Свой дом, а в особенности гостиную, она обставляла тщательно. Мебель в ее доме проста и удобна, и классическая, и современная. Она предвидела все, что может понадобиться ей или ее редким гостям. Если вдруг у нее будут гости, она готова сделать все, чтобы они чувствовали себя комфортно. Она говорила себе: «У меня почти не бывает гостей, а если все же бывают, я хочу, чтобы они чувствовали себя уютно». Она сама себя считала отличной хозяйкой, хотя обычно и не принимала гостей.

На ее диване и креслах в гостиной приятно сидеть. Около одного из кресел стоит маленький столик с лампой для чтения: она усаживает здесь гостей.

На этом столике всегда лежала подставка-салфетка для стакана с напитком, который она подаст гостю, или для себя, когда одна. На эту подставку она поставила свой кофе и осторожно села в кресло, размещая себя, словно утка, приглаживающая перья после выхода из воды. От этого кольнуло в боку. На столике лежал фотоальбом, в котором были собраны ее лучшие фотографии за несколько лет.

Ей нравились картины Эндрю Уайета, и в своих фотографиях она пыталась их повторить. На картинах он часто изображал думающих людей. Этот художник рисовал фермерские домики, стены, окна и двери – и пейзажи выходили призрачными. Следуя этому веянию, она фотографировала бездомных, пожилых – они были грустные и сидели по одному. Двери она тоже запечатлела на камеру – в основном, старые двери, всегда закрытые, и они выходили как часть застывшего пейзажа. Ей нравилось чувство одиночества от этих фотографий.

Немногие понимали эти фотографии. В основном гости пролистывали быстро альбом и говорили, что это мило. Иногда говорили, что они мрачные, и это ее обижало. Этот альбом с фотографиями, это ее книга, содержит послание – то, что она хочет донести до своего гостя, до своего читателя. Может, эта часть ее скрытого желания иметь кого-нибудь, хоть кого-нибудь – одного вполне достаточно – кто бы мог услышать крик ее одиночества. Если бы только один человек увидел бы ее настоящую, понял бы и, возможно, полюбил, она, скорее всего, была бы счастлива, и жизнь бы сложилась. Но никто не видел, и никто не понимал – так, по крайней мере, она это видела.

Затем вдруг зазвонил телефон. Она отложила альбом, взяла телефон посмотреть, кто звонил, но отвечать не планировала. Это была ее приятельница, Лекси. Они вместе работали, уже много лет: Лина в финансовом отделе аналитиком, а Лекси – в отделе маркетинга. Обе пришли в эту компанию студентками на стажировку. Познакомились на семинарах. Когда Лина была на последнем курсе, Лекси помогла ей устроиться на стажировку в компанию, после чего она и получила работу.

Лекси, наверное, включила автодозвон и не клала трубку. По мнению Лины, она была настойчивой и чересчур дружелюбной. Поначалу Лина чувствовала себя обязанной Лекси за то, что получила работу в этой компании, но через несколько лет это прошло. Лина совсем не была настроена болтать с Лекси по телефону, но треск телефона отдавался внизу живота, отчего было еще больнее. Она не могла больше терпеть и взяла трубку.

Она не успела ничего сказать, как Лекси закричала в трубку:

– Лина! Лина! Ты там? С тобой все хорошо? Это Лекси.

– Привет, Лекси. Да, я в порядке, – всякий раз, когда ее спрашивали как дела, это была ее дежурная фраза.

– О Боже! Я знаю, что случилось, – заявила Лекси.

В субботу Лина отправила сообщение менеджеру по кадрам, что попала в небольшую аварию, и ей придется побыть в больнице пару дней.

– А ребенок? С ней все в порядке?

Несколько недель назад Лекси заметила, что Лина странно себя ведет и немного поправилась, и Лина рассказала ей о своей беременности. Лина была худенькой, и любой лишний вес на ней был заметен и неестественен для нее.

– Ребенка я потеряла, – сказала Лина сухим тоном.

– Нет! Какой ужас! – крикнула Лекси. – Жалко как! Тебе должно быть совсем плохо. Я так сочувствую, – сказала Лекси.

Любой мог сказать, что Лекси вот-вот расплачется, но Лина этого не заметила.

– Все нормально. Мне не плохо. У меня все хорошо, – сказала Лина несколько неуверенно.

– Неправда. Так быстро не может быть все хорошо, – отрезала Лекси. – От этого долго приходят в себя.

Только тут Лина поняла, что ей плохо.

– Ну нет, правда. Нормально. Я не хотела ребенка, – сказала она в свою защиту.

Она знала, что Лекси не отступится от своего сочувствия, если она не объяснит и не переубедит ее.

– Не к месту бы это все было. Мне всего лишь двадцать восемь. У меня еще полно времени, чтобы родить детей… чтобы найти для них хорошего отца.

Лекси терпеливо слушала, позволяя Лине выговориться.

– С Мишелем, будущем отцом, мне было не очень хорошо. Ну сама подумай, какой из него отец? Нет, на эту роль он совсем не подходит, он сумбурный и безответственный.

Она остановилась, ожидая, что Лекси скажет что-нибудь, но та молчала. Лина вздохнула и потом сказала:

– Мне жалко ребенка, но это прояснило ситуацию.

– Ничего подобного! Я ничему этому не верю, – Лекси наконец-то заговорила. – Меня ты не обманешь. Ты хотела этого ребенка, и была рада, когда узнала. Я видела, как ты радовалась всякий раз, когда об этом говорила.

Лекси вздохнула.

– А теперь у тебя просто нет сил.

Лина не знала, что ответить. Она пыталась сформулировать ответ, чтобы защитить себя, но Лекси попала в точку, и Лина не могла найти слов, а лишь издала какие-то звуки в ответ.

– А почему ты мне не позвонила? Когда это случилось? – спросила Лекси, которая уже выпустила всю критику на доводы Лины.

– Случилось это в субботу вечером, – ответила Лина, почувствовав некоторое облегчение, что ей больше не придется оправдывать свои чувства.

– Ой, а я до сегодняшнего утра ничего не знала. Я вчера утром звонила тебе, когда ты еще не пришла, но никто не ответил. Я думала, что ты укатила куда-нибудь с Мишелем и прогуливаешь работу. Пришлось утром спросить в кадрах – от этой мымры Гамильтон ничего не добьёшься. А девчонка из ее отдела сказала мне, что ты в больнице. Зря ты мне не сказала, я бы к тебе в больницу пришла.

Лекси всегда так говорила, всегда предлагала что-нибудь хорошее.

– Спасибо тебе, но все нормально. За мной хорошо смотрели, – объяснила она Лекси.

– Это понятно. Родители наверно были и Мишель, – тон Лекси смягчился, – но мне бы все равно хотелось прийти.

Лина поблагодарила и сказала, что она порвала с Мишелем.

– А я знаю. Он сказал мне, что ты хочешь с ним порвать.

– Ты что, звонила ему? – Лина удивилась.

– Да, я забеспокоилась, и не знала, в какую больницу тебя отвезли, – объяснила Лекси. – Насколько я поняла из его слов, ты не хочешь с ним видеться.

– А что он еще сказал? – спросила Лина, а затем добавила уже более спокойно. – Хотя не важно. Мне все равно.

– Ну, он расстроен, – быстро ответила Лекси.

Ничего подобного, он совсем не был расстроен, и Лина не поверила этому.

– Я потом позвонила в больницу чтобы сказать, что приду, но там ответили, что тебя уже выписали.

– Да ничего. Я не хотела, чтобы ко мне ходили толпы, – ответила Лина. – Но спасибо за участие.

– Ох.. Ну и сложно с тобой, – вздохнула Лекси и продолжила. – А сейчас-то как себя чувствуешь? Сильно болит еще?

– Немного болит, но все в порядке. Спасибо, что спросила, – вежливо ответила Лина.

– Я еду к тебе! – заявила Лекси.

– Нет, нет, не надо. Пожалуйста, не надо, – взмолилась Лина. – Я собиралась поспать.

– Я приду и помогу тебе, – ответила Лекси, злясь на себя, что только позвонила, а не пришла домой к Лине.

А не пошла, потому что знала, как Лина не любит незваных гостей.

– Нет, у меня все хорошо. Мне просто надо отдохнуть. В среду я уже на работу выйду.

– Так быстро? Не глупо ли? – спросила Лекси.

– Да нет, мне гораздо лучше. А к тому времени совсем окрепну, и увидимся на работе через пару дней.

– Вообще, не выношу, когда ты так вот блокируешь меня. Ладно. Спи давай. Но если что – звони.