Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Идет злодей, поторапливается, царю добычу несет, а на душе-то неспокойно. Сам не знает, в чем дело, но погибель свою предчувствует. Странные звуки отовсюду слышатся, словно каким-то непонятным шипением лес наполнился. Догадался он, в чем дело, да только поздно: змеи из нор повылазали, Боровику на выручку спешат. Окружают Агапа, уйти не дают. Заметался он по чащобам-буреломам, словно лис по оврагам закружил, а все попусту - куда ни пойди, всюду гадюки навстречу!

Бросил он мешок свой, на ель вековую забрался, а змеи за ним. Настигли его, жалить принялись. Застонал он, заголосил да на землю и рухнул.

Тут Боровик из мешка выбрался, каждую гадюку добрым словом одарил, каждую по головке погладил. Колдуна, этого старца-калеку оглядел да вдруг пожалел его, решил к жизни воротить. Поволок его в жилье свое, что в пещерке меж корней старого бука устроено было. Взялся за мази, за настои целебные, в каждую ранку, в каждый змеиный укус их втирает. И ожил колдун, задышал, глаза открыл.

День за днем идет. Боровик злодея выхаживает: кормит, поит, травяными отварами исцеляет да перевязки меняет. Медленно выздоравливает Агап, никак на ноги встать не может, а ведь надо бы, да поскорее - ведь сыновья-то его у царя в остроге остались. Беспокоится он за детей своих, и не напрасно.

Царь тем временем в крепости его дожидается. День ждет, другой ждет, неделю, месяц ждет, а тот все не возвращается. "Не иначе как сбежал", думает государь. Тут он палача позвал да велел костер соорудить, сыновей колдуна огню предать.

И повязал сыновей к железному столбу, страшному столбу, что рядом с крепостью в землю врыт был.

И напилил палач смолистых кругляков еловых, высокую кладку в основании столба сложил. Сыновей колдуна из темниц вывел, цепями к столбу прикрутил да костер-то и поджег - приказ царский выполнил. А царь из окошечка потайного казнь созерцал да все приговаривал: "Так вам, семя колдовское! Чтобы государя обманывать неповадно было!"

После казни вернулся царь в покои свои, а там доченька его дожидается.

- Папенька, миленький, - спрашивает царевна, - что за дым черный в небе кружил? Что за крики страшные из-за стены крепостной слышались?

Обнял государь царевну, ничего в ответ не сказал и, чтобы успокоить ее, на любимое место, на башню повел. Там и птицы щебечут, и пчелы, и шмели жужжат, и зеленый жук-бронзовик, толстячок-пухлячок этакий, под сенью вьюнка копошится. Смотрит Мария на цветочки голубенькие и вдруг говорит:

- Ой, папенька, что я вспомнила! Чудный сон мне снился, будто бы я вьюнок.

- Вьюнок? - удивляется отец.

- Да, вьюнок! И пчелы в гости ко мне прилетали, и осы, и шмели. А вот скажи, папенька, кем лучше быть, царевной или вьюнком?

Разулыбался государь, дочурку свою обнял, по головке погладил.

- Ты посмотри, - говорит, - взгляни на всю эту землю обильную, на эти леса и поля, на горы, озера, реки - и сама поймешь. Ведь все это, Мария, по наследству твоим будет...

Тут царевна пожелала владения родителя своего в подзорную трубу оглядеть, благо на башне таковая как раз имелась. Вот забава Марии, все-то ей как на ладони видно, все дали дальние. Смотрит она да обо всем тут же отцу рассказывает:

- Вон, папенька, на озере гуси плавают. Вон белочка орешек грызет, а у ручья ежиха с ежатами. У реки зайчишки по поляне бегают, такие смешные. А вот старичок седенький из леса вышел, к нам сюда по дорожке идет, прихрамывает.

- Старичок? - насторожился царь. - Прихрамывает? Господи, неужто чернокнижник?

Прильнул к трубе - точно, хромоногий колдун из леса вышел, в сторону крепости идет, поторапливается.

Что делать? Позвал царь стражу, велел Агапа схватить, снова в темницу упрятать. Вот уже видно, как из крепости всадники выскочили, навстречу чернокнижнику помчались, вот уже схватили его, связали, обратно спешат.

Государь же с башни сошел, дочурку к матушке отвел, а сам в темницу направился.

- Где Боровик? - колдуна опрашивает. - Почему не изловил? Для чего я тебя выпустил, коли ты с пустыми руками вернулся?

- Что с сыновьями моими? - вопрошает Агап. - Живы ли они?

Молчит царь, нахмурился, глаза опустил, а колдун, на мучителя своего глядючи, видно, понял все, лишь застонал жалобно да тут же замертво и рухнул.

Вернулся государь в покои свои, вина с досады выпил, в кресло напротив камина уселся. Сидит, на огонь в камине поглядывает, зеленое вино потягивает. Сидел-сидел да задремал, и отчего-то приснилось ему, будто бы сидит он вовсе и не в кресле, а на кладке дров. Снится, что покойный Агап с факелом в руках к дровам крадется. Встать бы царю, прочь убежать, да только руки-ноги отчего-то не слушаются. А колдун уже факел к дровам подносит...

Пробудился царь, с кресла вскочил, дрожь в теле никак унять не может, лица на нем нет. А за окном уже ночь, небосвод звездами усыпан, и огонь в камине давно погас.

Промучался государь до самого утра, глаз так и не сомкнул. А утром лекарь к нему пришел, кубок с лекарством успокоительным принес. А царь лекарство выплеснул, кубок на пол швырнул да лекаря уму-разуму учит:

- Коли ты о здоровье моем печешься, то знай, что сейчас мне лекарство одно - это месть: месть за все муки мои, за дерзость старикашки лесного, за насмешки его! Пока в клетке его не увижу, не будет мне покоя. Коли хочешь ты мне добра, то пойди в лес да излови его!

И отправился лекарь в лес, чтобы хитростью Боровика взять, да на палец перстень с секретом надел, а в перстне - порошок усыпляющий.

Вышел он среди ночи за ворота крепостные, и вдруг неведомо откуда тихий шепот раздался, будто бы кто-то ему на самое ухо сказал: "Остановись, человек. На погибель идешь". Огляделся лекарь, но так и не понял, чей голосок только что услыхал. Не по себе ему стало, страх душу сковал, а деваться некуда - на то и воля царская, чтобы всему по ней быть.

И пустился он в дальний путь, и забрался в леса бескрайние. Боровика отыскал да сразу с просьбой к нему:

- Помоги, старец, коли можешь. Расхворалась царевна Мария. Который день кашлем мучается, не ест, не пьет, совсем извелась доченька царская.

Сделай одолжение, смилостивься, дитя исцели.

63
{"b":"67905","o":1}