– Молчать! Раздевайся! – зажав ей рот своей разбухшей, многократно обмороженной, шершавой ладонью с почерневшими ногтями, он затолкал ее в лифт. – Будь послушной девочкой…

Но Гайва и не собиралась. Что было силы, она ударила его своими детскими ручками. У нее не было времени испугаться, но яркий импульс желания жить соединил ее на мгновение с истинной силой ее души. Разрезавший пространство и плоть энергетический луч, вырвавшийся из ее ладоней, вонзился в тело насильника и пригвоздил его к стене. Высвободившись из сведенных судорогой рук, Гайва, не оглядываясь, побежала вверх по лестнице на свой этаж и заперлась в квартире, стараясь стереть из памяти обезумевшие, застланные туманом ярости глаза.

Архангел Михаил, следивший за ходом испытания, пристально посмотрел в замершие от боли неподвижные глаза насильника, которые стали, казалось, куда более живыми, чем были до этого. Еще бы! Сейчас он слышал и видел ангелов гораздо отчетливее. Вынув лезвие двуручного меча из бесчувственного тела, он позволил ему сползти на пол и направился вслед за Аксайей.

***

– Вы не находите, что испытание было чрезмерно жестоким? – Совет Хранителей негодовал из-за неоправданно резкой первой проверки.

– У нас нет совершенно никакого желания проверять Тейю Аксайю на прочность и решимость в ее намерении: если бы она сама не хотела, никто бы не заставил ее подписаться на эту авантюру. И, раз она согласилась, то, будьте уверены, пойдет до конца. Однако, к нашему величайшему сожалению, нравы людей сейчас на земле не многим отличаются от беззакония темных веков, поэтому не обессудьте… – Старейшины развели руками.

– Ну а мы, с вашего позволения, еще немного пошалим. – Темные, как всегда, были в своем репертуаре.

– С нашего позволения?! Да будь на то наша воля, так вас бы здесь и в помине не было! – кто-то в совете Хранителей схватился за рукоять меча, но его успели удержать его коллеги.

– Спокойствие! – Прервали нараставшее недопонимание Старейшины. – Мы уверены, что какими бы ни были испытания, придуманные людьми и спровоцированные Темными, Тейя все выдержит и пройдет их наилучшим образом. Ведь рядом с ней же есть Хранитель? Ее отец? Ведь так?

– Так-то оно так, но ее отец уже не помнит Тейю как свою охраняемую и видит в ней всего лишь маленькую девочку. Да, мудрого не по годам, но все же ребенка. – Отозвались Хранители.

– Вот странные вы все-таки существа! Что вы, что люди. Вы говорите: «Темные! Темные во всем виноваты!» А что мы? Если не будет нас, знаете ли вы, каким капризным и своенравным может вырасти этот «мудрый не по годам ребенок»? Мы помогаем людям становиться такими, какие они есть на самом деле, и тот, кто слаб – сломается, а тот, кто силен – станет еще крепче.

– Пожалуй, только это нас и успокаивает, – разлетелся по амфитеатру гул голосов.

– Вы можете не одобрять, или даже быть против того, что мы делаем, но знайте, что благодаря нашей работе ее заметили те, кто обучит ее всему, и поможет вспомнить, кто она есть. Так что мы с вами на одной стороне, хотите вы это или нет. И еще не известно, кто из нас темнее, мы или они. – Представители совета Темных кинули презрительные взгляды на сектор совета Архангелов и вышли из зала Суда.

***

Ее заметили, засекли и рассекретили, раскрыли местоположение, запеленговали. Она выдала себя неудержимым импульсом желания жить, и этот импульс, вырвавшийся из ее грудной клетки, ярким лучом прошил небо над смазанной и почти безликой толпой безвольных людей. И почти сразу же зашевелилась, заерзала дремавшая тьма: слетелась призрачными воронами к тому дому, где за тонкими стеклами пятиэтажки, в тихом шуме разговаривавшей самой с собой радиоточки, стоя на табурете перед большим кухонным столом, маленькая Гайва накрывала на стол. Ударившись о хрупкую грань, отделявшую залитую светом комнату от холодной черноты улицы, невидимая обычному человеку тень стряхнула с себя налет изумления и с еще большим остервенением стала биться в стекло, с каждым ударом испещряя его все более изощренной сетью трещин.

Почувствовав чей-то недобрый взгляд на своей спине и холодное прикосновение незримых всепроникающих рук, Гайва обернулась и хотела закричать, но звук застрял где-то в легких: черные силуэты и тени царапали и крошили своими когтями стекло, превращая его в развеваемую ветром пыль. Маленькая девочка, чье тело было еще не в состоянии слушаться не до конца вошедшую в него структуру души Тейи, бессильно опустилась на пол и отползла в центр кухни, подальше от грозивших смертью стен. Под обоями, с хрустом отрывая их от шершавой поверхности бетона, шарили когтистые пальцы темных рук, то и дело прорываясь сквозь плотную бумагу и стараясь дотянуться до своей жертвы, опрокидывая невесомую для них мебель и предметы интерьера.

В беспамятстве девочка шептала незнакомые заклинания, и где-то внутри зарождалось сплетение энергетических нитей, что, сформировав защитный кокон, могло с легкостью отразить любое внешние воздействие. Но, выходя за границу неокрепшего детского тела, сгусток заклинания рассеивался, как дым, вызывая только насмешку со стороны тех, кто решил уничтожить всякую надежду на сохранение целостности этого мира. Любое заклинание, что всплывало из бессознательной памяти в голове у Гайвы, рассыпалось буквально в ее руках: знания и опыта магического боя ей хватало с избытком, но в новом рождении все ее способности были пока неактивны. Архангелы, повинуясь приказу Совета Иерархий, наблюдали за происходившим со стороны, готовые в любую минуту ворваться в гущу событий и разметать призрачных разведчиков по закоулкам вселенной, но этого не потребовалось. В мигающем свете лампы Гайва дотянулась до приоткрытого ящика и опрокинула на себя все его содержимое. Оглушительные завывания и шкрябающий скрежет в голове не давал ей возможности сосредоточиться, но это была уже не маленькая девочка Гайва, – через ее тело, используя все доступные навыки и возможности, действовала сильная и могущественная сущность. Выбрав в темноте из всего хаоса баночек и коробков нужный, она в беспамятстве очертила толстой полосой вокруг себя замкнутую черту и, оказавшись в соляном круге, окончательно отключилась. Не сумев добраться до ее тела, призраки покружили вокруг еще немного и вихрем улетели прочь, затаившись в ожидании следующего шанса.

Пришедшие вечером родители так и не смогли понять, что произошло: отец просто прошел мимо, не увидев непривычную для его глаз картину лежавшей в круге соли дочери, а мать по-хозяйски стала прибирать кухню, посчитав, что девочка, просто баловалась, хотя это и было совсем на нее непохоже.

– Дочь, что с тобой? Потерянное сознание – это не повод отлынивать от домашних дел! Поторопись накрыть на стол. Сегодня у нас снова полный дом гостей.

– Мамочка! Папочка! – бледная как мел Гайва подошла к своим родителям на трясущихся от пережитого ногах. – Когда я вырасту, я буду сильной-сильной и смогу защитить и себя, и вас, и вообще весь мир, но сейчас мне нужна ваша защита. Пожалуйста, не оставляйте меня одну.

– Подготовьте здесь все, как положено, а я скоро вернусь. – Не обращая внимания на слабый голос дочери, отец надел на ходу шарф, чтобы уехать по делам.

– Если ты сейчас уйдешь, я больше никогда не буду с тобой разговаривать! – сверкнула глазами Гайва.

– Доченька, у отца очень важная встреча… – пыталась ее одернуть мама.

– Я никогда, никогда больше не скажу тебе ни одного слова. – Нахмурив брови, выпалила девочка вслед удалявшейся спине человека, которого все свое детство она была готова боготворить.

***

– Гайва здесь? – в тишине класса раздался голос завуча младших классов, заглянувшей в дверь и бледной как смерть.

– Да, – ответила ей учительница, и весь класс поднял глаза на сидевшую за первой партой девочку.