Достопочтенные и благочестивые на неделю лишились любимого развлечения. Теримитц после чести, оказанной ему Черной Невестой, занемог и удалился восстанавливать здоровье. Высокая комиссия брать на себя его полномочия не осмеливалась, дабы не нанести непоправимый урон репутации председателя неправомерно-мягкими приговорами, несоответствующими степени вины обвиняемых. Примерно так это прозвучало в их исполнении, я же считала, что они откровенно струсили. В отношении Теримитца я тешила себя надеждой, что недели ему не хватит. Как минимум, парой-тройкой сломанных ребер, множественными ожогами и ушибами Рамалиэль при моем нескромном участии с ним поделился. Впрочем, на каком уровне находится Аршанская медицина я понятия не имела.
Самым большим минусом в этом было то, что «Первое Честное МВ» приостановило прямые трансляции. Мы потеряли возможность контролировать ситуацию на площади. Для Младших попасть туда проблемой не было, но полноценно определить состояние эльфов они не могли из-за собственных особенностей. Их человеческие тела были открыты для всевозможных удовольствий и абсолютно защищены от любых болезней и травм, никакое физическое воздействие просто не могло причинить им ни малейшего вреда, неприятные ощущения способна была доставить только сильнейшая магия, вроде той, которая пропитала Озеро, но и то ненадолго. Поэтому о боли и пределах возможностей эльфийских и прочих организмов они знали только теоретически и могли лишь догадываться насколько эльфы приблизились к ним. Непревзойденным экспертом в этой области оставался Тайрин, но ему дорога туда была закрыта. На Прощальную площадь под иллюзией и в сопровождении Фаарра пошел Алдариэль. Келпи им обоим не требовались, загадочные эльфийские тропы приводили Алдара в Эскорим еще быстрее, для Огненного вопросов перемещения вообще не существовало.
А со мной начало твориться что-то непонятное, неконтролируемое. У меня хватало сил спокойно стоять в сфере и так же спокойно отпускать руку принца на берегу, но стоило им скрыться из виду, как открывался мой личный ад. Казалось бы, поводов для волнения нет, рядом с Фаарром Алдару ничего не грозило, но то время, что они отсутствовали, казалось вечностью, в голове обрывками мыслей и жутких картинок метались всевозможные страхи. Я старательно изображала собственную нормальность, чтобы не заставлять нервничать остальных, и тихо сходила с ума.
Встретить их у меня не получалось. Как только Ваади получал от Фаарра сообщение, что нашего появления не требуется, уходила в лазарет. Вынужденный перерыв в работе комиссии давал возможность увеличить количество сеансов рукотерапии и отказываться от нее было нельзя. Восемь пациентов сразу – это много, мы едва справлялись. Кроме того, в лазарете стало тесно и неудобно. Втиснутые между рядами диван и дополнительную кровать приходилось все время передвигать, чтобы освободить место для меня и невидимого Ваади. Забрав у новеньких «страшную боль», занялась теми, кто уже приближался к выписке.
Секрет появления в лазарете лишней мебели раскрывался элементарно. Что места для новичков не хватит Алдар понял сразу, оттранспортировал нужное до самого входа, а дальше справились гномки. Спал принц теперь на сдвинутых креслах, его кровать занимал Рамалиэль. У меня регулярно мелькала крамольная идея предложить поделиться своей, но озвучить ее, конечно же, не решилась.
С Алдариэлем после того разговора общаться мне стало легче. Я перестала краснеть и заикаться, несколько раз даже заговаривала с ним первой. На выходе из лазарета мы больше не сталкивались, перестал он смотреть или всего лишь вовремя уходил, чтобы не смущать меня, не знаю.
Каждую свободную минуту дома Алдар проводил, закопавшись в принесенные из Шорельдаля книги. Я тихонько подсматривала, как он быстро пролистывает какую-нибудь, на чем-то задерживается, делает закладку, берет другую, третью, тянется к уже просмотренным, поднимает отсутствующий взгляд и снова возвращается к пожелтевшим страницам. Мне очень нравилось наблюдать за ним таким, становилось спокойно и уютно.
В промежутках между лечением мы уходили на берег. Огненный и Алдариэль учились «ходить вместе». Когда-то давно это не было проблемой, Младшие спокойно могли перемещаться с «попутчиками». После Мрачных дней Великие эту возможность им перекрыли. Теперь Фаарру ее вернули, но он сам немного подзабыл, как это делается. Не тревожься я за Алдара, было бы даже забавно смотреть, как Огненный кладет ему руку на плечо, исчезает и появляется с возмущенными высказываниями в нескольких метрах от не сдвинувшегося с места принца. Потом они стали исчезать вместе, но появляться отдельно, принц словно вываливался из воздуха, высказывались уже оба. Нормально перемещаться они стали дня через три и продолжали тренироваться с каждым разом увеличивая расстояние переноса. На мою просьбу попробовать так со мной, Фаарр только с сожалением покачал головой, его «открыли» только для Алдариэля.
Меня оба эльфа пытались научить управлять собственной магией. Ну, что сказать? Ничего не изменилось. Моя радуга по-прежнему просыпалась строго по собственному желанию. Но сами наши уроки мне очень нравились. Особенно, из-за… В общем, нравились.
Наблюдать, как Алдар под руководством Тайриниэля «раскачивает потенциал», было невероятно захватывающе. Терминов, которыми они пользовались я не понимала, как и то, из-за чего они упорно спорят и чему радуются, но белые стрелы, золотые звезды, огненные шары, фонтаны воды и все остальное приводили меня в восхищение. На это могла смотреть бесконечно долго. Часто к ним присоединялись Фаарр и Ваади. На берегу закипало настоящее сражение. По очереди или одновременно Младшие атаковали Алдариэля, он отбивался или уходил из-под удара с невозможной скоростью и непередаваемой грацией. Мамочки! Как же он двигался! Это что-то невероятное. Ну, не может человек двигаться так, даже если он эльф! Просто любоваться им мне мешала, опять-таки, тревога. Даже зная от Алиани, что для него это безопасно, не всегда могла удержаться от испуганных вскриков. Младшие тут же взяли на заметку, что Алдариэль на них отвлекается и может пропустить удар. Теперь вскрикивать приходилось регулярно и не мне одной, к обучению принца не реагировать на посторонний шум подключили всех. Алдар пытался доказать, что совсем не реагировать нельзя, кому-то может требоваться помощь. В ответ получил железные аргументы, что если его самого накроет, то помочь он уже никому не сможет, и нужно сперва отбить все летящее в него, а потом уже крутить головой. Тут я с Младшими была совершенно согласна и честно кричала. Остальные тоже.
Тайрин, на время вернувшись к любимой профессии, выглядел почти счастливым. Для полного счастья ему не хватало собственной магии. Иногда, забывшись, он порывался что-то наглядно показать Алдариэлю, растерянно смотрел на свои руки, с которых не срывалось ни единой искры, вздыхал и возвращался к словесным пояснениям. Мне было грустно и горько от этого, отчаянно хотелось помочь ему, каким-то чудом вернуть отобранную магию. Попыталась провернуть когда-то удавшийся номер со шлемом. Взяла Тайриниэля за руку и во всех подробностях представила, как вливаю в него силу, как его радуга начинает светиться и вспыхивает в полную мощь, как бегут от нее разноцветные искорки и у Тайрина все получается. Видимо, подробности были неправильные, не сработало.
Через пару дней к дриадам отправились трое эльфов. Лиониэль тоже был совершенно здоров, но смотрел такими несчастными глазами и так цеплялся за отцовскую руку, что разлучить их оказалось выше наших сил. Да и великой необходимости в этом не было, места теперь вполне хватало, лишняя мебель вернулась на законные места, мальчишка никому не мешал и старался помочь, чем только возможно. После его рассказа о событиях на Прощальной площади мне устроили овацию. То, что Теримитцу удалось на своей шкуре опробовать хотя бы небольшую часть собственного арсенала, порадовало всех.
Я очень ждала и очень переживала, как пройдет первая встреча эльфов со своим принцем. А, вдруг, они, как и сам Алдариэль, считают его виновником своих несчастий? Алдар тоже волновался, хоть и тщательно скрывал это. Правда, причина его волнения была другая. Позже он признался, что боялся увидеть эльфов сломленными и полностью покорившимися судьбе. Пример одного Тайрина, у которого даже привычка за все хвататься самому потихоньку пропадала, его до конца не убедил.
