Малую гостиную и буфетную она уже сумела рассмотреть ранее, а вот большую гостиную она видела только мельком, когда Павел проводил ее по дому. В этой гостиной была мебель стиля барокко — столики, в том числе и карточные, диваны, кресла и стулья были позолоченными. Обивкой служил темно-синий атлас с золотым рисунком. Из такой же материи были портьеры. На стенах в нескольких местах были гобелены с похожим рисунком. Казалось, что комната должна быть темной и мрачной, но из-за количества больших окон, такого впечатления она не производила. Вечером, когда зажигали свечи в позолоченных подсвечниках и в двух люстрах необыкновенной красоты — с подвесками, из фарфора с преобладанием оттенков синего цвета, в комнате, должно быть, было также красиво. Картины и статуэтки вносили в интерьер приятное разнообразие других цветовых гамм, а не выделялись режущими глаз пятнами. Больше всего Анну впечатлил рояль — он был также в стиле барокко, на гнутых витых ножках, отделанный инкрустацией и позолотой. Такого инструмента Анна не только никогда в жизни не видела, но даже и не предполагала, что они могли существовать. Она приподняла крышку рояля — Steingraeber und Soehne. Штейнгребер и Сыновья, она как-то читала про музыкальные инструменты, и рояль этой фирмы числился среди наилучших. Этот был, по-видимому, не только одним из лучших, но и одним из самых дорогих. Она не решилась даже пробежаться пальцами по клавишам — это был рояль Его Сиятельства, только его…

Когда она проходила через буфетную, дворецкий спросил, не нужно ли что-нибудь Ее Милости. В свою очередь Анна поинтересовалась, не оставлял ли князь каких-нибудь распоряжений для него и Марфы на поздний вечер. Матвей сказал, разве что показать Ее Милости, где ключ, которым запирают дом на ночь. Ключ находился в очень интересном месте — в полости ножки столика, на котором гости оставляли шляпы и перчатки. Анна подумала, что не стоит больше задерживать дворецкого и горничную, если у них нет никаких иных дел. Как говорил князь, слуги тоже нуждались в отдыхе.

Дворецкий попрощался с ней и запер дом своим ключом. Анна поднялась в свои комнаты и заново осмотрелась. В ее будуаре был диван с креслами и столик, письменный стол и секретер, а в спальне кровать размером больше, чем у них с Яковом в Затонске, оттоманка, туалетный столик со стулом и ширма. Вся мебель была, судя по всему, дорогая, но больше добротная, чем изысканная. Похоже, на гостей, которые оставались в доме с ночевкой, здесь произвести впечатление и не пытались. Интересно, в комнатах, где будет графиня, так же? Или все же они оформлены… поизящней? Хоть как-то отдаленно напоминая гостиные?

День был длинным, и Анна устала. Она подумала, что у Якова день несомненно был полный забот, ведь он не был в отделении с полудня пятницы. Наверное, там скопились дела, которыми Коробейников не мог заняться самостоятельно, без своего начальника. Хоть бы к этой занятости не прибавились сложности, которые могли появиться после отъезда князя Ливена. Анна вздохнула, сколько же перепитий из-за того, что Яков оказался внебрачным сыном Остзейского князя…

Она уже собиралась готовиться ко сну, когда ей показалось, что на этаже кто-то был. Неужели вернулся Павел? Так скоро из Петербурга он приехать не мог, к этому времени он туда, возможно, только добрался. Если только забыл что-то очень важное и вернулся с полдороги. Ну или воры… Прознали, что князь уехал по делам и решили воспользоваться случаем. Ей очень хотелось выйти и посмотреть, но было боязно. И все же любопытство побороло страх.

Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. С другой стороны коридора к лестнице приблизилась высокая мужская фигура, затем стала спускаться вниз. На середине лестницы она обернулась и посмотрела в ее сторону, словно приглашая ее идти следом. Фигура была духом князя Дмитрия Ливена — Анна узнала его. Как его было не узнать, если Яков был так похож на него? Анна пошла за духом князя, они спустились на первый этаж и проследовали в коридор, куда-то за кабинет Павла. Дух князя Ливена зашел в комнату, а Анна за ним. В комнате на кровати полулежала светловолосая, бледная изможденная женщина.

— Елизавета Алексеевна, как Вы себя чувствуете? Вы хотели меня видеть?

— Спасибо, Дмитрий Александрович. Сносно. Вы позаботитесь о Сашеньке?

— Конечно, как мы и договаривались, я возьму его себе и воспитаю как своего родного сына.

— Я знаю, что из Вас получится для Сашеньки хороший отец… Дмитрий Александрович, мне уже немного осталось, всего несколько дней… Я хотела спросить про Якова… — Лиза тяжело дышала и, казалось, слова ей давались с трудом.

— Елизавета Алексеевна, зачем ворошить прошлое, вспоминать о Якове… Павел стал Вам хорошим мужем.

— Очень хорошим. Спасибо Вам, что позволили мне испытать, что такое любовь и счастье… И все же я хотела узнать про Якова, меня это уже давно… мучает… Яков — он ведь не просто похож на Ливенов, он сын кого-то из Ливенов?

Князь промолчал.

— Он похож на Вас, Дмитрий Александрович. Он — Ваш сын, ведь так? Сын от той женщины, что Вы любили?

Его Сиятельство не знал, что сказать.

— Так он — Ваш сын?

— Да, он — мой сын, — наконец признался князь. — Но, как Вы и сами понимаете, он не знает об этом.

— Теперь у Вас есть законный наследник, которого Вы так хотели… Но пообещайте мне, что когда-нибудь расскажете Якову, что Вы — его отец. И позаботитесь о нем — так, как сможете, как подскажет Вам совесть. Дайте мне слово.

— Хорошо, Елизавета Алексеевна. Я обещаю.

Как только князь вышел, Лиза закашлялась. Пошарила на кровати вокруг себя и, не найдя платка, вытерла рот рукавом. Посмотрела на запачканный левый рукав сорочки с вышивкой из листиков и заплакала…

Видение пропало — исчезла умиравшая Лиза, и исчезла кровать на которой она лежала. На ее месте у стены был массивный шкаф.

Анна подумала, каким добрым, сердечным человеком была Лиза. В свои последние дни она переживала еще и о судьбе человека, так недолго вошедшего в ее жизнь. По-видимому, она давно стала подозревать, что Яков — сын ее мужа. Возможно, с того времени, когда она сама стала матерью, когда родился ее сын, естественно, больше походивший на своего родного отца Павла, чем на ее законного супруга… И она хотела знать правду о Якове, но не за тем, чтоб высказать недовольство супругу насчет того, что он поступил чудовищно — «свел» ее со своим сыном… А затем, чтоб вытянуть из него обещание принять какое-то участие в жизни своего незаконного отпрыска…

Вдруг Анна почувствовала себя очень слабой. Ей захотелось присесть и немного отдохнуть. Да, так она и сделает. Сядет в кресло, посидит несколько минут, а затем пойдет наверх в свою спальню…

========== Часть 3 ==========

Анна услышала сквозь дрему какие-то голоса.

— Ваше Сиятельство, Ее Милость пропала.

— Как пропала?

— Так не знаем. В спальне ее не было. Мы уже весь дом обыскали и сад… Нет ее нигде, и никто ее не видел.

— Да я с вас всех шкуру спущу! Человек ведь не иголка, не мог исчезнуть! Вы точно весь дом обыскали?

— А как же! Все комнаты… И остальное… Нет ее…

— Я сам все осмотрю! Иди уж! Не путайся под ногами!

Через секунду грозный голос из коридора прозвучал у нее над головой:

— Анна, так вот ты где!

Она открыла глаза. Рядом стоял Павел и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Как ты посмела сюда зайти? Сюда никому входить не положено! Никому! И ты не исключение!

Анна недоуменно посмотрела — спросонья она не поняла, почему так зол Павел.

— Как ты сюда попала? Здесь всегда заперто! Где ты взяла ключ?