Он побледнел только, когда увидел мою рану, и понял, что со вчерашнего дня произошли события более серьезные, чем он предполагал.

Короче, он так же, как и я, придерживался мнения, что будет лучше, если никто не узнает о моем возвращении, прежде чем мы обо всем переговорим. Он приказал Джейку убрать с дороги всех негров. Но если бы кто-нибудь из них и увидел меня, то вряд ли узнал человека в одежде мистера Генри, небритого, с рукой на перевязи.

Я прошел в дом никем не замеченный. Наскоро переодевшись и спустившись в столовую, я увидел и мисс Вудли. Она встретила меня с радостью, послужившей мне утешением после всех передряг.

Тем не менее, поскольку я умирал от голода, мне дали поесть, прежде чем расспрашивать, и воспользовались этим временем, чтобы позвать доктора. Тот осмотрел мою рану и нашел ее не очень серьезной.

По той внезапной бледности, которая покрыла лицо мисс Вудли, когда она услышала о моей ране, я понял, что она испытывает ко мне нечто большее, чем обыкновенную симпатию к приятному гостю. И не сопровождайся мои приключения смертью невольников ее отца и кражей хлопка, я был бы счастлив, что испытал их… Они ведь стоили мне бесспорной уверенности в любви мисс Корнелии.

Впрочем, мисс Корнелия узнала о драме на барже много позже. Я сказал ей только, что поссорился и подрался с Блэком и был вынужден вернуться на плантацию на лодке, взятой с баржи.

Мне было трудно прибегать к подобному объяснению, но я рассудил, что это будет осторожнее со всех точек зрения. Тем не менее мисс Вудли не очень поверила этому объяснению, и, когда она ушла, оставив меня с братьями, я был уверен, что она сомневается в моей искренности.

Утолив голод, я подробно изложил братьям Вудли всю историю. Конечно, они слушали меня с нескрываемым изумлением и гневом. Как ни ужасно было то, что я рассказал им, они не сомневались в правдивости моего рассказа. Моя рана была достаточным доказательством преступления Блэка и его сообщников.

Впрочем, они не были удивлены и той горячностью, с которой я обвинял Брэдли. Оба знали его как опасного человека, способного на все. Им доводилось также слушать странные рассказы о нем самом, о его образе жизни, о быстром обогащении, а также кое-что по поводу Острова Дьявола. Раньше говорили, что Брэдли много играл, но в последнее время доходили и более дурные слухи, хотя никто не мог ничего доказать.

В описываемое время часто рассказывали о преступлениях пиратов на реках и плантациях некоторых южных штатов. Торговцы неграми промышляли почти на глазах у всех, и все знали, какие несчастья приносил этот промысел. Подозревали многих, но никто не знал точно, чем занимался Нат Брэдли.

Мое приключение бросило свет на его нечистые дела. Нат Брэдли был главарем пиратов, то есть вором и убийцей.

Уже несколько лет говорили о судах с товарами, пропадавших на Миссисипи. В прошлом году большой груз, шедший из Арканзаса и принадлежавший одному тамошнему плантатору, исчез, как по волшебству, вместе с баржей и неграми, которые находились на ней. Никто так и не узнал, что же случилось.

Многие предполагали, что без вести пропавшие суда погибли в водоворотах или во время ураганов, но другие, более недоверчивые, вспоминали подвиги знаменитого Маррела. Когда его посадили в тюрьму, пираты не исчезли, и Брэдли стал его преемником.

Между тем как мы рассуждали об этих событиях, нам многое стало понятнее. Так, я вспомнил, что Блэк и Стингер были совершенно неизвестны семейству Вудли. Они сами явились на плантацию как лоцманы и строители судов по профессии, и их приняли на эти обе должности. Я вспомнил также часть разговора между Блэком и Брэдли, услышанного мною, когда я шел на плантацию. Я удивился тогда, что Брэдли так интересуется количеством тюков, которое пойдет на барже.

Теперь я не сомневался, что негодяи явились к мистеру Вудли по приказанию Брэдли. Очевидно, все это было продумано заранее. Во всяком случае, все велось так искусно, так уверенно, что одно это указывало, что все трое были не новички в подобных делах.

Что касается негров, то не вызывало сомнения, что они убиты. Этого требовала осторожность, хотя Брэдли и предпочел бы, может быть, взять их к себе на плантацию или кому-нибудь продать.

Установив все эти факты, необходимо было придумать, как наказать преступников и отобрать у них груз хлопка.

Намерения пирата-плантатора были ясны. Три сообщника должны привезти хлопок Вудли в Новый Орлеан, где они наверняка знают какого-нибудь уважаемого купца, и продать ему весь хлопок оптом по относительно низкой цене. Они переменили упаковки лишь по своей крайней осторожности, но теперь уже совершенно нельзя было отличить эти тюки от тех, которые ежедневно продавались в Новом Орлеане. Брэдли возьмет за них столько, сколько дадут, хотя они и были оценены Вудли в двенадцать тысяч долларов. А едва они будут проданы и доставлены покупателю, то будет очень трудно доказать, что они украдены.

Что касается самого судна, то от него легко избавиться, продав его в Новом Орлеане или уведя куда-нибудь – в крайнем случае можно просто пустить ночью вниз по течению Миссисипи.

Но явится ли Брэдли на баржу до ее прихода в порт? Это было невероятно, да и неудобно для такого богатого собственника, как он. Вероятно, он последует за ней на каком-нибудь пароходе, идущем вниз по Миссисипи.

Может быть, на том же самом пароходе, с которого только что сошел Уолтер.

А может, он с какой-нибудь пристани, расположенной ниже плантации Вудли. Как же нам отследить его передвижения? Генри уверял, что нам всем троим нужно ехать в Новый Орлеан с первым проходящим мимо плантации пароходом или даже отправиться верхом в Натчез и сесть на одно из почтовых судов, совершавших рейсы между этим городом и Новым Орлеаном. Таким образом, мы приедем раньше баржи и по ее прибытии в порт сможем завладеть ею и передать всех трех убийц в руки правосудия.

План этот был хорош в отношении трех помощников пирата-плантатора, но как быть с ним самим? Действуя так, мы могли дать ему возможность ускользнуть. Этого нельзя было допустить!

Я, по крайней мере, хотел отомстить тому, кто дважды покушался на мою жизнь. В моих глазах Блэк был лишь исполнителем приказа Брэдли.

Кроме того, у нас не было прямого доказательства участия Брэдли в преступлении, жертвой которого я чуть было не стал. Я не видел его в лагуне. Я мог поклясться, что слышал его голос, но этого было мало, чтобы обвинить его. Он стал бы отрицать свое участие, а сообщники могли его и не выдать.

Правда, его имя заменило на тюках имя Вудли, но это было еще не доказательство. Он мог и не знать об этом. Мало ли что вздумается писать пиратам на украденных тюках?

Если же, наоборот, мы дадим делу идти своим чередом, хлопок будет продан, доставлен и известно будет, кто получил деньги. А так как маловероятно, чтобы пират доверил своим сообщникам крупную сумму, то, очевидно, он получит ее лично, и у нас будет доказательство, что он – их предводитель.

Таково было мое мнение, и Уолтер так горячо меня поддерживал, что его брат согласился.

Было решено, что мы как можно быстрее едем в Новый Орлеан и обратимся там к знакомому адвокату Вудли, который поможет нам добиться суда над преступниками.

Когда уже, казалось, все было решено, снаружи послышался конский топот и затих у дверей. Мы выглянули в окно и увидели человека, который, сойдя с лошади, привязал ее к воротам.

Когда человек этот обернулся, мы узнали в нем Ната Брэдли.

Так как я вернулся на плантацию тайком, то это посещение нас не сильно обеспокоило, но застало врасплох. Невольно у всех нас возник вопрос: зачем он приехал?

Конечно, мне не следовало показываться. Брэдли с сообщниками не должны были до самой последней минуты знать о моем спасении, без этого все пойдет насмарку.

Уолтеру тоже лучше было пока не выходить. Его присутствие здесь пришлось бы объяснить Нату Брэдли, и тогда, узнав, что Уолтер едет в Новый Орлеан, он стал бы держаться настороже и мог бы, пожалуй, разгадать наши планы.