Глава 1
– С чего начинаются истории и как заставить читателя влюбиться в книгу? – Амелия вздохнула, закатив глаза, и положила голову на тетрадь.
Я наблюдала за подругой, сидя в кресле и печатая новую историю, короткий рассказ, который на сей раз должен был быть куда более интересным, чем все, что были до него. Девушка лежала на кровати все ещё с опущенной головой. За окном октябрь, листья начинают спадать на землю, образуя некий незамысловатый вальс. Выглядело это красиво. Небо было серым, но очень уютным; успокаивало взгляд. Из телефона, который лежал на тумбе рядом со мной, слышались тихие песни Фрэнка Синатры. Пальцы на клавиатуре резко остановились, я обратила внимание на вновь поднявшуюся подругу.
– Я не могу сделать это, Шарлотта, – отчеканила девушка, открывая новую бутылку соевого молока, – у меня не выходит! Слова путаются в голове и весь сюжет превращается в один большой ком, который катится сам по себе. За ним не уследить! Вот как ты пишешь истории?
– Не поверишь, Ами, я просто беру и пишу то, о чем говорит мне история. Но иногда история сама себя не напишет. В таких случаях помогают собственные приключения, – я пожимаю плечами и протягиваю руку к уже давно остывшему последнему стаканчику кофе из Starbucks.
Я не люблю варить кофе в нашей маленькой комнатке общежития, но я очень люблю этот напиток. Если бы я могла взять кофе за отдельного персонажа и воспеть его как греческого бога, я бы уже это сделала. К сожалению, не я диктую правила, когда пишу книги и рассказы, мои мысли создают все это сами, поэтому это… проще говоря, сложно.
Второй курс факультета филологии и курсов писательского мастерства сильно повлиял на мою нервную систему. Я могла представить, что чувствует Амелия, ведь буквально два месяца назад я была готова лезть на стенку из-за переизбытка ненужной информации в моей голове и душевной суматохи. К тому же, я часто болела, практически не ела и даже не спала. На самом деле рецепт написания книг и рассказов был довольно-таки прост и понятен, нужны были лишь две вещи:
1. Душевное спокойствие
2. Физическое и моральное здоровье
Однако что бы я ни твердила Амелии, она отказывалась меня слушать и воспринимать мои слова всерьёз. К слову, ночи для неё теперь стали ещё вдвое длиннее, а дальше будет хуже. Для писателя кризис – это как сердечный приступ для обычного человека, который после него может впасть в кому, при этом получив ещё и инфаркт, и инсульт в придачу. И все же, ни одно мое слово не воспринималось подругой всерьёз. Я сделала ещё один глоток холодного кофе и продолжила работу, исподлобья наблюдая за своей сонной соседкой.
Сначала она просто лежала, потом встала и начала наматывать круги по комнате, к слову, маленьких размеров, а далее она остановилась у окна и пристально куда-то посмотрела, будто от этого зависела ее жизнь. Затем она прыгнула на кровать, которая ответила ей неприятным скрипом, и посмотрела на меня. Маленький огонёк в этом взгляде разгорался все больше и больше, пока не заполнил все пространство зрачка. Я приподняла брови и взглянула на неё теперь уже напрямую.
– Что ты задумала? – не удержалась я, отодвигая ноутбук в сторону и понимая, что в ближайшем будущем я не смогу написать и слова.
– Я решила прислушаться к тебе, – выпалила подруга, улыбаясь все шире и шире.
Нормального человека такое поведение собеседника испугало бы, но правда заключается в том, что мы, писатели, обязаны чувствовать все. Буквально все. Мы не можем взять и сказать «я ничего не почувствовал, посмотрев на небо», хотя классикам это, несомненно, разрешено. Но мы не классики, а, чтобы утвердиться как писателю в современном мире нужно работать, работать и ещё раз работать.
– И что же ты решила? – спросила я после минутной паузы.
– Скажи, ты когда-нибудь покидала Барселону, Шарлотта?
– Да, конечно, – я кивнула, немного задумавшись.
– Значит, у тебя есть загранпаспорт? – улыбка соседки достигла ушей, а глаза сузились, показывая маленькие морщинки под веками и над ними.
– Да, есть, – уже более аккуратно отвечаю я, – что ты задумала?
– Мы летим в Лондон!
– Что?!
***
Когда неделю назад я предложила своей подруге сменить обстановку, я не представляла, что мои слова могут повлиять на неё так сильно. Все семь дней с того самого момента она упорно собирала вещи, сдавала некоторые письменные работы заранее и, главное и самое жуткое, заставляла меня делать то же самое. Я жила спокойной, размеренной жизнью, выходя из своей зоны комфорта два раза в неделю, когда посещала фитнес, и мне было отлично. Я много писала, я находила вдохновение в звёздах, в песнях, в себе и в других людях. А что будет теперь? Билеты куплены в один конец, потому что это были единственные билеты с ближайшими датами, которые мы смогли найти, а места находились в первом классе. Я знаю, знаю, не жирно ли? Но мы решили все-таки воспользоваться случаем и рискнуть. Все-таки, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. К тому же, я достаточно хорошо знала улицы старого английского города. Моя бабушка, как и вся моя семья жили там до определенного момента, но затем отец нашел себе другую работу, а мама настолько сильно любила Испанию, что мы переехали, оставив бабушку одну. Увы, она очень не хотела покидать старушку Англию, но мы виделись почти каждые каникулы. Особенно хорошо я запомнила мои последние каникулы там – каникулы перед поступлением в институт. Что ж, остается надеется, что предстоящее путешествие будет не хуже.
Мы же рисковали, как могли.
Рисковали сдавать все заранее, хотя знали о строгости наших преподавателей и нашей не подготовки к сдаче. Рисковали с выбором апартаментов и района города. Рисковали с выбором билетов и авиалиний. Рисковали даже с тем, какие вещи мы брали с собой в Лондон из солнечной Барселоны. В общем, полный выход из зоны комфорта. Я пила по десять чашек кофе в день и не спала. Снова. Есть, соответственно, тоже не было желания. Все, что я могла делать – писать. И я очень старалась заниматься любимым делом каждую свободную минуту. Все же именно в этом и состоит плюс любимого дела. Когда все вокруг меняется, остаётся только работа всей твоей жизни, которая сможет выручить тебя в какой-то момент, поддержать и утешить. В общем, быть для своего хозяина мамой, папой, братом и подругой.
«Рейс Барселона – Лондон отправляется через 10 минут. Просим всех пройти на свои места», – раздался голос в аэропорту.
Я судорожно сжимала в руках сумку с ноутбуком и несколькими книгами. На борту самолета я планировала работать. Впрочем, так и вышло. Стоило нам сесть в этот шикарный самолёт класса «люкс», как стюардессы начали предлагать напитки, спрашивали, все ли в порядке, а я отмечала превосходную обстановку вокруг. И хотя контингент пассажиров был мягко говоря не самый приветливый, зато места мы выбрали самые лучшие. Я сидела около иллюминатора, ожидая свой капучино на миндальном молоке и овощной салат с ноутбуком в руках и множеством мыслей в голове. Я думала, она сейчас просто лопнет, переполненная непонятно чем. К счастью, кофе принесли достаточно быстро, а рядом лежащая Амелия видела десятый сон. Работа началась. Главы, написанные во время полёта, всегда будут пропитаны силой воздуха.
Пока я печатала текст на клавиатуре своего не самого лучшего ноутбука, мой мозг начал автоматически считать дни и недели, что я питаюсь только кофеином. Миндальный капучино снова попал в мое горло, принеся с собой приятное нежное ощущение. И вдруг мозг сам вывел количество дней, за которые я почти ничего не ела, а только пила кофе, кофе и ещё раз кофе. Только капучино. Каждый день, каждую главу. То есть, 14 дней. Две недели. Я посмотрела на свою руку в попытке унять страшные мысли о весе. Нет, у меня нет проблем с расстройством пищевого поведения, но они были и вполне могут вернуться. Я подзываю стюардессу и узнаю, что следующий приём пищи будет через полчаса. Медленно киваю и снова возвращаюсь к своей работе. Вокруг царит тишина, видимо, все уснули. Звук клавиш начинает отдаваться в ушах глухим стуком. От перенапряжения такое иногда бывает: начинает побаливать голова, затем немного темнеет в глазах, но обычно все быстро проходит. В этот раз так быстро все не прошло, поэтому я вынуждена отлучится в уборную. Благо, не задела Амелию своими ногами.
