– Да, все-таки против Творца не попрешь! – вздохнула Тейя. – И угораздило же меня вмешаться за мгновение до!.. Ведь знала же, что Он всё держит под контролем! Нет! Выпендриться решила! Сделать всё по-своему… Тоже гордыня… Занималась бы сейчас своей планетой, горя бы не знала… А чашки у них здесь большие, удобные…

– Тейя! Здравствуй! Давно не виделись! – чей-то запыхавшийся голос вывел ее из легкой задумчивости.

– Здравствуй, Гипперион. – Она подняла глаза на рослого бородатого мужчину, машинально закрыв бумаги рукавом. – Ты куда-то спешишь?

– Да, в Совет вызывают по какому-то срочному делу… Не знаешь, что у них там случилось?

– Не представляю! – съязвила Тейя, многозначительно поведя бровью. – Но думаю, ты сам все скоро выяснишь. Передавай привет!

– Ладно, вижу, ты занята… как-нибудь в другой раз посидим, поговорим… Да и нельзя мне опаздывать!

– Беги-беги… – задумчиво прошептала она вслед удалявшемуся по переулку силуэту. – Похоже, в Совете решили подстраховаться и посылают не только меня. Видимо будет что-то действительно очень серьезное. Главное, чтобы мы были на одной стороне… Продолжим…

«Тайрис. …Демиург третьего класса, с отличием окончил Высшую Академию Трансмутационного Мастерства… участвовал в тайных операциях на Запретных Уровнях Мироздания… благодаря знаниям и высокому уровню подготовки возвращал всех своих подчиненных домой живыми… был представлен к награде за содействие в борьбе с проявлениями угроз безопасности Целостности Вселенной, за проявленное мастерство при проведении операций, результатом которых стала капитуляция Империи Эхргаэта, в ходе которых скрывал наступление армий Совета, имитируя их активность в параллельных пространствах, награжден Туманностью своего имени и переведен в ранг Учителей… предпочитал уделять больше внимания подготовке мастеров специальных боевых подразделений для участия в возможных секретных операциях, несмотря на отсутствие явной необходимости, нежели развитию своих способностей как Демиурга, чем беспредельно расстраивал Совет… вследствие многократных попыток Совета убедить его в необходимости эволюционной работы с Туманностью, им было совершено нижеследующее: полностью соединившись со своей Туманностью, Тайрис расформировал ее на нейтрино и внедрился в каждый атом доступной его сознанию вселенной, заполнив, таким образом, собой все уровни, находящиеся по своей иерархии ниже ступени Вознесенных Учителей, тем самым подменив Творца для всех, кто по своему уровню развития не был способен распознать подлог… существование Мироздания стало под угрозой…»

– Влип он после этого, наверное, по полной! – вздохнула Тейя, сделав еще один глоток обжигающего напитка. – Да, так и есть…

«… из-за особой тяжести преступления, для Тайрис была сразу же назначена высшая мера наказания – Распыл. Однако, поскольку для того, чтобы привести приговор в исполнение, осужденного нужно было сначала собрать воедино, решили, что для такого непокорного создания наилучшим наказанием будет неведомая ему прежде свобода – Свобода Выбора и Воли. Совместив необходимое с полезным, Тайрис распределили в Школу Демиургов – на Землю…»

– Кто же мог подумать, что вы все у меня такие талантливые!? – чуть не рассмеялась Тейя и продолжила чтение.

– Как думаешь, твоя дочь присоединится к тебе в этой битве? – придвинув стул за ее столик, к ней подсел человек в необычной для этих мест одежде: кроссовки, джинсы, легкий желтый свитер.

– Это пусть она сама решает. У нее же еще есть право решать? Ведь так, Гавриил?

– Боже, как официально! Это в Совете да на иконах я Гавриил, а ты можешь звать меня просто Локи. – Шутливо-заигрывающим тоном пропел молодой человек, улыбнувшись и отпив из ее кружки. – Кто здесь у тебя? Тайрис, Араксис, Грейн, Хастор… Подобрала уже кого-нибудь для Гексайи?

– Не твое дело! Она выберет сама! Я, в отличие от Вас, всегда даю выбор. – Придя в ярость от такой бесцеремонности, Тейя выхватила из его рук листы потрепанных архивных документов и раздраженно направилась к выходу. – Всего хорошего, Гавриил!

Она быстро шла по узкой улочке по направлению к площади, продумывая свои дальнейшие действия: «Нужно заглянуть в Гауф и уточнить предполагаемое место и время моего рождения, затем выяснить, где именно сейчас находятся души Хранителей, забрать их оттуда и, проведя каждого по Временной Спирали, отправить в рождение в нужное время и в нужное место… потом – домой, умыться, переодеться, собрать вещи и документы… Пора.»

Выйдя на площадь, Тейя Аксайя расправила свои огненные, переливающиеся оттенками радуг всех миров под внезапно начавшимся дождем, крылья. «Странно», – подумала она, – «здесь никогда раньше не было дождя…» Однако она явственно чувствовала на своем лице капли живительной влаги. «Дыши. Только не забывай дышать!» – звучали в ее голове непонятно к чему относившиеся слова. Он стряхнула с себя сумбурные мысли и, обдав жаром своих крыльев невольных свидетелей происходящего, взмахнула ими и взмыла ввысь, моментально превратившись в точку, а затем и вовсе скрывшись из вида.

– Дыши! Не забывай дышать! – твердил Наставник, периодически опрыскивая набранной в рот водой юное личико ученицы пятого класса и делая ей непрямой массаж сердца, заставляя его биться.

– Что случилось? В чем дело? – подбежали наставники из соседних аудиторий.

– Она просто перестала дышать! Хорошо, что заметили!

– Умыться! Вещи! В Гауф! – задыхаясь кашлем, простонала девочка.

– Что ты видела?! Что!? Где ты была!? – приподнимая ее голову за затылок, твердил Наставник. – Смотри на меня! Отвечай! Сейчас же! Что ты видела!?

Но она только молча качала головой, тяжело дыша и вглядываясь в его испуганные глаза, будто сама искала в них ответы на все эти вдруг свалившиеся на нее вопросы.

– Господи! Спасибо Тебе! Мы нашли ее!

Босая и почти нагая, в тонком полупрозрачном саване, более похожем на кокон из плотной паутины, она шла по крышам вагонов поезда Вильнюс – Ленинград, аккуратно балансируя на скользких краях и переступая через воздуховоды вентиляционных шахт. Холодный ветер трепал невесомые волосы, донося до нее горячий воздух от паровоза вперемешку с дымом, сажей и не успевавшими прогореть частицами угля, который помощник машиниста безостановочно закидывал в топку, ускоряя состав, чтобы как можно скорее прибыть в Даугавпилс, где их уже ждала машина скорой помощи. Минут десять назад в кабину ворвался проводник и, задыхаясь от бега, сообщил, что у одной из пассажирок, возможно, начинаются роды, и что ее муж их всех на куски порвет, если не будет сделано всего, что только возможно, чтобы ребенок родился целым и невредимым. И пока проводник, весь вымазанный в угольной пыли, пробирался по узким коридорам вагонов обратно к роженице, чтобы узнать, чем он еще может помочь, вокруг поезда происходили события, которые не то, чтобы сложно описать, в них очень сложно поверить, не увидев своими глазами.

Сгибая и ломая деревья, поднимая ураганный ветер и срывая с ветвей только начинавшую желтеть листву, по лесу вдоль железной дороги летели, шелестя черными крыльями, разношерстные демоны и падшие ангелы всех мастей и рангов, уничтожая и выжигая своим кислотным дыханием всё живое на своем пути. Вслед за поездом ползли, бежали, летели и ковыляли обглоданные и побитые жизнью умертвия и нежить рангом помладше. Они с завываниями и клекотом оборванных связок, с булькающими звуками давно прогнивших легких скользили вдоль рельсов, перепрыгивая по шпалам, цепляясь за ручки дверей своими костлявыми пальцами и наматываясь вязкой слизью на колеса вагонов. Она – их единственная цель, их жертва, и каждый из них, без исключения, был готов растерзать друг друга, чтобы добраться до нее первым. Кому-то было нужно ее тело, как физическая оболочка, а кто-то хотел завладеть всей силой и мощью ее души. Посреди этого хаоса и тьмы ярким белоснежным пятном выделялась она, Аксайя, безоружная и спокойно шедшая по крыше поезда к нужному ей вагону. Вплотную друг к другу, вдоль всего состава летели все те, кто ждал ее рождения – Архангелы и местные Божества, духи леса и элементали Стихий, Рыцари Ордена, погибшие и живущие. Даже ее собственные будущие родители, сами того не осознавая, были здесь, рядом с ней, закрывая ее своими крыльями и откидывая прочь всякого, кто посягал на их дитя. Внимательный наблюдатель, мог заметить, как тусклый свет вагонных окон выхватывал из ночной темноты картины драки; как каждый, кто высовывался из окружавшей поезд непроглядной тьмы, лишившись крыла или хвоста под острыми лезвиями архангельских мечей, без промедлений отправлялся туда, откуда пришел – в самые глубины того, что люди называют Адом.