Крайне неприятные воспоминания закрепились у Дианы за этим заведением: два земных года назад девушка решила зайти сюда, чтобы проведать маму. Несмотря на то, что вытяжные трубы протягивались везде, пыль из цеха долетала даже до прихожей. Мама не раз жаловалась, что на работе в плохо освещенных комнатах почти нечем дышать. По верхним коридорам ходил смотритель и на весь завод ввещал в рупор что-то о лени рабочих и Божьем гневе. Надрывная брюзгливая речь так сливалась с шумом станков, что мало кто вычленял из неё отдельные слова. Но как бы рабочие ни старались опередить норму, из рупора на них лились постоянное обвинения. Не осталось у мамы таких коллег, которые не мечтали запустить инструментом в надутого гладкокожего смотрителя, хоть на миг прервав его шум, и вскинуть перед ним намазоленные ладони. Диана тоже успела его запомнить: однажды, пока она дожидалась мамы в приёмной, этот гнусный дед обхаял секретаршу:
– Выполнила норму, хочешь сказать, лежебочить отправляешься?! Создательницу тоже нормировано будешь почитать?! А ну держи ещё, не отлынивать! – как сейчас, прогремел в её ушах скрипящий голос. Меньше всего Диана хотела возвращаться сюда ещё раз.
С опасливым отвращением окинув здание взглядом, девушка поспешила удалиться, но тут её внимание привлекло пёстрое граффити на блёклой стене: «Рассвет не за горами». Выведенные торопливой рукой буквы криво плясали, но бросались в глаза ещё с другой стороны проспекта.
Диана остановилась посреди тротуара и осталась всматриваться в загадочную надпись, не обращая внимания на пробегающих вокруг атлантов.
– Диана! Твоя мама хотела передать, чтобы ты ждала её у метро на обратном пути! – из транса девушку вывел голос женщины в заляпанной униформе. – Не отключай родительский браслет!
– Хорошо, тётя Лирра! – она едва улыбнулась маминой знакомой и подошла к ней ближе.
– Тёть Лир… А почему вы сейчас работаете? Ведь мариинская стодневка уже во всю идёт…
– Ой, дорогая моя! – с горестью махнула мозолистой рукой женщина. – Куда мы с этим только не ходили, разве что саму Марию не трогали. Вот вчера буквально ответили: «Вы не Атлантиду создаёте, ваш труд по сравнению с её…». И это ещё называется профсоюз! Я сама не знаю, сколько этих Грайвиэлов и надзирателей терпеть ещё смогу…
Поправив рабочий фартук, она удалилась в здание.
Мысли о необычной фразе и словах знакомой вихрем летали в голове девушки. Диана пыталась вдуматься, как такое возможно на их тысячелетней ласковой родине, но посторонние звуки вновь отвлекли.
На этот раз до ушей донеслись шаги. Настолько резкие и звучные, что напоминали чеканку монет. Из-за поворота по пересекающей проспект улице маршировал отряд гвардии Матери Марии. Рослые солдаты в два ряда шагали друг за другом, синхронно ударяя подошвой высоких сапог о тротуар. Все они были одного роста, словно на подбор. Их широкие плечи облегали алые мундиры, перетянутые белыми лямками. В пальцах, казавшихся длиннее из-за чёрных перчаток, они сжимали золотые винтовки. Все прижимали блестящие стволы к груди в одном положении, будто оружие крепилось туда изначально.
Но самой загадочной деталью обмундирования гвардейцев были шлемы. Они не имели ни единой прорези. Издалека можно было подумать, что гвардейцы на головах носят цветочные горшки, усеянные светодиодными лампочками. Самое странное – никто и предположить не мог, куда направлен взгляд гвардейца, и какие эмоции испытывает солдат. Тем не менее, абсолютно закрытый шлем нисколько не мешал гвардейцам безупречно ориентироваться в пространстве.
Сколько раз и в школе, и на ежедневных служениях Диана слышала о наборах в юнгвардию, а также о доблестной должности гвардейца-стража атлантского порядка. Но ни она, никто из её родных и знакомых не знал в живую ни одного конкретного атланта из их рядов. А солдат с каждым днём становилось всё больше.
Как только на светофоре появился соответствующий сигнал, гвардейцы начали переходить проспект, отбивая стальной шаг. Аиркары опустились на мостовую, и из окошек выглянули изумленные лица. Ещё несколько минут Диана глядела им вслед, пытаясь угадать чувства каждого по едва заметным, выделяющимся жестам. Было ужасно интересно, гордятся ли эти атланты своей должностью, или же шлемы скрывают отчаяние узников тесных мундиров. Но гвардейцы всё также синхронно и бездушно уходили вдаль.
Гул проносящихся аиркаров внезапно рассёк звучный гудок, извещавший весь сектор о скором начале служения. Белокурая ещё раз взглянула на прожектор, что медленно, но верно двигался к заветной отметке. Золотистые тепловые лучи играли в волосах Дианы и мелькали в стёклах аиркаров. Девушка шла вперёд, разглядывая другие маленькие прожекторы, коими был усеян весь купол изнутри. В мыслях не укладывалось, что где-то есть источник света, созданный природой, и он дарует тепло даже через миллиарды километров. И от одной мысли о том, что где-то там, над огромной толщей вод, мир ничуть не ограничен хрустальной стеной, кружилась голова. Девушка всем сердцем хотела броситься навстречу естественному ветру, что появлялся просто так, из воздуха.
Уже почти под главным прожектором среди всех высился центр храма – комплекс взмывающих под самый верх башен, различимый с любой точки. И чем ближе к нему она подходила, тем больше народу на тротуарах проспекта ей встречалось. Как и перед каждым религиозным мероприятием, на крышах подсвечивались изваяния святых. Из динамиков нежные голоса пели мариинские песни на старом наречии, а организованные мариинскими монашками группы детишек подхватывали их под свист освящённых розг:
«Забудь ты всех – люби Марию!
Ты отступись от грешных чувств,
В Ней лишь есть истина одна
С честью носи клеймо раба!»
С недавних пор Диана смирилась с тем, что в этих песенках есть что-то неестественное; не понимала она, почему в школе, по словам родителей, – храме науки, под страхом строгих наказаний за непослушание продолжают уверять, что за куполом есть только Мать Мария, которую нужно любить. Она ведь знала, что где-то за Атлантидой есть далёкая Москва, застроенная площадями и скверами. И где-то среди них на доске с колёсами катается настоящий человек, знакомство с которым было случайным, но лучшим в её жизни.
Отойдя к углу домов, Диана взглянула на проспект и вдруг вспомнила тот самый день. Во время компьютерной игры экран в домашнем приборном зале завис, и пара команд курсора сработала в нечаянно открывшемся отцовском приложении. Девчонка хотела быстро исправить ошибку, но её привлекло внезапно всплывшее «привет)» в новом окне. Испугавшись возможности подвести домочадцев в их деловых разговорах, она ответила. Отец не раз рассказывал ей о гипотезах физического существования внеатлантского мира, но каково было убедиться в этом на собственном опыте…
Больше всего девушке хотелось поговорить с единственной понимающей душой, но в живую. Мысль о том, что самый полюбившийся ей собеседник живёт за гранью мира, давно перестала пугать, а лишь щемила молодое сердце.
Обняв себя руками, девушка вновь представила встречу с дальним другом. Полёт мечты вновь быстро подскосил очертания Академии атлантских наук. «Разве можно мечтать о том, что учёные опровергают до хрипоты и верят так же субъективно, как ты – в Бога?», – подумала она, оглядев свод купола.
– О-о, Дианка! Чёт ты у меня без рвения на служение идёшь! – в который раз в пространство мыслей вторгся язвительный голос.
Оглянувшись, девушка с презрением осмотрела рослого блондина, который ей уже порядком надоел. Парень подошёл к ней ближе. Изумруды на его жилетке сверкали так же проворно и хищно, как его взгляд. Диана робко отошла в сторону.
– Тебе какое дело, Агеорд? – буркнула она в надежде, что он отстанет.
– О-оу, кто-то рискует не получить покровительство Матери Марии на остаток дня! – не унимался парень, поравнявшись с девушкой.
– Что же оно мне даст? – пробормотала Диана, стараясь не смотреть на него.
