– Вона как! Значит и вас жизнь не милует,… ну тогда ладно, отпущу я твоего старшого,… сниму с него оторопь,… но только уж впредь вы смотрите, зазря людей не забижайте и понапрасну их не трогайте! Коль уж несёте службу, так несите её честно и достойно, а не абы как! Вот чего вы к мальцу привязались? Чего он такого плохого сделал, что вы с ним так немилосердно обошлись? – убрав табакерку и быстро избавив старшего облома от чар, деловито спросил Ойген Карлович.

– Да мы и сами толком не знаем, что он такого натворил,… – очухавшись, заговорил старший, – сказали только, что он постоянно возле нового дома бурмистра Урента болтается,… и вроде мешается там. Вот нам и велели его споймать,… ну мы и пошли,… к дому подходим, видим он там, рядом сидит,… ну мы к нему, а он от нас сюда к пруду бежать. Мы за ним,… и вот уже целый час его ловим,… насилу изловили,… потому-то так и озлобились,… а тут и ты под руку попался. Ты уж извини меня старик,… не сдержался я… – повинно признался старшой и даже поклонился.

– И всего-то грехов у мальчонки, что он у чужого дома сидел!? Ну, это уже никуда не годиться,… важные господа со своими замашками совсем обнаглели! Вот что служивые,… как я погляжу, вины его ни в чём нет,… а вы вон его как помяли,… нехорошо это, грешно! Его бы сейчас подлечить надо, а не в околоток тащить! Так что двайте-ка мы с вами вот как уговоримся,… я вам пообещаю, что малец возле дома бурмистра больше никогда не появиться,… а вы сделаете вид, будто и не ловили его,… отпустите, и передадите мне. А я его вылечу и у себя при хозяйстве оставлю,… всё мальчишке дело будет,… ну как годиться? – хитро прищурившись, предложил старик.

– Ну, вообще-то это можно,… честно говоря, нам и самим-то не по душе за ним гоняться,… но вот только вдруг он опять у дома бурмистра шастать начнёт,… что тогда? А ведь если его там увидят, то нас за это не помилуют,… снова высекут! – засомневался старший облом.

– Ну, это уж ты мне поверь,… раз я обещаю, что он там больше маячить не будет, то так оно и станется! И это дело моё, как я того добьюсь,… ты главное не сомневайся, думай быстрей! А я тебе с напарником за ваши терзания по золотой монетке отвешу,… уж больно мне на вас смотреть жалко, как вы страдаете,… ну, соглашаетесь служивые,… и вам веселей и для меня польза! – вновь настойчиво предложил старик и ловким движением вынул из-под подкладки две блестящие золотые монеты.

Ну, тут у старшего глаза сразу засияли, все его сомнения ясное дело вмиг улетучились и он, почтенно забрав у старика монеты, передал ему мальчонку. В ту секунду обломы, довольно заржав, отправились в ближайший кабак обмывать дармовую добычу. Ойген Карлович же быстро успокоив разволновавшегося мальца засеменил с ним к себе в домишко.

А люди, что собрались на пригорке, увидев такую развязку, только ахнули и развели руками. Вот уж чего они ещё не видели в Немецкой слободе, так это, как старик-германец, коего принимали, чуть ли не за исчадие ада, мальчишку от верного заточения спас. Ну как тут не поверить в чудеса, и по слободе вновь поползли неуёмные слухи, один другого невероятней.

Ну а Ойген Карловичу было не до слухов, у него в доме теперь поселилась ещё одна живая душа, что в корне меняло весь его прежний уклад. Мальчонка оказался живучим, и, не смотря на то, что обломы его основательно помяли, быстро пошёл на поправку. Старик применил к нему свои излюбленные средства лечения; дал выпить янтарных пилюль, приложил бодяжьи примочки, втёр мяты в виски, а к ушибленным местам умудрился поставить пиявок. И это дало моментальный результат, все синяки и шишки мгновенно рассосались, а головная боль прошла.

Однако помимо всех этих несущественных недугов мальчишке докучала и ещё одна беда. Оказалось, он был сильно истощён. Складывалось такое впечатление, будто малец не ел целую вечность. От мучившего его голода первое время он даже потерял дар речи и не мог говорить. Прошла почти уже неделя с его появления у старика, а он всё так и не сказал ни единого слова, лишь мычал да изъяснялся жестами. Ойген Карловичу пришлось приложить немало усилий, прежде чем он услышал от него первую внятную фразу. Наконец-то как-то вечером после ужина сидя на кухоньке за столом мальчонка всё-таки заговорил.

– Спасибо… – вдруг тихо прошептал он и благодарно улыбнулся.

– Ну, вот и хорошо,… сказал первое слово,… да ещё и какое слово,… молодчина,… так держать! А как же тебя звать-то,… как мне тебя величать?… ведь я так до сих пор и не ведаю твоего имени… – тоже разулыбавшись, удовлетворённый результатом своих стараний, спросил Ойген Карлович. – Гюнтер… – всё также тихо ответил мальчуган.

– О как! Так это же германское имя,… ты что же, тоже с Немецкой слободы будешь? Впрочем, ведь я здесь всех знаю,… а вот тебя не видел,… откуда же ты тут взялся,… и что с тобой такого приключилось, отчего же ты так истощал? – заботливо пододвинув мальцу кружку с водой, поинтересовался старик.

– Нет, я не со слободы,… мы с родителями за городом на торфяных разработках жили,… снимали там небольшую каморку,… хотя и мы тоже из Германии приехали,… правда, это было очень давно,… я тогда ещё совсем маленьким был. Отец мой на тех разработках инженером служил,… а матушка воспитывала меня, да по хозяйству хлопотала. Денег у нас мало было,… не хватало, чтобы в слободе добротный дом построить. Но вот однажды отцу повезло,… его озарило,… и он каким-то чудом нашёл разумное и практичное решение одной очень трудной проблемы. А это решение дало владельцу торфяных разработок огромную прибыль. И он на радостях выплатил отцу большую премию, которой как раз хватало на постройку нового дома, здесь в Немецкой слободе. Отцу самому было некогда заниматься этим,… навалилось много работы,… и он доверил это своему давнему знакомому. Они вместе обучались инженерному делу ещё там, дома в Германии. Но тот его обманул,… деньги присвоил, и выстроил дом себе,… а на отца с матушкой донос написал,… пришли солдаты из тайного приказа и увели их куда-то. Сам-то я толком не знаю, как всё случилось,… меня тогда рядом с ними не было, я в лес за ягодами ходил,… мне об этом потом добрые люди рассказали. Ну а дальше я пошёл их искать,… но всё напрасно,… нашёл только тот дом, за который заплатил мой отец. Это и был тот новый дом бурмистра Урента,… а сам Урент и есть тот давний знакомый моего отца. Потому-то я и сидел возле его дома,… внутри меня тогда всё клокотало и бурлило,… хотелось с ним поговорить,… высказать всё,… в глаза ему, наглому лжецу, посмотреть,… а он на меня служивых натравил. Вот такая история приключилась со мной и с моей семьёй… – тяжело вздохнув, закончил свой рассказ Гюнтер.

– Да уж, вот так дела! Обманывать своих же соотечественников,… низкое это дело,… на такое способен только самый отпетый негодяй! Да ещё и таким иезуитски-вероломным способом от них избавился,… ну надо же, наклепал донос и в острог отправил! Ну, бурмистр, ну и подлец! Понимаю твоё негодование и возмущение, кое ты испытывал, когда сидел там у его дома! Я бы на твоём месте может быть и тоже глаза ему мозолил да к совести призывал,… но я не ты,… и у меня есть свои способы воздействия на подобных мерзавцев,… я привык по другому бороться с такой несправедливостью. Ну, это ладно, потом возьмёмся,… а сейчас как я погляжу, паренёк-то ты смекалистый,… вон как ты изрядно во всех каверзных делах разобрался, знаешь, что к чему,… видать мать с отцом хорошо тебя воспитали,… значит выйдет из тебя толк, порядочным человеком вырастишь… – внимательно выслушав мальца, заметил Ойген Карлович.

– Это да,… это они меня всему научили! Я им многим обязан,… мне бы теперь найти их,… узнать бы, где они,… да помочь им…. – взволнованно откликнулся Гюнтер.

– Ничего найдём,… и твоих родителей найдём, и бурмистра накажем,… погоди, дай срок, со всем справимся. А пока родных твоих ищем, я для тебя их заменой стану,… негоже тебе одному по слободе бродить, будешь у меня жить,… отныне зови меня по-простому, как все кличут – дед Карлович! А кто начнёт тебя спрашивать, кем ты мне приходишься, то говори, мол, пасынок ты мой, из-за границы приехал,… и добавь, что если станут к тебе приставать, то дело со мной иметь будут! А сейчас ложись-ка ты отдыхать,… а то пока мы тут с тобой разговор ведём, вона как ты притомился,… аж побледнел весь, касатик… – проникшись к мальчугану сочувствием, добродушно улыбнулся старик, и уложил беднягу спать.