Юля уныло смотрела в слезящееся окно. Там, за окном была Злата Прага. Всегда прекрасная Злата Прага. Праздничная и кокетливая. Мистическая и загадочная. Но Юля не видела ни Карлова Моста, ни шпилей Градчан, ни панорамы красночерепичных крыш, так напоминающей разломленный гранат, ни роскошной брусчатой мостовой, истертой подошвами не одного поколения жителей этого старинного города. Из своего окна она видела только бледно-желтую стену, покрытую разводами зеленоватой сырости да кусочек неба, затянутого свинцовыми тучами, сеявшими даже не дождь, а какую-то мельчайшую водную пыль.

Юля чувствовала примерно то же, что, наверное, чувствовала на заре эволюции выкинутая на берег отхлынувшим доисторическим океаном рыба, которой, в конце концов, пришлось отращивать конечности, а потом учиться ими пользоваться.

Чехарда событий, бешеным ураганом разметавшая привычную жизнь, началась очень далеко отсюда, в России, примерно год назад, когда Иван, так звали ее мужа, вдруг бесследно исчез, оставив загадочную записку:

«Я уехал. Потом все объясню. Это не имеет отношения к нашим размолвкам. Меня подставили по-крупному. Будь готова к тому, что нужно будет продать квартиру. Я дам о себе знать».

Упоминавшиеся в послании размолвки, регулярно происходили последние несколько лет, давно стали нормой жизни и, никак не могли служить причиной полного растворения супруга в пространстве.

От Ивана вообще-то можно было ожидать чего угодно: он мало соответствовал общепринятым стереотипам, жил мимо времени, имел собственное мнение по любому вопросу, которое считал сведением последней инстанции. Он, например, считал, что жене вовсе необязательно быть в курсе его дел, предпочитал окружать себя завесой таинственности и делал секрет даже из того, чем собирался заняться в ближайшие полчаса.

По некоторым признакам Юля уже давно заподозрила, что происходит что-то странное. Звонили какие-то люди, Иван ничего не объяснял, но было понятно, что ему угрожают. На все вопросы он, как обычно, не давал никаких объяснений. А потом просто исчез.

Юля схватила записку и помчалась к родителям. Она привыкла, что в родительском доме ей всегда подскажут выход из любых затруднительных ситуаций.

Прошла неделя полного неведения. Наконец Иван позвонил.

– Я написал тебе письмо до востребования. Там – все.

Разговор длился не более минуты. Иван словно играл роль шпиона в тылу врага, это вселяло тревогу и вызывало новые вопросы.

В полученном вскоре письме Юля нашла инструкцию, состоявшую из нескольких пунктов, генеральную доверенность на квартиру и никаких вразумительных объяснений. Получалось, что она должна продать его квартиру, созвониться по указанным телефонам с какими-то незнакомыми людьми и в присутствии нотариуса передать им указанные в письме суммы денег в обмен на расписки.

«Я ни в чем не виноват, – стояло в приписке, – прошу тебя об одном: верь мне. Где я, сообщу позже, это не потому, что я тебе не доверяю, это для твоей же безопасности».

«Штирлиц просто сопливый пацан по сравнению с этим супергероем!» – с раздражением подумала Юля.

Квартира Ивана, которую тот распорядился продать, стояла запертая и использовалась, как склад старой мебели и всякого барахла, которое просто жалко было выбросить. На нее, конечно, имелись определенные планы: подрастает сын Сережа, у мальчика будет отдельное жилье, ну а пока они втроем жили в Юлиной квартире.

Дела, видимо, обстояли действительно серьезно, потому что через некоторое время уже Юля получила свою порцию угроз по телефону, причем неизвестный сказал несколько слов, касающихся ее маленького сына. Угрозы, четко и ясно высказанные, кроме леденящего ужаса вызывали полное недоумение: Юля понятия не имела о делах мужа. И если в первые годы супружества Юля еще как-то протестовала и возмущалась, то со временем смирилась с этим его чудачеством, придумав для себя утешение, что Иван просто оберегает ее от лишних волнений. Это совершенно не соответствовало истинному положению вещей, но очень помогало примириться с действительностью.

Однако на размышления просто не было времени. Задействовав обширные знакомства отца, Юля написала заявления об этих угрозах во все ведомства, включая ФСБ. Параллельно развила бешеную деятельность и постаралась, как можно скорее выполнить присланные инструкции. Продать квартиру, однако, было не так-то легко: в связи с общим экономическим упадком в стране, недвижимость стоила просто гроши. Юле бесконечно повезло, ей удалось получить сумму, достаточную для выплаты упомянутым кредиторам.

Иван в конспиративных целях звонил ей только по рабочему телефону и выслушивал отчеты о проделанной работе.

– Ты что, мафии какой-то дорогу перешел?

– Нет, но ты же понимаешь, какое сейчас время! Жизнь ничего не стоит!

– И поэтому, ты сбежал, а мы с Сережкой остались! Нас что, не жалко?

– Не неси чепухи! Мы – в разводе. Тебя никто не тронет!

Действительно, еще пару лет назад Иван, преследуя какие-то хитроумные цели с пропиской, сделал фиктивный развод.

Постепенно удалось выяснить, что, собственно произошло. Прибегая к многочисленным недоговоренностям и иносказаниям, Иван поведал, что руководство строительной фирмы, где он работал последнее время, так закрутило дела, что образовалась прямая угроза оказаться в местах не столь отдаленных. Причем, эта угроза нависла именно над ним. Из него хотели сделать «паровоз», к которому прицепили бы все грехи. Вовремя почуяв опасность, он просто скрылся. А люди, которым Юля добросовестно отнесла по его распоряжению весьма немалые суммы, были призваны уладить все недоразумения. Теперь прямой угрозы для него уже нет, но возвращаться он не хочет: мало ли что, пусть все уляжется, пройдет время. По этой же причине он считает нужным временно скрывать свое местонахождение. Его никто не сможет найти, так как он находится заграницей.

– Почему нужно было все это скрывать, – недоумевала Юля, – я ведь не могла вытянуть из него ни слова!

– Ну, теперь все выяснилось. Побегает по заграницам и вернется, – успокаивали ее родители.

Однако Иван не спешил возвращаться. Вместо этого он начал соблазнять Юлю возможностью пожить, как живут «нормальные люди».

Оказалось, что Иван – в Чехии. Ему удалось найти приличную работу и неплохо устроиться.

– Ты не представляешь, как тут хорошо! – рассказывал он, – совсем другая жизнь! Приезжай, хоть на недельку! Приезжай, посмотри, сама убедишься, что глупо цепляться за «совок», когда можно жить совсем по-другому. И, главное, мы, наконец, сможем быть вместе.

Он взахлеб рассказывал о своих впечатлениях, с его слов выходило, что Юле надо срочно все бросать в России и немедленно присоединяться к нему. У нее не будет никаких проблем с работой, Сережа сможет получить блестящее европейское образование, достойную работу и возможность повидать мир, а если к ним захотят присоединиться родители, то нет ничего проще: здесь даже пенсию будут им выплачивать, он все разузнал. И вообще о чем тут думать? Чего можно ждать от нашей страны? Нищета, безработица, полное отсутствие любых перспектив.

С этим трудно было поспорить. В стране действительно творилось нечто невообразимое. И если мерзость запустения, царившая вокруг, и пустые полки в магазинах уже давно никого не удивляли, то к постоянной нехватке денег приспособиться было просто невозможно. С отъездом Ивана свести концы с концами становилось все труднее. Если бы не помощь родителей, пришлось бы перейти на хлеб и воду.

Зарплата стала вообще эфемерным явлением. Даже если ее выплачивали вовремя, нужно было срочно бежать и тратить ее. Благодаря своей профессии Юля имела достаточно знакомых, через которых можно было что-то «достать», магазины-то давно продавали пустоту.

– Благодарные пациенты не дают врачу умереть с голоду, – радовалась она, распаковывая дома сумки с продуктами. Кто чем богат. Приносили овощи, мясо, молоко, дефицитный, выдаваемый строго по талонам, сахар. Это было очень кстати: несколько килограммов картошки были гораздо ценнее, чем деньги, на которые все равно невозможно что-то купить.