Первый праздник Октября, который я запомнил, был в 1940 году. Окна нашей московской квартиры на четвертом этаже выходили на улицу Горького и оттуда были хорошо видны люди, которые несли в руках плакаты, флаги, портреты Ленина, а также Сталина и других тогдашних советских руководителей. Несмотря на то, что мне было три года, я, как и многие советские дети, знал, как зовут людей, изображенных на портретах, и поэтому время от времени радостно оповещал своих родителей и сестру, что «опять несут Микоянова», или какого-то другого вождя. Позже в первом классе школы я заучил стихи, описывающие этот праздник: «День седьмого ноября – красный день календаря./ Посмотри в твое окно:/ все на улице красно…/ Весь народ, и стар, и млад/ празднует свободу/ И летит мой красный шар/ прямо к небосводу!».

Годовщины Октябрьской революции стали отмечаться в Советской стране через год после 7 ноября (25 октября) 1917 года. На каждом листке распространенных тогда отрывных календарей указывался текущий год Великой Октябрьской социалистической революции. В честь юбилеев революции называли новые заводы, фабрики, колхозы, совхозы, поселки, улицы, площади. Одна из станций столичного метрополитена была названа «Октябрьской». Центральный остров архипелага Северная Земля, впервые исследованный в 1930–1932 гг. географической экспедицией под руководством Г.А. Ушакова, получил название «Октябрьской революции». В стране был учрежден орден Октябрьской Революции. Детишки младших школьных возрастов распевали: «Мы – веселые ребята./ Наше имя – октябрята./ Так назвали нас не зря/ в честь победы Октября».

Главный праздник страны продолжался 7 и 8 ноября. Утром 7 ноября в столице СССР, а также в столицах союзных республик и ряде крупных городов страны происходили военные парады, а вечером – салюты. Во время демонстраций, которые проходили днем 7 ноября во всех городах, селах и других населенных пунктах огромной страны, звучали радостные песни и бодрая музыка. Годовщине Октября посвящались концерты, театральные постановки, передачи по радио и телевидению.

С детских лет советские люди приучались воспринимать Октябрьскую революцию как величайшее событие в истории.

Для многих поколений советских людей вождь Октябрьской революции и основатель Советского государства Владимир Ильич Ленин был самым дорогим и уважаемым человеком. С 1925 г. вечером 21 января в Москве проводилось торжественное собрание, и его участники чтили его память минутой молчания в час его кончины – в 18.50. С 1954 г. такие торжественные собрания стали устраивать в день рождения Ленина. Тело Ленина было забальзамировано и помещено в Мавзолей на главной площади столицы – Красной.

В честь Ленина во всех концах Советской страны были воздвигнуты памятники. Со знаменами, на которых был изображен Ленин, советские воины разгромили гитлеровскую Германию. Изображение Ленина было на советских денежных ассигнациях и на вымпелах, находившихся в космических кораблях. Высшим орденом страны был орден Ленина. Премии, которые присваивали за наилучшие достижения в науке и культуры, были «Ленинскими». Фамилия Ленина стала частью названий пионерской и комсомольской организаций, членами которых за годы Советской власти были сотни миллионов детей, юношей и девушек.

С первых лет Советской власти в страны были сооружены также памятники основоположникам коммунистической теории – Марксу и Энгельсу, а также героям Гражданской войны. Их фамилии, а также фамилию Ленина и его сподвижников присваивали улицам и площадям, городам, горным вершинам. Им были посвящены художественные произведения, живописные полотна, спектакли. В Советской стране были созданы фильмы о Ленине в Октябре и 1918 году, Свердлове, Дзержинском, Чапаеве, Щорсе, Котовском, Пархоменко, а также о героях, действовавших в тылу белых, таких как «адъютант его превосходительства» и «неуловимые мстители».

В советских песнях прославляли тех, кто шел на защиту Советской власти в «боевой восемнадцатый год», участников сражений под Каховкой, Иркутском, Орлом, Варшавой, Волочаевкой. В песнях воспевались «красные кавалеристы», которые «гордо и смело» шли в бой, и выражалось пожелание, чтобы «наш паровоз» летел вперед до остановки в «коммуне». В одной из песен рассказывалось про разлуку комсомольца и комсомолки, которых по приказу направляли в разные концы Советской страны на ее защиту.

Печальные песни рассказывали о геройской гибели матроса Железняка и комсомольца из «буденовских войск, о том, как 16-летнего «Орленка» «вели на расстрел».

К сожалению, преобладание эмоций при освещении Октябрьской революции и Гражданской войны, уместных в песнях, художественных фильмах и театральных спектаклях, было характерно и для оценок в учебниках для школ и вузов, а также книг по истории. К тому же стремление авторов этих произведений всемерно подчеркнуть роль классовой борьбы и изображать деятельность большевистской партии безупречной сопровождалось невниманием к другим важным факторам революционного и предреволюционного времени. Фактически игнорировалось острое соперничество внутри правящих верхов царской России, а затем внутри контрреволюционных сил, противоречия между белыми генералами и лидерами национал-сепаратистов. Недостаточно глубоко раскрывались разногласия среди империалистических держав.

Упрощенно и схематично изображалась жизнь в большевистской партии. Замалчивались случаи злоупотребления властью тех, кто в бурные революционные годы был вознесен к управленческим постам Советской республики, но явно не соответствовал своему высокому положению. Историки зачастую закрывали глаза на беспринципную борьбу за власть некоторых видных деятелей Советского правительства. Умалчивая о многих проблемах, возникших в первые годы Советской страны и сводя к минимуму «теневые стороны» революции, советские историки вольно или невольно создавали «белые пятна» в изображении событий тех лет, сбиваясь на упрощенное, романтизированное описание революции и Гражданской войны.

Распространенное в Советской стране восторженное отношение к Октябрьской революции и героям Гражданской войны исключало иные оценки этих исторических событий и их участников. Создавалось впечатление, что эти чувства разделяют поголовно все советские люди, а также наши зарубежные друзья, число которых часто преувеличивалось. Тогда казалось, что даже наши идейно-политические иностранные противники испытывают уважение к Октябрьской революции. Это представление подкреплялось содержанием первых страниц центральных газет страны 7 и 8 ноября, на которых публиковались приветствия по случаю годовщины Октябрьской революции от глав государств и правительств всех стран мира, с которыми СССР имел дипломатические отношения.

Отправляясь в научную командировку в США осенью 1977 г., я знал, что в этой стране, власти которой ежегодно направляли официальное поздравление нашим руководителям в день 7 ноября, далеко не все положительно относятся к СССР и Октябрьской революции. В этом я лишний раз убедился в том году, когда в течение месяца пребывания в США я мог не раз увидеть антисоветские телепередачи о событиях советского прошлого, но был лишен информации о текущих событиях в нашей стране. Американское телевидение лишь бегло упомянуло о принятии 7 октября 1977 года новой конституции СССР. Ни слова не было сказано о торжественном собрании во Дворце съездов, на котором Л.И. Брежнев в докладе рассказал о 60 годах советской истории и обозначил цели дальнейшего развития страны. Лишь оказавшись в день 60-летия Октябрьской революции в Сан-Франциско, я смог увидеть короткий репортаж из Москвы. Правда, в этом сюжете были показаны только танки, которые в парадном строю мчались по Красной площади.

7 ноября 1977 г. в Москве было морозно и мела поземка. Тревожным тоном диктор сообщал: «На парад вышли танки Т-72, которые недавно были взяты на вооружение всеми странами Варшавского договора». Крупным планом были показаны танкисты, возвышавшиеся над танковыми башнями. Поравнявшись с Мавзолеем Ленина, танкисты разом поворачивались к советским руководителям, стоявшим на трибуне. В тот день в Сан-Франциско было 20 градусов тепла, а из окна моего гостиничного номера были видны деревья, украшенные пышными желтыми цветами. Как выяснилось позже, моим калифорнийским знакомым, посмотревшим репортаж с Красной площади, казалось, что они видят приближение к их благодатному краю армады из танковых машин и людей-роботов, которым нипочем ни морозы, ни вьюги, ни расстояния. «Сегодня они еще в Москве, но завтра они будут в Париже, а потом доберутся и до нашего штата, – считали те американцы, которые были до смерти запуганы возможностью нападения на их страну «советской Империи Зла». Создавая устрашающий образ Советской страны, пропагандисты «холодной войны» старались убедить американцев и народы других стран мира в том, что советские праздничные мероприятия скрывают правду о мрачных событиях 1917 года и бесчеловечной державе, стремившейся навязать свою тиранию странам «свободного мира».