Я не хотела невежливо глазеть на девочку – теперь мы сидели рядом, – но у нее была очень интересная внешность.

Ее этническая принадлежность с трудом поддавалась определению, в точности как моя.

Блестящие черные волосы, тугие кудряшки – на первый взгляд девочку можно было принять за афроамериканку.

Я смотрела прямо перед собой и сидела не шелохнувшись, но скосила глаза, чтобы лучше видеть.

И, разглядев девочку краем глаза поближе, вдруг подумала: что, если она индианка?

Аборигенные культуры всегда вызывали у меня огромный интерес.

Вдруг девочка принадлежит к племени кауилла?

Индейцы-кауилла жили в Южной Калифорнии и некогда населяли те места, где стоит Бейкерсфилд.

Вполне возможно.

Хоть и маловероятно.

Внезапно я утратила всякий контроль над собой. Я повернулась к своей соседке и спросила:

– Ты говоришь по-такийски?

Нгуен Тхи Маи было четырнадцать лет; недавно она поступила в Кондонскую старшую школу, которая была расположена на противоположном от дома Ивы Чэнс конце города.

У Маи был брат по имени Куанг Ха, годом старше.

Куанг Ха вечно попадал в истории.

Маи не попадала в истории никогда.

Она была целеустремленной, всегда поступала обдуманно, и потому люди к ней тянулись.

Маи верила в собственные силы. Сама она предпочитала думать так: бесхарактерных людей в мире полно, а ей от рождения досталась сильная воля.

Маи не боялась ни взрослых, ни незнакомых людей, сколько бы им ни было лет.

Мама Маи часто говорила, что дочь родилась в год дракона, а дракон символизирует величие, власть и силу. Этим все и объяснялось.

Начиная со второй недели учебы по четвергам Маи с братом садились в автобус и ехали в администрацию школьного округа, потому что Куанг Ха должен был явиться в трейлер без окон на прием к Деллу Дьюку.

Деньги на проезд, бутылка воды и два бутерброда лежали в рюкзаке у Маи. Она была на год младше брата, но давно уже за ним присматривала.

Маи дожидалась, пока Куанг Ха отзанимается, и, когда тот выходил от психолога, вместе с ним ехала в маникюрный салон «Удача».

Этим салоном управляла их мать.

Конечно, Маи знала, что они с братом не похожи на других жителей Бейкерсфилда.

Ее мать была рождена во Вьетнаме от чернокожего американского солдата. Из-за этого обстоятельства Дунг, как звали мать Маи, стала парией.

Став подростком, Дунг воспользовалась возможностью, которую ей дало американское правительство, уехала из родной страны, пересекла полмира и поселилась в Калифорнии. В последовавшие за этим десять лет она родила двоих детей от мужчины родом из Мексики. (Вскоре после рождения Маи этот мужчина отправился навестить заболевшего брата, да так никогда и не вернулся.)

Дунг стала называть себя Патти (ей понравилось значение этого имени)1. И все же, хотя она прожила в Соединенных Штатах двадцать один год, изредка письма все равно приходили на имя Дунг. Детям Патти это не нравилось.

Сегодня Делл пренебрег (даже больше обычного) работой со своими постоянными посетителями.

Невыносимому подростку по имени Куанг Ха он выдал раскраску с геометрическими узорами и велел раскрасить три страницы.

Как ни странно, колючий подросток не воспротивился, а с явным энтузиазмом взялся за цветные карандаши и принялся раскрашивать рисунки.

Убедившись, что никто не подсматривает, Делл добрался до машины и поехал прочь. На то, чтобы совершить задуманное, у него было пятьдесят минут.

Когда Делл Дьюк вернулся, в руках у него была не жестянка с газировкой, а кошачья переноска. Незнакомым тонким строгим голосом он сказал:

– Куанг Ха, ты на сегодня закончил. Я же говорил: без десяти четыре встаешь и уходишь.

Куанг Ха даже головы не поднял и продолжал раскрашивать.

Маи и Ива Чэнс уставились на сетчатую переднюю стенку пластиковой клетки. Там сидел крупный рыжий кот.

Делл Дьюк не отступал:

– Тебе пора идти. Здесь уже очередь!

Куанг Ха водил горчично-желтым карандашом по странице так упорно, словно ему был обещан отдельный приз за каждый штрих.

Это вряд ли могло удивить Делла, потому что парня сюда отправили как раз за плохое поведение на уроках и неумение держать себя в руках.

И все же это Делл повел себя так, словно не умел держать себя в руках. Его лицо налилось кровью, он брякнул переноску на стол и закричал:

– Все! Хватит! Отложи карандаши!

Ива вжалась в стул.

Увидев это, Маи встала. Теперь перед Деллом была тигрица, которую спустили с привязи в тесной каморке.

– Не смейте на нас кричать! Он ничего плохого не сделал. Если мой брат хочет докрасить картинку, значит, докрасит, и все тут!

Она сделала глубокий вдох и продолжала:

– Он пришел на занятие, а вы взяли и уехали. Так нельзя! Вы опоздали на следующее занятие, и девочке пришлось вас дожидаться. Так тоже нельзя! И вот еще что, имейте в виду: животных на территории школы держать наверняка запрещено. И мы можем подать на вас жалобу!

Я почувствовала, что у меня растет давление. Но это было хорошо.

Она была храбрая, эта девочка с необычной внешностью. Она заслонила меня собой.

Она повысила голос на мистера Делла Дьюка, и по ее тону было понятно, что она намерена защищать своего брата и меня, и всему миру придется с этим смириться.

Там, в тесном захламленном трейлере на краю раскаленной асфальтовой парковки при администрации школьного округа Бейкерсфилда я встретила большую девочку, которую не смущало ничто на свете, кроме разве что незнания языка почти совсем исчезнувшего племени кауилла.

Я встретила Маи Нгуен.

Делл Дьюк смотрел на нас остановившимся взглядом и молчал.

Все так же молча он вытащил из рукава единственного своего туза – то есть на самом деле выпустил из клетки кота.

Неуверенно улыбнувшись, он открыл металлическую дверцу пластиковой переноски.

И сказал:

– Это мой кот, его зовут Чеддер. Я подумал, может, тебе захочется с ним познакомиться.

Так вот что за сюрприз он обещал.

Вчера я упомянула, что у папы аллергия на шерсть животных, и поэтому мне не разрешают заводить ни кота, ни собаку, ни даже карликовую козу.

Так значит, Делл решил сделать мне приятное. Укрепить отношения. И привез своего кота. Странно, да, – но разве в тот момент в той комнате хоть что-нибудь можно было назвать заурядным?

Кот несколько раз (как в замедленной съемке) переступил лапами по столу. Я знала, что такое поведение характерно для котов, потому что они очень независимы.

Они не побегут вам навстречу и не станут ласкаться и приветствовать, извиваясь от счастья.

Им не нужно ваше одобрение или признание.

Они не принесут вам в зубах палку, не съежатся от страха, не будут смотреть умильными глазками, словно говоря: «Приласкайте меня, ну пожалуйста!»

Коты безразличны к человеку, и это их свойство не просто привлекает нас, а прямо-таки завораживает.

Потому что человеку сразу хочется завоевать кошачье сердце.

Мы смотрели, как Чеддер лениво прогулялся по столу и скользнул монументальным боком по тройному лотку для документов (туда Делл Дьюк сваливает бумаги официального вида, и я вдруг догадалась, что он их не читает и попросту вытряхивает из лотка в большой выдвижной ящик стола).

Огромный кот принюхался, фыркнул и нашел кабинет не вполне подходящим для себя местом.

И с ходу, внезапно спрыгнул на пол, оттолкнулся лапами и вылетел на улицу, словно мохнатый и рыжий футбольный мяч.