Сейчас танатотерапия претерпела множество изменений. Ее отголоски слышны в регрессивном гипнозе, парапсихологии и тренингах личностного роста. Особо любопытствующие имитируют обряды погребения, но, к сожалению, или к счастью, лишь немногие из тех, кто называет себя Учителями, могут провести эту процедуру правильно. Ведь дело не в том, где именно ты лежишь, а в том, куда ты при этом идешь. Не зная, куда идти, можно и не вернуться.

С другой стороны, каждый находит учителя по себе, и кому-то, чтобы что-то поменять в жизни, может и нужно разок не вернуться. Кому-то необходимо просто полежать в гробу, присыпанном землей, чтобы понять, что жизнь, как единица времени, конечна, и действовать нужно прямо сейчас, в настоящем. А кто-то ищет ответы, которые сможет дать только сам себе, но в другом времени и месте, при других обстоятельствах. В каком-то смысле танатотерапию можно было бы сравнить с некромантией, ведь и там и там, поднимается из небытия энергия умершего. За тем лишь исключением, что в первом случае эта энергия есть не что иное, как оставленные в прошлых жизнях части души самого человека, совершающего это путешествие. И, приняв их в себя, мы можем вспомнить многое.

Наставник был из тех Учителей, кто знал, куда отправляет своих подопечных. Он и сам бывал там не раз и возвращался обратно в этот мир. Хотя, варианты были…

У Гайвы вариантов не было. Подсыхавший гипс сковывал ее тело, лишая возможности двигаться и дышать полной грудью. Даже микродвижения пальцев и мимических мышц были полностью исключены. Темнота, в которой она оказалась, давила физически и постепенно остывала, погружая девушку в состояние анабиоза. Она не чувствовала боли задеревеневших конечностей, не воспринимала дискомфорт пронимавшего до костей холода. Дыхание стало настолько поверхностным, что тонкая дыхательная трубка, выходившая наружу, не издавала ни звука. И через час, когда отчаянная борьба между пониманием цели и инстинктом самосохранения была окончена, ее сознание было уже далеко.

***

Оставив Врата Лимба позади и отправив детей планеты Тейя на поиски богов из артефакта, Аксайя устремилась к тропам мертвых. Они соединяют между собой каждую жизнь в воплощении, как нити связывают бусины друг с другом. Перед ее взором появлялись и исчезали картины недавнего прошлого: испуганный взгляд насильника в подъезде и беспристрастный – ее Наставника, когда он пришел за ней впервые; рождение в пылу сражения и детство, проведенное в борьбе с инвалидностью. Следуя за этой нитью, уходившей в темноту, Аксайя увидела и то, как ее готовили к рождению. Меч, покоящийся в ножнах, отставлен в сторону. Одежда и легкие доспехи лежат у ее ног, только что снятые с нее ангелами, чтобы одеть ее в полупрозрачный саван. Аксайя наблюдала за происходившим и со стороны, и изнутри событий. Она приблизилась к тому моменту воспоминаний, когда властная рука незримого существа накладывает на каждого идущего в рождение так называемую «печать забвения». Время памяти, идущее вспять, обратило действие печати, озарив Аксайю яркой вспышкой света и красок воспоминаний о том, что было, и кем была она задолго до того, как родиться в этот раз. Ее со скоростью света пронесло по лабиринту разбросанных во времени инкарнаций. Она чувствовала, как сквозь нее пролетали каменные стены монастырских укреплений, возрождаясь из пепла и исчезая в руках каменотесов в оставшемся за спиной будущем. Аксайя увидела и прочувствовала, как за время неисчислимых перерождений ей довелось не раз побывать и в теле деревенской ведьмы и исполнять обязанности придворного колдуна, быть самим императором и служанкой в трактире, наемником на большой дороге и жертвой грабежа, инквизитором и ведьмой, принцессой и драконом. Другими словами, она была всем и каждым, чтобы суметь пройти все уроки и этапы обучения, чтобы иметь Право больше не рождаться. Прикасаясь к каждому из воспоминаний, она чувствовала, как к ней присоединяются, встраиваясь в структуры ее сущности, части ее души. Но в какой-то момент круговерть образов и воспоминаний оборвалась тишиной, пустотой беззвучного космоса в мерцании далеких звезд. В этом безмолвии, через некоторое время Аксайя стала различать чей-то едва узнаваемый голос, который сопровождался столь яркими образами, что его нельзя было игнорировать.

«Я долго шел к этому. Я искал тебя во многих мирах и пространствах между ними. Я летел на огненных крыльях через скованные льдом пустыни, нырял в глубокие, окутанные мраком бездны, лелеял надежду увидеть за каждым следующим поворотом твой взгляд. Но тебя там не было…

…я стучался во все двери. Заходил с поклоном во все Советы Иерархий известных мне вселенных и галактик, но все Старейшины отводили свой взгляд, слыша из моих уст твое имя. Но я знал, что ты жива.

Я прислушивался, стараясь уловить в звенящей пустоте космоса биение твоего сердца. И я услышал его. Вдали от межзвездных путей, на отшибе Вселенной мерцающей точкой пульсировала твоя Искра. Среди сотен тысяч подобных планет, что покупаются и продаются, расходятся по рукам как разменные монеты, ты выбрала именно эту, чтобы родиться. Значит, в этом есть смысл. Значит, именно здесь ты нужна больше, чем где бы то ни было. Но что есть в ней такого, ради чего ты жертвуешь своей свободой? Ты давно стала Богом, пройдя все уроки воплощения! Какое тебе дело до обреченной на погибель планеты, которую те, с кем мы когда-то учились вместе, выпили до дна?

– Идем со мной! Я так долго тебя искал. – Сказал тебе тогда я и тихо обнял за плечи.

– Нет. – Ты отвернулась. – Я не могу.

– Почему?

– Ты обязательно меня когда-нибудь поймешь. – Прошелестели твои губы, когда мы, встретившись на мгновение у тонкой грани между сном и явью, были вынуждены вновь расстаться.

От понимания мимолетности нашей встречи все мое естество пронзила терпкая горечь. Но я принял свое решение. Я откажусь от своей свободы и буду рядом с тобой. Пусть даже на охваченной болью планете. Оставив за спиной все, что могло мне помешать материализоваться в физическом теле, я начал свое падение. Сначала это был привычный для меня полет, но через несколько мгновений я понял, что мне осталось только наблюдать за тем, как где-то наверху остаются, отрываясь от меня, части моей души, структура которых несовместима с пространством планеты. Но, даже лишившись их, я оставался во много тысяч раз больше, чем та форма жизни, в которой планета была готова меня принять. Я чувствовал, как гравитация и атмосфера сдавливали меня со всех сторон, спрессовывая мои структуры в плотную физическую оболочку. Пролетев кометой, огненным вихрем над пеплом выжженных лесов, я рухнул в глубокую лощину.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы полностью собрать из острых осколков свое, как мне казалось, очень хрупкое и уязвимое тело. В любом из иных миров, такое падение не причинило бы мне и сотой доли той боли, что я испытал тогда. Но это была не боль от неудачной посадки. Она изливалась будто изнутри, и переломанные конечности были лишь поводом для ее проявления.

Процесс регенерации только завершался, когда ко мне пришли странные человекоподобные существа, больше походившие на животных-падальщиков. Они попытались забить меня камнями, но их орудия не причинили мне вреда, и они в страхе убежали. Примитивные создания. Чего еще ждать от планеты на отшибе мироздания. Мне не составило труда их выследить, и они привели меня прямо к тебе. Ты сидела у порога хижины, сплетенной из прутьев, и пыталась объяснить жестами одному из существ, как добыть огонь. Руки существа были будто онемевшими или парализованными, его пальцы почти не двигались, но, несмотря на неудачу за неудачей, ты терпеливо и настойчиво продолжала обучение. Я остался, чтобы помогать тебе, присматривать за этими существами, но мной с каждым днем все больше овладевала тоска по родному дому. И однажды эта тоска стала невыносимой, и я спросил у тебя: