Время близилось к полудню. Джоан стояла у ворот в кузницу. Она всегда устраивала себе несколько долгих перерывов и не понимала остальных рабочих, которые то и дело выбегали на улицу и тут же возвращались назад. Ей это казалось лишней суетой.

Стоя во дворе, Джоан всегда очень внимательно наблюдала за происходящим там. Это было главным смыслом всех ее перерывов – обеспечить себя хорошим запасом пищи для размышлений. В противном случае во время работы сознание самым подлым образом начинало обращаться к воспоминаниям, к которым совершенно не следовало обращаться. Джоан это раздражало – поэтому она взяла себе за правило очень тщательно следить за всем, что происходило в мастерской, чтобы потом на эту тему можно было как следует подумать. Иногда она начинала ненавидеть свою голову за то, что той необходимо так много думать. Но ничего сделать с этим не могла.

В этот день во дворе происходило много всего интересного. К Инкеру приехало два очень серьезных покупателя. Они приехали верхом, их слуги приехали верхом, и, пока господа общались с оружейником и его компаньоном, слуги и лошади господ наслаждались обществом лошадей и слуг мастерской. Джил с явным вожделением во взгляде ходила кругами вокруг жеребца одного из клиентов, разглядывая его то спереди, то сзади, и с каждым кругом подходя все ближе.

Чуть позже в кузницу пришла целая делегация из деревни, с большим заказом на всякую хозяйственную утварь. Почему приходить следовало толпой, а не по одному, было большой загадкой как для работников мастерской, так, кажется, и для самих деревенских, но поскольку это стало сложившейся традицией, нарушать ее казалось чем-то неприличным. При этом деревенские мужики всегда шумели без повода, бранились без толка и вообще создавали сумятицу и неразбериху, совсем не свойственную на редкость дисциплинированной атмосфере мастерской.

Они бы раздражали Джоан только этим – но, кроме того, деревенские мужики всякий раз не упускали возможности сострить насчет девушки-кузнеца. Шутки сопровождались таким количеством матерщины, что даже самое невинное выражение звучало бы на редкость грубо, и сводились к тому, о чем Джоан с детства учили вслух не упоминать, и тем более – не в таких выражениях. Поэтому всякий раз при виде деревенских Джоан спешила скрыться в глубине кузницы. Сейчас, однако, ей очень не хотелось уходить, поскольку перерыв только начался, и было обидно лишать себя заслуженного отдыха. Поэтому Джоан осталась, по возможности стараясь казаться частью ворот.

Увы, притвориться столбом ей не удалось. Мужики заметили девушку и, как обычно, начали сыпать оскорблениями. Джоан делала вид, что не замечает их. И она, безусловно, могла преуспеть в этом, имея за плечами отличный опыт дельтской тюрьмы, если бы один из пришедших не решил, что, если девушку нельзя задеть словами, ее можно попробовать достать чем-нибудь потяжелее.

Идея во всех смыслах была плохой. Даже если бы у метавшего были шансы попасть в Джоан, он вряд ли мог рассчитывать, что остальные работники мастерской оставят это дело просто так. И страшно подумать, какой массовой потасовкой с участием деревенских мужиков, кузнецов из мастерской и слуг двух знатных господ это могло бы окончиться, если бы Джоан молниеносным движением не перехватила камень у самого своего лица. Пару мгновений она стояла неподвижно, не в силах поверить в то, что только что произошло. Никто ничего не заметил, кроме нее и бросившего камень парня, – слишком быстрым был его бросок и слишком незаметным – ее движение. Она посмотрела ему в глаза, он зло сплюнул и отвернулся.

Странное ощущение разлилось по всему телу, Джоан почувствовала, как пальцы машинально сжимаются вокруг камня, обкрашивая неровные края, она подняла руку, глядя на ненавистную голову…

– Джо! – крикнул Инкер, выходивший из здания конторы с двумя покупателями. Что-то было в его голосе такое, что заставило ее обернуться, несмотря на закипающую в крови волну ненависти. На короткий миг они встретились глазами, – после чего она очень осторожно и легко бросила камень, выпустив его из пульсирующих злобой пальцев. Это было лучшее, на что она была способна – бросить камень в другую сторону, стараясь не вкладывать в это никакой силы. Булыжник описал в воздухе широкую дугу и приземлился в ожидающую, сильную и уверенную руку Инкера. Он поднял ее в странном жесте, как будто говоря «мы еще обсудим это», после чего пошел провожать обоих гостей. Джоан поспешила скрыться в глубине кузницы, и оставалась там до тех пор, пока все деревенские не покинули мастерскую.

Вечером, когда она доделывала последние дела, в кузницу зашел Инкер. Ларри, который был тут же, пошел к нему навстречу, решив, что оружейник явился к ним по поводу сегодняшнего заказа. Инкер, однако, покачал головой и пошел прямиком к Джоан. Она не видела его, но сразу узнала шаги. У него была особенная походка – размеренная и напряженная одновременно, походка опытного фехтовальщика, фиксирующего каждое движение и одновременно готового в любой момент поменять траекторию. При его приближении Джоан выпрямилась и повернулась, убирая со лба непослушные пряди, которые со времени стрижки успели отрасти и теперь норовили лезть в глаза всякий раз, когда Джоан наклонялась.

– Что это было сегодня? – спросил Инкер спокойно.

Она пожала плечами.

– Недоразумение.

– Это недоразумение могло мне дорого обойтись.

Джоан отвернулась и сделала вид, что очень занята.

– Посмотри на меня, девушка.

Она проигнорировала его.

– Джо, – сказал Инкер жестко, одновременно оказавшись рядом с ней и хватая ее за подбородок, так что она не могла не смотреть на него.

– Ты хорошо отдаешь себе отчет в том, что я в любой момент могу отправить тебя туда, откуда взял?

– О да, – усмехнулась она. Сделать это было нелегко, потому что его пальцы давили ей на челюсть. – Я, правда, не очень понимаю, с какой стати. Вроде бы ты хорошо знал, кто я. Ну или, по крайней мере, что я сделала.

– Наглеешь.

– Едва ли. Никогда не прикидывалась покладистой.

Инкер поморщился и отпустил ее. Джоан тут же отступила на несколько шагов. Она не желала ему зла, и совершенно не собиралась никого калечить, поэтому безопаснее было отойти.

– Ты знаешь, что я никогда не задавал тебе никаких вопросов.

– Да. И благодарна за это.

– Но если еще раз…

– Это не повторится.

– И все-таки…

– Я обещаю.

– Джо, – покачал головой Инкер. – Я понимал, кого покупал и брал сюда. Но мне будет проще, если я буду знать все.

– Что именно?

– Кто ты, девушка?

Джоан мягко улыбнулась, но эта улыбка затронула лишь ее губы.

– Нет, Инкер. Не задавай мне этого вопроса. Я виновата – я потеряла контроль. Даю слово, что больше этого не допущу. Но если ты хочешь, чтобы я оставалась здесь, не спрашивай меня ни о чем. У тебя отлично получалось это раньше, – добавила она.

– Это требовало определенных усилий, – заметил он рассеянно – и тут же пристально на нее посмотрел:

– Что значит, «если я хочу»?

– Инкер, – усмехнулась Джоан, – как ты думаешь, сильно ли меня затруднит убежать отсюда? Убежать в любом интересующем меня направлении?

Он задумался:

– Думаю, не сильно.

Улыбка Джоан стала чуть шире.

– Поэтому мне еще интереснее, почему же ты до сих пор этого не сделала, – внезапно добавил Инкер.

Джоан вздрогнула.

– По правде говоря, – продолжил он, – я не понимаю, каким образом ты вообще оказалась в дельтской тюрьме?

– Я убила человека, – ответила Джоан несколько удивленно.

– Я знаю. Но едва ли тебе стоило большого труда сбежать в любой момент до суда? Да и после него – тоже.

Джоан ответила не сразу.

– Хватит, Инкер. Если тебя не устраивает, что ты чего-то обо мне не знаешь – хорошо. Можешь вернуть меня в Дельту. Я не буду сопротивляться, чтобы у тебя не было проблем. Но не жди, что угрозами заставишь меня рассказать тебе то, что я не хочу рассказывать никому и никогда.