– Ой! – еще какой «ой», от боли сразу в нескольких точках перехватило дыхание, потемнело в глазах.

– Что же ты делаешь… – и у него голос изменился, и дышать стал тяжело. – Глупая девчонка!

   С минуту не шевелились, приходили в себя. Отстранилась, быстро глянула на результат. Почти все, только два не зацепила, неудобно расположены. И спину проверить бы.

– Вот видишь, а ты боялся.

– Почему ты такая… такая?

   Алдариэль закурил и вернулся на кровать, присел на самый краешек. Примостилась рядом, тоже закурила.

– Какая есть. Обалденная романтика у нас получилась, да?

– Не то слово. Представить не мог, что прелюдия к сексу может быть столь оригинальна.

   Ой, мамочки! Я подавилась дымом. Он не передумал? После всего этого?

– Ты…

– Не надейся. Теперь я точно просто так не уйду. После всего, что ты со мной сделала, ты просто обязана мне компенсировать моральный ущерб. –  Ничего не поняла! Подняла голову. Алдариэль улыбался. И глаза улыбались. – Иди сюда, Арри. Сколько их еще осталось?

– Вот этот… Ой… И вот… И спина еще.

   Он послушно лег на живот. Со спиной дело обстояло лучше, всего два, убрала быстро. Осмотрела длинные ноги, проверила руки, ликвидировала еще четыре.

– Все, кажется, больше нет.

– Ага, извела всю мою боевую биографию и радуется. Как себя чувствуешь? Устала? Может, поспишь? Отложим все на завтра?

   Ни за что! Слабость есть, знобит, но не слишком, вполне терпимо. Не хочу я ничего откладывать. Мало ли, как оно все завтра повернется.

– Мне бы только в душ. И кофе. И переодеться.

– Пошли, провожу.

   Он оделся.

– Вот… Как теперь в этом идти?

   Вся передняя часть брюк, на которую я сбросилась, превратилась в большую дыру.

– Извини, я нечаянно…

– Эх, Арри… Что ты за человек? Я у тебя совета спрашиваю, а ты какие-то извинения выдумываешь. Пошли уже, придержу как-нибудь.

   Выбравшись из душа, сообразила, что про чистую одежду даже не вспомнила. Влезать в испачканную кровью пижаму, равно как и срочно стирать ее не хотелось. Завернулась в полотенце, авось никого не вынесет, пока добегу до комнаты.

   Алдариэль уже ждал там. Кроме кофе на тумбочке расположились бутылка вина и два бокала.

– Подумал, пригодится. Подождешь еще немного? Я сейчас.

   Я успела расчесаться, выбрать симпатичный комплект белья, задуматься, что бы такое надеть, чтобы получилось красиво снять, остановиться на блузке и свободной юбке. Алдар вернулся с еще влажными волосами, быстро досушил их, высушил мои и разлил вино. Казавшаяся безвозвратно потерянной атмосфера романтики потихоньку возвращалась.

   Теперь Алдариэль первым раздел меня. Восхищения моей неземной красотой в его глазах не было, но и отвращения, которого упорно боялась, тоже. А потом я забыла обо всем. Таяла и плавилась в его руках, задыхалась от невозможного запаха кожи и сходила с ума от ее вкуса, падала в омут страсти и взлетала на вершины наслаждения, задыхалась от удовольствия и кричала от восторга, когда мир взорвался в высшей точке блаженства. И тихо млела от счастья, пристроив голову на его груди и слушая, как бьется самое дорогое мне сердце, пока мы отдыхали.

   Алдариэль ушел рано утром. Я смотрела, как он машет мне от своей комнаты и, вдруг, поняла: за всю эту великолепную ночь он меня ни разу не поцеловал.

   Поспать удалось не больше двух часов. Удивительно, но чувствовала я себя отдохнувшей, бодрой и полной сил. От того, что впереди еще целый свободный день, если Прощальная площадь не преподнесет никаких сюрпризов, настроение поднялось и зависло где-то между «хорошо» и «отлично». До самого верха добраться мешали три вопроса: как пережить очередную вылазку Алдариэля на площадь, как мне теперь с ним себя вести и что это вчера было.

   Принц вел себя совершенно спокойно, ни малейшего намека на ночные события. Только в сфере сжимал мою ладонь чуть крепче обычного.

   Как всегда, мой ад приветливо распахнул ворота, стоило Огненному и Алдару исчезнуть из поля зрения. Следом ушли дриады, они старались в эти дни побольше бывать в Лесу, напитывались его силой. Перед уходом Узиани с любопытством посмотрела на меня и сообщила:

– У тебя глаза цветочные, только печальные. Так бывает… –  развить мысль ей не дала Алиани.

   Гномы всем семейством расположились на траве и решали свои семейные проблемы. Ваади с Тайрином вели какой-то научный диспут, в лице профессора магии Водный, большой любитель всяких экспериментов и исследований, получил достойного собеседника. Я сидела у воды и пыталась отогнать жуткие видения с Алдариэлем в главной роли.

– Маррия грустная. Не надо.

   Появления русалки я не заметила, а она похоже давно здесь, хвост успела сменить на ноги.

– Привет, Малка. Я не грустная, просто задумалась.

– Про мужчину? Хорошо! Тебе понравилось?

   Э-э-э? У меня это на лбу написано?

– С чего ты взяла?

– Не понравилось?

– Малка, какое «не понравилось»? Почему ты вообще решила, что у меня…

– Понравилось! Хороший мужчина! Зачем думала? Очень хороший?

   Нет, обсуждать с русалкой достоинства принца я точно не собиралась.

– Малка, я пойду, дела есть.

– Маррия хорошая! Подружка! Показать хочу.

   Ой, нет! Только не сейчас. У меня собственное больное воображение такой показ устроило, что кошмаров из Малкиной памяти просто не выдержу.

– Давай, потом. Не могу я…

– Хорошо покажу! Не страшно! Ваади покажу! Ваади хороший! Смеется! Маррия спрашивала. Я помню.

   Ваади? Каким его помнит Малка?

– Давай.

   Палуба корабля. Ваади, синие волосы растрепаны, откинулся на борт и заливается смехом. Океан. Ваади балансирует на гребне волны и хохочет. Столик в ресторане. Ваади перебирает пальчики женской руки и улыбается так нежно, что сердце щемит. Городская улица. Та же женская рука убирает с щеки синюю прядь, Ваади ловит ее губами. Опять океан, берег. Ваади, опершись на руку, лежит на песке и смеется. Корабль. Ваади прыгает с борта и тут же появляется, смеющийся и счастливый.

– Ваади хороший! Смеялся! Я помню.

   А мне хотелось плакать. Что же ты наделала, русалка с хорошей памятью? Он любил тебя ту, давнюю, живую. Зачем ты обрекла его на себя сегодняшнюю? У вас могло быть несколько лет. Теперь есть века. Ты счастлива от этого? А он? Ему нужна была Маления. Нужна ли ему Малка? Что хуже: потерять навсегда или сотни лет обладать суррогатом? Вернется ли когда-нибудь беззаботный и веселый синеволосый парень? Нет, Малка, не стало мне веселее от твоих воспоминаний, лучше бы я их не видела.

– Хорошо показала? Не страшно?

   Еще как страшно!

– Хорошо, Малка, спасибо. Я пойду.

– Дела? Не надо дела. Мужчина есть! К нему иди! Хороший мужчина! Как Ваади. Ваади хороший. Маррия хорошая!

   Все мы хорошие, просто замечательные. Только почему нам всем так плохо?

   Я ушла под деревья, подальше от русалки, от гномов, что-то объясняющих Водному. Не хотелось никого видеть, хотелось просто поплакать в гордом одиночестве. Разбавленном Тайриниэлем. Ему можно, он меня понимает, плакать не мешает. Просто обнял за плечи и ни слова не сказал, пока не наревелась. Ушел ненадолго и вернулся с двумя уже дымящимися сигаретами. Нужно себе как-нибудь обычную зажигалку завести. И Тайриниэлю тоже. Это магически одаренным ничего не требуется, а мы с ним простые, нам достижения прогресса очень жизнь облегчили бы.

– Спрашивать ничего не будешь?

– А ты хочешь?

– Нет.

– Тогда не буду. Они ушли с площади, скоро вернутся. Приводи себя в порядок, Мари. Воды принести?

– Сама схожу. Не хватало еще, чтобы в Озеро лез. Когда ты уже прекратишь…

– Ты озерной хотела? А я Ваади попросить собирался…

– Тайрин! Ты… Ты… Спасибо, что ты есть.

– Это ты сейчас себя поблагодарила?

– Да ну тебя! Тайрин, а вы целуетесь?

– Значит, все-таки, да. Ты решила или он позвал?