Девушка не смогла удержаться от смеха, увидев содержимое клумбы-грядки. В хаотичном порядке здесь разместились и хиленький, кое-где изъеденный тлей, пытающийся расцвести розовый куст, и веселые рыжие ноготки, и веточки укропа вперемешку с аптечной ромашкой и высокая, хрупкая, с парой мелких цветочков помидорина, подвязанная шелковой ленточкой к деревянному колышку. С ними же соседствовал лук порей и ярко цветущие, грациозные лиловые с желтой сердцевинкой ирисы.
– Люблю я поработать на свежем воздухе. Особенно, когда видишь плоды своего труда – воодушевлённо вещала женщина, размахивая при этом тяпкой. Очередным взмахом своего орудия она задела стебли цветущих ромашек и ноготков, расположенных рядом. Старушка безуспешно попыталась их выпрямить, но потерпев фиаско, не растерялась и, сорвав эти цветы, дополнила букет пушистым укропом и перьями лука.
– Это тебе. Видишь, какая красота, а какой запах. И удивительно, но это все выращено своими руками! – С восхищением глядя на получившийся цветочно-овощной букет, гордо выговаривала Евдокия Эммануиловна. Она явно не хотела расставаться со своим детищем.
Василиса с удовольствием выхватила букет из рук своей соседки, понюхала и обрадовалась особенно свежей и ароматной зелени.
– Великолепно. Какая Вы мастерица. Огромное спасибо – смеясь, ответила девушка.
– Что-что, а хозяйка то я хорошая. Муж вот покойный, Царствие ему Небесное, все нарадоваться и нахвалиться на меня не мог. А как он любил мою стряпню. Вот вы молодежь, не знаете, что мужчину радовать надо, удивлять. Вот он никогда не мог догадаться, чем я его порадую.
Кстати у тебя есть возможность оценить мое и кулинарное искусство. Пойдем ко мне чай пить, а то я притомилась, да и Нельсону домой пора.
Кот носил имя славного адмирала из-за врожденного дефекта одного глаза. Благодаря чему породистое животное, а именно курильский бобтейл, достался Евдокии Эммануиловне за символическую плату.
Старушка отвязала питомца от пиона, слегка помяв бедное растение, и довольная в сопровождении упирающегося кота и расслабленной Василисы с пушистым ароматным букетом вошла в подъезд.
Женщины жили на одном этаже и были друг с другом в приятельских отношениях не смотря на разницу в возрасте, а может и благодаря ей. Они вошли в квартиру старушки, и сразу проследовали на достаточно просторную кухню. Евдокия Эммануиловна подала девушке вычурную хрустальную вазу, чтобы та наполнила ее водой и поставила букет, а сама суетливо убирала со стола крошки, чашки и остатки их с Нельсоном обеда. Кот запрыгнул на единственное мягкое кресло и тут же уснул.
– Нагулялся, – проворковала старушка и потрепала своего любимца за ухом.
Чайник уже закипал, и тут Евдокия Эммануиловна, хитро улыбаясь, достала из духовки виновника их чаепития. Это был большой, прямоугольный то ли пирог, то ли торт, подгоревший со всех сторон, но с сохранившимся украшениями в виде фигурок котиков, которые почти обуглились.
Запахло жженым сахаром. Нельсон соскочил и покинул кухню, освободив хозяйке мягкое кресло.
– Сейчас почаевничаем, посплетничаем.– Говорила хозяйка, прилагая не малые усилия, чтобы разрезать твердую подгоревшую корку своего кулинарного чуда. Которое в разрезе имело приятный оранжевый цвет, но жидковато-липкую консистенцию. Было видно, что пирог внутри почти сырой.
– Это мой морковно-ореховый бисквит. Который особенно любил мой Поликаша покойный. Он называл его июльская страсть. А я – морковное наслаждение. – Немного погрузившись в приятные воспоминания, мечтательно презентовала старушка свой кулинарный шедевр.
Она отрезала внушительный кусок, сохранив при этом фигурку обгоревшего котика, плюхнула его на стеклянную тарелку и протянула девушке.
Себе же она отрезала тоненькую полосочку, объяснив это тем, что ей надо следить за фигурой, что не так то просто в ее возрасте.
Затем пожилая женщина разлила ароматный, с запахом мелиссы, лесных ягод и мяты, свежезаваренный зеленый чай в широкие чашечки из полупрозрачного фиолетового стекла, сделала глоток и сказала
– Как хорошо…. После работы то, почаевничать.
Она уплетала свой пирог, причмокивая от удовольствия. Василиса откусила хрустящую подгорелую корочку и попыталась проглотить частичку пирога. На вкус это было нечто среднее между вареной морковкой и сдобными сухариками. Чай же оказался очень приятным на вкус. Девушка рассказала Евдокии о своем посещении спа-салона. Старушка загорелась желанием непременно тоже попробовать эти процедуры. В свою очередь она поделилась с девушкой впечатлениями от своей недавней поездки в Гатчину и посетовала, что была там одна.
– Может, ты в следующий раз составишь мне компанию, вдвоем- то интереснее, места новые посмотрим, да и ты смотрю теперь на колесах.
Девушка уже была в курсе, что ее соседка любительница путешествовать, в основном по пригородам, и когда та отсутствовала по нескольку дней, присматривала за Нельсоном.
– Может, по купонам попробуем – предложила Василиса. Мне важно чтобы было комфортно и не дорого. Выберем с вами интересный отель, даже лучше спа-отель.
– Ой, а что значит по купонам? Хотя если не дорого, и ты сама этим займешься, я буду очень благодарна – загорелась идеей Евдокия Эммануиловна.
Василиса достала из сумочки планшет и быстро выбрала несколько вариантов. Женщины оживленно обсуждали плюсы и минусы каждого из них и в итоге выбрали небольшой, но уютный, с собственным бассейном и банным комплексом отель на берегу финского залива. Решающим доводом в пользу именно его стал тот факт, что туда можно было заселятся с животными. Правда, оговаривалось, что вес питомца не должен превышать 5 кг. Старушка притащила недовольного Нельсона, посадила его на колени Василисе и начала рыться в шкафчиках в поисках ручных весов. Затем женщины с усилием запихнули упирающегося котяру в полиэтиленовый пакет и взвесили. Вес Нельсона составил 5 кг 200 г.
– Обленился ты у меня, – укоризненно прошипела хозяйка на кота.
Тот же вальяжно направился к своим мискам и демонстративно стал доедать остатки сухого корма.
– Ничего, недельку на диете посидишь, увидишь какого мне-то – поучительно пробубнила женщина.
Глава 10.
Ксения шла по заросшей луговой травой тропинке вдоль речки, и то в одном месте, то в другом раздавался стрекот цикад. Он становился то тише, то наоборот таким громким, что ей было не по себе. Деревья, кустарники стояли совершенно неподвижными. И только бесконечное то ли пение, то ли разговор невидимых насекомых. А насекомых ли? Почему-то она вспомнила, что где-то читала, что этот своеобразный стрекот – это язык демонов.… Это не испугало ее. Что они хотят ей сообщить, ей совершенно не интересно. Она давно не играет в их игры. Хотя… У кого-то она читала или где-то слышала, что люди теряют частички души в те моменты, когда себя предают. А на освободившееся место приходит дух местности, где это произошло. Ему тоже неуютно быть запертым в нашем теле, его тоже тянет домой. Поэтому, может, люди так и меняются с годами, что некоторых совершено невозможно узнать. А один раз она себя точно предала именно здесь. И она это отлично помнит потому, что ее ощущение безграничного счастья, которое было до того поступка, ей кажется больше никогда не повторялось, и уже не повторится. Хотя ничего страшного, или значительного она не совершила, она тогда просто предала любовь… Потому они так и стрекочут, радуются, наверное, что она вернулась.
Медленно, но уверенно Ксения шла дальше, мимо низеньких небольших домиков, кустов еще оранжевой недоспелой рябины, тоненьких молодых березок. Вот и деревня закончилась. Вокруг – с одной стороны огромное изумрудное поле, плавно переходящее в небо, с другой темная, узенькая речушка. В какой-то момент женщина почувствовала, что воздух становится более плотным и каким-то вязким. Двигаться становилось все тяжелее. Она кожей ощущала эту упругость, тягучесть воздушных масс. Дыхание тоже давалось с трудом. И вот сейчас ей действительно стало страшно. Холодок пробежал от мысли, что она навеки завязнет тут в этой глухой деревеньке. Только бы дойти до речки. Смыть с себя все эти наваждения, ошибки, заблуждения. Или просто дойти и поздороваться, ведь они так давно не виделись. А раньше, в детстве она так любила здесь бывать. Маленькая лесная речушка знала и хранила все её тайны, обнимала её за плечи своими тёмными прохладными руками-крыльями (или плавниками?), успокаивала, укачивала, избавляла от глупых страхов. Как хорошо было в жаркий полдень погрузиться в её холодную бодрящую воду. А потом, как маленькая юркая ящерка или водяная змейка, забраться на большой горячий камень и греться на солнце, ни о чём не думая, просто наслаждаясь солнцем, журчанием воды, стрёкотом кузнечиков, ароматами прибрежных трав, лёгкими касаниями ветерка. И знать, что ты тут своя, что тебя здесь любят и ждут всегда и любой. Ни реке, ни ветру не нужно ничего объяснять, даже если ты к ним приползешь маленькой юркой ящерицей, они узнают тебя и не станут ни о чем расспрашивать.
