Описание Иаковом святой Агнессы, по обыкновению, начинается весьма произвольным разбором, предлагающим три различных объяснения значения ее имени. Одно из значений должно символизировать мягкость девушки, подобную мягкости овечьей шерсти. Однако на самом деле в портрете Агнессы, нарисованном Иаковом, ничего мягкого нет и в помине. Согласно дальнейшему описанию, она весьма жесткая, даже агрессивная сторонница девственности, поклявшаяся быть Христовой невестой, ибо хотя и была еще «дитя телом, но по духу – вполне зрелым человеком».
Описание подвига Агнессы также строится по обычной схеме. Сын префекта, случайно увидевший ее на улице, сражен красотой девушки. Она немедленно и бесповоротно отвергает все соблазнительные посулы незадачливого юноши, гонит его прочь: «Воспаляет искра твоя костер греха, твои дрова суть порок, твоя пища – смерть». И заявляет: «Тот, Кого я люблю, намного благородней тебя… Его Мать Дева, Его Отцу прислуживали ангелы!» Затем она пускается в перечисление неземных добродетелей Христа как своего небесного возлюбленного. Бедный юноша, ничего не понимая, впадает в любовную горячку, и его обеспокоенный отец пытается преследовать Агнессу, дабы склонить к удовлетворению страсти сына – сначала обещаниями, а затем и угрозами. Далее идет рассказ о противостоянии мучителя и жертвы. Описание борьбы святой Агнессы за сохранение своей девственности, сопровождаемое всевозможными чудесами, скорее сближает эту историю с волшебной сказкой, чем с биографическим повествованием. Но во всех историях Иакова читатели неизменно обнаруживают живое, покоряющее воображение доказательство власти Божией.
Главное, однако, заключается даже не в этом, а в том, что совершенная типичность истории святой Агнессы как бы отвлекает внимание читателя от главной подмены, введенной на этом этапе исторического развития христианства латинскими Отцами Церкви. Святая Агнесса, прославленная Амвросием, Иеронимом, Августином и другими писателями IV–V веков как наиболее выдающаяся поборница девства, стала одной из самых почитаемых римских святых, ее имя в католических мессах упоминается чаще всего, и все детали мученического подвига девушки прописаны со всей тщательностью. Папа Дамас отметил тот факт, что волосы Агнессы таинственным образом очень быстро выросли, дабы прикрыть ее наготу. Согласно созданному Пруденцием гимну, чистота ее была подвергнута испытанию публичным домом. Эти и многие другие детали были собраны затем в книге «Акты мученичества святой Агнессы», роскошно изданной в V веке на греческом и латинском языках, она и была основным источником для Иакова. Он также использовал похвальное слово Агнессе из трактата Амвросия «О девстве».
И вот, во всей этой красочной истории акценты были незаметно перемещены непосредственно с главного подвига святой – отказа приносить жертву языческим богам – на сохранение и превознесение ее чистоты и девственности. В V веке уже не имело смысла призывать к отказу от поклонения идолам, и церковные писатели (особенно Амвросий Медиоланский, которому принадлежит целых пять трактатов «О девстве и девственницах», автор величественных красивых гимнов) стали восхищаться прежде всего девственным целомудрием христианских подвижниц. Все это, естественно, не осталось без последствий.
В «Легенде» Иакова Ворагинского особняком стоит жизнеописание Елизаветы Венгерской, канонизированной в 1235 году. По тону и стилю оно настолько отличается от других частей книги, что запросто могло оказаться вставкой другого автора. Это и неудивительно. Елизавета – почти современница Иакова, и поэтому ее жизнеописание больше похоже на действительную историю жизни, чем предания о девах далеких веков. Оно относится уже к другому жанру – к вполне историческим жизнеописаниям многочисленных на Западе женщин-мистиков. Жанр этот возник и сформировался благодаря тому же богатому фольклору, на основе которого сложилась и «Золотая легенда» Иакова Ворагинского. Но получил неожиданное дальнейшее развитие в реальной жизни.
В Европе женское религиозное подвижничество особенно набрало силу после окончательного разделения Церквей, произошедшего в 1054 году. Отпущенная на свободу жажда народного восприятия девичьей чистоты породила целую плеяду образов святых женщин европейского Средневековья. Наиболее выдающимися из них оказались монахини различных средневековых орденов. В лице святой Хильдегарды Бингенской (1098–1179) и монахини-бенедиктинки святой Елизаветы из монастыря в Шёнау (1138–1165), на «Откровения» которой ссылается Иаков Ворагинский в рассказе «Успение Пресвятой Девы Марии», мы видим начало длинного ряда женщин-мистиков – визионеров, прорицательниц, реформаторов, соединяющих в себе духовное стремление к неземному совершенству и миру горнему с едва ли не чудодейственными способностями в мире дольнем. Выдающийся пример такой женщины – святая Екатерина Сиенская (1347–1380).
Но и святая Хильдегарда Бингенская была воистину женщиной сильного характера и обладала выдающимися способностями. Те же качества обнаруживаются у четырех выдающихся цистерцианских монахинь, живших в городке Хельфта, неподалеку от Эйслебена. Это Гертруда Великая (1256–1302) и ее младшая сестра святая Мехтильда, а также Мехтхильда Хакеборнская (1241–1299), которая имела дар предвидения, и возвышенная поэтесса Мехтхильда Магдебургская (1210–1282), сначала жившая беженкой в Магдебурге, где написала большую часть своей книги «Поток Божественного Света».
Мехтхильда Магдебургская – образованная женщина благородного происхождения, поэтесса и предсказательница. Она описывает свое единение с Богом словами, которые скорее присущи поэтам, нежели ранним религиозным писателям. Ее работы, переведенные на латынь, читал Данте – их влияние прослеживается в его поэме «Рай». Некоторые ученые считают, что именно Мехтхильда Магдебургская выведена им под именем Матильды в Земном Раю, хотя другие предпочитают видеть здесь святую Мехтхильду Хакеборнскую.
Близка к Мехтхильде Хакеборнской Гертруда Великая, представлявшая более личностный, истинно мистический тип средневековой европейской святой. Она – характерный пример католической провидицы, поглощенной субъективным опытом, прекрасными и многозначительными снами, сердечными беседами с Христом и Девой Марией. Грандиозные символические видения, в которых выражаются ее духовные восприятия, – это не просто галлюцинации, а истинные произведения искусства, частично посвященные человеческому образу Христа.
Широко известны также основательница конгрегации урсулинок святая Анжела (1474–1540) и испанская монахиня-кармелитка святая Тереза Авильская (1515–1582). Это лишь некоторые наиболее выдающиеся средневековые подвижницы, причисленные Римско-католической Церковью клику святых. На самом деле их было так много, что их жизнеописания могли бы наполнить еще одну «Золотую легенду».
Чрезвычайно сильное влияние этих святых на всю западноевропейскую культуру несомненно. Они не только создавали собственные мистические книги с элементами откровений и пророчеств, но и породили множество произведений изобразительного искусства. Пример тому – созданная в середине XVII века скульптурная группа знаменитого итальянского скульптора Джованни Лоренцо Бернини «Экстаз святой Терезы», выполненная под влиянием «Откровений» Терезы Авильской.
Нельзя не отметить и другую сторону подобного культа девственности в средневековой латинской традиции. Пристальное внимание к женской чистоте и непогрешимости – вплоть до обожествления монастырских подвижниц – породило крайне нетерпимое отношение к женщинам противоположного поведения, воспринятым как служительницы дьявола. Чудовищный по своей сути «Молот ведьм» доминиканца Генрикуса Инститора (Генриха Крамера) совсем не случайно был написан именно в 1486 году, в век расцвета монастырского подвижничества святых женщин. Еретиков и ведьм стали сжигать на кострах, ибо, по глубоко укоренившимся представлениям верующих христиан, земной огонь не причиняет вреда истинно верующим во Христа. Но это – тема отдельного большого исследования.
