пойду!?? – а потом вздохнул и добавил, – Эх, раздолбай – я, раздолбай! Армия меня ждёт после школы… Надо было после 9 класса в технарь какой-нибудь поступать.
Сергей отряхнул скамейку от пыли, положил на неё свой дневник в целлофановой обложке и, подтянув свои чёрные брюки с выглаженными стрелками, присел рядом с другом. Он сочувственно посмотрел на Дробилина, который теперь сидел выше него, на спинке скамейки и продолжал самокритично клеймить себя за плохую успеваемость. Внезапно Сергей спросил Антона:
– Слушай, «Бита», а ты на кого учиться бы хотел?
– Да ты знаешь, «Сапёр», мне по большому счёту по фигу, на кого учиться. Главное чтоб учиться не сложно было. Образование получишь какое-никакое, дворником работать уже не пойдёшь…
– А кем пойдёшь?
– А не один хрен? Кем возьмут тем и пойду. Сейчас же не смотрят, какая у тебя специальность. Главное что б диплом был. Диплом, блин, – синяя бумажка. Как говорится, без бумажки ты – какашка, а с бумажкой – человек. А мне на самом деле по фигу кем работать – всё одно, главное чтоб платили.
– Нет, ну всё-таки, должна же быть у тебя профессия любимая? Может, в детстве кем-нибудь стать мечтал?
– Ну не знаю… Водителем, наверное, работать хорошо. Машина под жопой всегда и бензин халявный. Точно, я бы, наверное, водителем работать хотел. А ты?
– А я вообще в институт строительный после школы хочу поступить. Всю жизнь мечтал архитектором стать. Буду новые дома проектировать. Люблю придумывать и создавать что-то новое, красивое и необычное. Как здорово, переносить задуманное на бумагу, и видеть, как твой замысел затем воплощается во что-то вещественное рабочими руками. А здания и дома – это отдельная тема. Они стоят веками. Меня уже не будет на свете, а здание, которое я спроектирую, будет стоять, как живое напоминание обо мне, как продолжение работы моей мысли.
– Да, «Сапёр». У тебя получится в институт поступить. Ты умный, а мне хоть технарь на тройки закончить, и больше ничего не надо. Устал я уже учиться. Всё учусь, учусь и учусь, как завещал нам Ленин, а толку нету никакого. Как был дураком, так и остался. Я бы вообще школу по добровольному желанию сделал: хочешь – учись, а не хочешь – работай. Что толку от того, что такие, как я, идиоты, штаны за партой просиживают каждый день. Булочки в школьной столовой переводят, портят школьное имущество. Не дело это, Серёга. Не дело… Но выбора мне не оставили… А ещё говорят, что у нас в стране – демократия! – с досадой вздохнул Дробилин.
– А кто тебя заставляет учиться? Брось школу и иди – работай! Всё в твоих руках… – справедливо возразил «Сапёр».
– Кто, кто? Предки заставляют… – развёл руками Антон, – Да и кем я работать сейчас пойду? Дворником?
– Вот видишь… Ты сам себе противоречишь. Демократия у нас в стране всё-таки есть, но на кой чёрт нужна такая демократия, когда каждый сам за себя. Кто тебя возьмёт на нормальную работу, когда ты не одного предложения без ошибок написать не можешь. И если раньше в СССР была выстроена такая система, при которой людей заставляли учиться, назначали отстающим вожатых, которые помогали подтянуть знания, то теперь образование – вещь сугубо добровольная: хочешь – учись, а не хочешь – не учись. Никто за уши тянуть не будет. Сейчас чтобы в школу окончить – целое состояние нужно: на учебники, на питание, на охрану, и так далее, и тому подобное. А вот скажи мне, у кого нет таких денег, что им делать? Безграмотными оставаться? Ведь среди них есть умные люди, которые хотят учиться, но не имеют материальной возможности. Про институты я вообще молчу. А потом у нас в правительстве удивляются: «Откуда у нас в стране проституция взялась? И почему у нас преступность такая высокая?». Все хотят жить нормально, да только не все могут себе это позволить. Чтобы зарабатывать хорошие деньги – нужна хорошая работа, чтобы найти хорошую работу – нужно получить хорошее образование, а чтобы получить хорошее образование – нужны хорошие деньги. Замкнутый круг. А ты говоришь «Демократия»… – с этими словами Сергей плюнул на землю, но из-за того, что обычно он этого не делал, плевок получился у него неестественный, в некоторой степени даже наигранный. «Бита» заметил это и немного ухмыльнулся. Он ничего не ответил, да и ответить ему на самом деле было нечего. Он знал Сергея с первого класса, и уже давно привык к такого рода «заумным» речам с его стороны. Переспорить его было не возможно, поэтому всякий раз, когда речь заходила о политике, или как-то касалась её, Антон просто внимательно слушал своего старого друга, при этом, не понимая и половины из того, что он говорил. Но он всегда верил в то, что Сергей – умный парень, и раз уж он что-то говорит, значит, так оно и есть.
Заметив ухмылку на лице Дробилина, Сергей укоризненно посмотрел на него, и, решив, что его слова прозвучали не убедительно, хотел было продолжить свою пламенную речь, но «Бита» и рта ему не дал открыть:
– Слушай, Серёга, а что это мы всё об учёбе, да об учёбе? Лето ж начинается! Каникулы! Давай забудем об этой школе на три месяца? – с мольбой в голосе попросил Антон.
– Ладно, уговорил… – ответил Сергей, и его смуглое темноволосое лицо расплылось довольной улыбкой. Лицо у него было вытянутое, в общем, как и он сам. Сергей был высоким худощавым подростком. Всегда был аккуратно причёсан и опрятно одет. В школу приходил в светлой рубашке, наутюженных чёрных брюках и начищенных ботинках. Лицо всегда выглядело по-детски добрым и наивным. Над узкими широкими губами располагался мелкий курносый нос и большие круглые зелёные глаза с неестественно длинными ресницами. Над глазами на выпуклом лбу у него росли узкие округлые брови, настолько правильной формы, что издалека казалось, будто они нарисованы фломастером.
Он был слегка близорук от того, что всё свободное время проводил за чтением книг. Он читал их дома запойно и, не обращая внимания на шум и плохое освещение. Эта его привычка пагубно сказалась на его зрении, и в свои 16 лет он уже вынужден был при чтении надевать очки. Он плохо видел в сумерках, и с трудом различал лица людей вдалеке, но одевать очки в повседневной жизни стеснялся, так как в кругу жестоких школьников мог прослыть «очкариком» и «ботаником», а он хотел заслужить для себя другую репутацию. Сергей имел довольно зрелые взгляды на жизнь, хотя и слегка наивные, сформированные под воздействием книг. Любовь ему представлялась непременно верной и до гроба, дружба – преданной и беззаветной, взрослая жизнь – порядочной и честной. Он никогда надолго не покидал родной посёлок и прирос к нему всей душой. Он не представлял своей жизни за его пределами, и мечтал стать уважаемым и почётным жителем, оставить свой след в его истории.
Сергей наклонился и, затушив истлевшую сигарету об землю, выбросил её в урну. Затем он достал из кармана пачку жевательных резинок, и, положив пару подушечек себе в рот, протянул её «Бите». «Бита» взяв две жвачки, бросил окурок под скамейку, где он продолжал тлеть ещё несколько минут, и, обращаясь к Сергею, сказал:
