Крышка была закрыта неплотно. Все безумное содержимое коробки посыпалось на пол. Старые поблекшие открытки, лоскутки, пуговицы, заколки, камушки, бумажки-записочки, ключи и просто труха (видимо останки засушенных листьев и лепестков) – и над всем этим, медленно снижаясь, удивительно плавно парило в воздухе серое перышко.

«Феликс – Ясный Сокол!» – мгновенно вспыхнуло в голове у Кати. Мысль словно обожгла ее, она вдруг впала в какое-то мистическое оцепенение. Глаза неотрывно следили за перышком, в висках бешено стучало, казалось, сейчас, совсем как тогда, как только перышко коснется пола, появится он – красивый мальчик Феликс из соседнего дачного поселка.

Катя чихнула и пришла в себя. Какой мальчик? Тридцать лет прошло без малого. Наверняка уже дядька с пузом. Ну, может быть, без пуза, но все равно дядька под полтинник.

И все-таки удивительно, что перышко сохранилось. Катя взяла его за острый кончик, поднесла к лицу, и провела пушистым краем по правой щеке. Как приятно, хоть и щекотно, и пахнет пылью. Может быть, стоит поискать в Интернете? Тогда он пропал, исчез так внезапно, как и появился, почти как в сказке. Невозможно было ничего сделать, никаких соцсетей, она даже фамилию его не спросила.

А она чуть не умерла от горя… Так ей тогда казалось в 13 лет, что она вот прямо возьмет и умрет сейчас от этого невыносимого горя…

Вот уже неделю Катя жила на даче с отцом, мачехой – тетей Светой и ее дочерьми. Мама покинула Катю – до самого конца июля уехала в экспедицию куда-то на север Западной Сибири. Правда, обещала, что в конце августа и начале сентября отвезет Катю в Крым, в Коктебель. «Только подумай, кисуля, бархатный сезон, пляж, где гуляла Анна Ахматова! И в школу пойдешь на целых две недели позже!» Мама очень хотела поехать в эту экспедицию, она была увлеченным геологом – из-за этого они с отцом и расстались. В этот раз Катю взять с собой она не могла, поэтому отвезла к отцу.

В общем, все складывалось не так уж и плохо. Тетя Света – добрая и очень домовитая женщина – совсем не напрягала Катю. Ее дочери, на Катин вкус, были простоваты. Лике исполнилось 14, а Маргоша была младше Кати на полгода. Сфера их интересов распространялась в основном на американские видеофильмы с Патриком Суэйзи и Томом Крузом, журналы «Бурда Моден» и, естественно, мальчиков, в основном соседей дачников… но, честно говоря, Лике нравился один местный. Ему было уже 17, он ездил на мотоцикле и чем-то напоминал Патрика Суэйзи и солиста шведско-норвежской группы «А-ха».

Лика была звездой компании детей-дачников. Девочки-дачницы составляли ее свиту. Мальчики (их было трое: местный герой-мотоциклист, конечно, не в счет) были в нее влюблены. Себя Катя к свите не относила, держалась особняком и немного дичилась мальчишек. Она любила книжки и читала запоем, часто в ущерб гулянью. Тем не менее, ей совсем не были чужды темы кройки и шитья новых моделей из «Бурды», она с удовольствием смотрела «Грязные танцы», клип «Take On Me» ей также очень нравился.

Папа уезжал рано утром на работу, а возвращался к ужину. Катя немного ревновала его. Когда они жили с мамой, у них не было дачи. Отдыхать все вместе ездили на море. А так большую часть летних каникул мама была в экспедиции, Катю или брала с собой, или оставляла с папой и бабушкой. Потом бабушки на стало, а другая бабушка жила далеко в закрытом городе и тоже увлеченно где-то работала, поэтому Катя оставалась только с папой, и они принадлежали друг другу безраздельно. Им всегда было о чем поговорить – папа преподавал историю в институте, а также был сведущ в литературе, готовил он, на Катин вкус, гораздо лучше мамы и их совместные вечера были просто волшебными.

Многое из того, что нравилось читать Кате, было не по ее возрасту, в том числе и педагогическая литература, но это обогащало ее кругозор и развивало интеллект. О детской ревности она узнала из статьи в журнале «Семья и школа», когда родители еще не развелись, и поэтому позже сама заметила, что ревнует отца к новой семье. Она стыдилась своей слабости, но ничего не могла с собой поделать и даже злилась на мать за то, что та настолько легко отнеслась к разводу и женитьбе отца.

Так или иначе, редкие моменты, когда внимание отца доставалось не тете Свете, Лике и Маргоше, а исключительно ей – Кате, Катя смаковала особенно. Словно вино из одуванчиков, она заливала их в волшебные пузырьки и плотно запечатывала, чтобы как-нибудь на досуге открыть и насладиться сладкими мгновениями в одиночестве.

___________________

– Ну, дочери мои милые, дочери мои любезные, что привезти вам из города Москвы? – весело спросил отец и подмигнул Кате. Катино сердечко затрепетало. Ведь только она могла понять его намек на «Аленький цветочек», значит, папа обращался к именно к ней, ожидая, что она попросит нечто особенное. По чести сказать, он метил прямо в цель. У Кати кончились все книжки, и она уже перечитывала старые журналы и газеты, которые нашла в кладовке, просто чтобы как-то унять книжный голод.

Лика попросила новый номер «Бурды» и кассету с фильмом «Придорожное заведение». Папа заметил, что фильм этот, скорее, для мальчиков, но пообещал раздобыть. Маргоша очень хотела пять бутылок «Фанты». Ну если не «Фанты», то лимонаду, хотя лимонад можно было купить и в местном гастрономе в деревне. Сошлись на апельсиновой жвачке.

Катя не удержалась, и, хитро улыбаясь, сказала:

– Привези ты мне, батюшка, перышко Финиста – Ясна сокола.

– То есть не цветочек аленький, которого краше нету во всем белом свете, а перышко? – переспросил отец.

– Да. Перышко, – подтвердила Катя. – Ну и еще книжек разных хороших, а то читать совсем нечего.

– Что ж. Задала ты мне задачку, Катеринушка, – засмеялся папа. – Ну, так и быть, раздобуду тебе перышко Финиста – Ясна сокола.

С этим отец уехал в командировку, а, пока его не было, «дочери неразумные» не вняли завету «жить в любви и согласии».

Однажды вечером компания дачных детей, по своему обыкновению, собралась на лавочке возле забора Лики и Маргоши. Поскольку Кате занять себя было нечем, она к ним присоединилась. Вначале пришли только девочки, потом, после вечернего полива огородов, подтянулись и мальчишки. Решили идти на берег реки.

Вечер обещал быть приятным. Лика была в прекрасном расположении духа. Ей представилась возможность «выгулять» новый собственноручно сшитый сарафан. Девочки восхищенно ахали, мальчики завороженно краснели и пытались разными способами привлечь внимание своей «Королевы». Кто-то рассказал действительно очень смешной анекдот, и все долго смеялись. Кто-то небрежно упомянул о возможности посмотреть «Дикую орхидею» (когда родители уедут на работу, а бабка уйдет в гости к подружке). Почему-то Кате было просто хорошо. Лика на самом деле ей нравилась и нравилось то, что в Лику влюблены все мальчишки. Катя считала это вполне естественным, поскольку в Лике было много живой энергии и настоящего девичьего очарования, вот если бы у самой Кати его было хоть чуточку больше…

Компания расположилась на высоком обрыве. Комары и мошки еще не беспокоили, ласточки-береговушки кружились довольно высоко. Солнце опускалось над противоположным берегом. Горизонт розовел, обещая ветер на следующий день.

Издалека послышался треск мотоциклов. Лика сразу же напряглась, и общий разговор расклеился. Местные подъехали на своих чудо-мопедах во главе с героем ликиных грез. Он был на настоящей «Яве», сверкающей хромированными деталями и алыми крыльями. Его звали Михаил, он действительно, как тогда говорили, «косил» под Патрика Суэйзи и демонстрировал загорелые (не перекачанные, а такие, как надо) бицепсы и трицепсы, доверху закатав рукава клетчатой рубашки. Из-под рубашки, завязанной узлом на животе, выглядывала белоснежная майка, пояс перетягивал армейский ремень с блестящей пряжкой, а тугие голубые джинсы были заправлены в «казаки». Это в деревне-то!!! Катя (как, впрочем, и все городские девочки) мгновенно «заценила» прикид. К ее стыду, он не оставил ее равнодушной. Чтобы как-то отвлечься, она начала размышлять, откуда у бедного крестьянина среднерусской возвышенности сапоги американского ковбоя. Возможно, он сын председателя колхоза? А председатель может оказаться и депутатом Верховного совета. А возможно, «Патрик» украл их у кого-то из дачников? Хотя почему сразу украл? Вон и в «Грязных танцах» все плохо думали про Джонни, а Джонни был большим артистом и благородным человеком, хоть и пролетарием.