Только непослушные прядки выбиваются из причёски.

Она и сама не понимает, насколько красива.

С кухни выходит официант.

— Пообедаете со мной, Тина? — спрашивает Грейвз, неожиданно для Тины.

И ещё более неожиданно для него самого.

Она на секунду замирает, а потом кивает, чуть улыбнувшись.

— С удовольствием, сэр, — на удивление, её сердце и не думает ускорять ход.

Это всё весна, уверена Тина.

Официант протягивает ей меню и приветливо улыбается.

— Блюдо дня — равиоли с курицей и шампиньонами, — говорит он.

В его ухе — маленькая серёжка.

Как у пирата, думает Тина.

— Очень рекомендую, — негромко замечает Грейвз, и от его голоса по коже Тины бегут мурашки.

У неё в сумке — коробочка с заботливо приготовленным Куинни ланчем.

Тина думает, что оставит его на завтрашний день.

— Раз вы рекомендуете, — она улыбается. — Пожалуйста, равиоли и… — Тина вопросительно смотрит на Грейвза.

Он борется с ответной улыбкой.

— Эспрессо, — подсказывает он.

Ему бы хотелось навсегда запечатлеть в памяти этот момент.

— Эспрессо, — повторяет Тина, и официант кивает.

Она достаёт из сумки кошелёк, но Грейвз жестом останавливает её.

— Не беспокойтесь, — говорит он. — Я настаиваю, — добавляет Грейвз, когда Тина открывает рот, чтобы поспорить.

Она держит кошелёк в руках ещё пару секунд, а потом убирает его обратно.

Весна внутри неё так и толкает спросить: это что, свидание?

Тина уже слишком привыкла бороться с эмоциями, чтобы поддаваться на такую провокацию.

— Всё будет готово через несколько минут, — обещает официант, убирая деньги в кассовый аппарат.

Грейвз смотрит на Тину.

— На улице прекрасная погода, — правильно понимает его взгляд она.

Они занимают столик под полукруглой полосатой маркизой. Женщина с ребёнком уже ушла, придавив солонкой несколько долларовых бумажек, с которыми так и норовит поиграть ветер.

Грейвз молча сидит, закинув ногу на ногу. Тина откидывается на спинку стула и чуть прикрывает глаза: ей хорошо.

Напряжённость между ними куда-то пропадает, без следа растворившись в свежем воздухе. Тина упоминает о своём деле, и Грейвз заинтересованно слушает, невзначай любуясь её живым румянцем.

Когда Тина смотрит ему в глаза, она видит там что-то, от чего у неё внутри всё переворачивается.

Она вдруг понимает, что совершенно, безоглядно и отчаянно влюблена в своего капитана.

Комментарий к Ланч

Решила ещё немного сблизить Тину и Грейвза; надеюсь, получилось правдоподобно :)

Никогда не устану благодарить вас за чудесные отзывы; невероятно поднимают настроение и заставляют улыбаться^^

========== Изнанка ==========

После Восемнадцатой поправки в барах Нью-Йорка на мгновение наступило затишье, а потом город накрыло волной контрабандного алкоголя. Ни постоянные рейды полиции, ни суровое наказание — ничего не останавливало отчаянно жаждущих спиртного.

Множащиеся подпольные спикизи богатели на глазах, а дельцы потирали ладони: контрабанда алкоголя стала настоящим золотым дном. Даже оружие не раскупали с таким энтузиазмом.

Потом завязалась настоящая война контрабандистов. Одни брали демпингом, другие устраняли конкурентов, а третьи — всё вместе взятое.

Полицейские хватались за головы: ни людей, ни времени расследовать всё происходящее попросту не хватало.

И тогда появился Гарри Лэнгдон — или просто Гнарлак, как звали его в преступном кругу. Невысокий, коренастый, с крючковатым носом и кустистыми бровями, он держал спикизи «Слепая свинья» и приторговывал лёгкими наркотиками.

Он попался по чистой случайности: на взятке.

Всё-таки не стоило пытаться подкупить Грейвза.

Впрочем, хитрый и пронырливый как крыса Гнарлак знал правила игры и прекрасно понимал, какие карты на столе. Он предложил самый ценный, самый необходимый и самый редкий козырь — информацию.

Отказаться от такого значило бы продолжить тонуть в топком болоте нераскрытых дел, и комиссар дала согласие.

Гнарлака отпустили и позволили и дальше держать бар, но стоимость аренды теперь исчислялась словами. Кто, где, сколько и когда — Гнарлак знал всё, и теперь делился своими знаниями на благо общества.

На столешницах детективов наконец начало появляться свободное место, когда тучи снова сомкнулись.

Катакомб в Нью-Йорке хватало, и они не простаивали без толку. Подземные нити связывали весь город, скрывая от посторонних глаз привезённые со всего мира ящики с оружием, алкоголем, драгоценностями и остальным.

Пять семей в своё время поделили Нью-Йорк на пять зон, но подземный мир города целиком и полностью принадлежал одному человеку.

Бескомпромиссный, жестокий и невероятно умный, он бежал из Британии и обосновался в Нью-Йорке несколько лет назад, и его путь был испещрён кровавыми отметинами.

Он поименно знал детективов, которые перешли ему дорогу.

Катакомбы он превратил в настоящую крепость. Войти — непросто, выйти — почти невозможно. Узкие тёмные ходы кишели бандитами, которым было только в радость пострелять по служителям закона.

Если посчитать, сколько полицейских пропало там во время расследований, набралось бы несколько участков.

Постепенно входы отрубались: их заваливали, взрывая динамитом жёсткую землю, чтобы отвадить посторонних и избежать лишних смертей. К тому же, не будет входов — не будет и подземной контрабанды.

Полицейские не знали, что это только на руку тому, кто был негласным хозяином катакомб.

Четыре оставшихся входа — четыре ювелирных магазина сети Diebesgilde.

Ещё два магазина — в центре.

Ромб с кругом внутри — знак катакомб Нью-Йорка.

Знак, который стал эмблемой знаменитой американской ювелирной сети, владельца которой никто и никогда не видел.

Спуск в катакомбы на Ностранд-авеню — самый неудобный и самый дальний; им пользовались редко и только при острой необходимости, поэтому охраняется он не так тщательно, как остальные.

Гнарлак прекрасно об этом знает, снаряжая первую команду головорезов.

Вторая команда будет грабить соседний ювелирный через два дня, чтобы хозяин подземелья не понял, что цель — не камни и золото, а доступ к ромбу с кругом внутри.

Гнарлак почёсывает заросшую щетиной щёку и сжимает в зубах сигару: он абсолютно спокоен, ему ничего не грозит.

Следы никогда не приведут обратно к нему.

Хозяин катакомб заявится к кому-то другому.

Вечером к нему заглядывает за очередным клочком информации детектив, и Гнарлак с удовольствием сдаёт бар конкурента на соседней улице.

В этом мире — только так.

В этом мире — только по головам других.

Комментарий к Изнанка

Решила немного поведать вам о Нью-Йорке двадцатых :) Дальше драбблы пойдут чётко направленные на отношения Тины с Грейвзом, и я подумала, что будет ну очень сложно объяснить между строк, что же происходит в расследовании. Поэтому — вот вам взгляд за кулисы. Надеюсь, что правдоподобно!! Потому что это оказалось тяжело — искать достоверную инфу :)

Если что, Восемнадцатая поправка — это ввод Сухого закона, то бишь запрет на алкоголь. Впрочем, никому это особо не помешало :)

Сухой закон был отменён только в 1933 году ещё одной поправкой.

И… У меня тут возникла ещё одна мысль. Ещё одно ау в мрачных тонах, как мой фик Almost hopeless, но на этот раз по ГолдГрейвз. Чтобы темно и вроде бы безнадёжно, а на самом деле задел на хэ :) Что думаете?

P.S. Я правда ужасно извиняюсь, что тут нет нашего ОТП; надеюсь, вы разочарованы не очень сильно.

========== Архив ==========

В архиве душно и пыльно, из пяти лампочек горят только две, а затянутые паутиной узкие окна под потолком выполняют скорее декоративную функцию. Стеллажи тихо поскрипывают под весом бумажных папок, а на одной из полок одиноко засыхает забытое кем-то яблоко.

В самом дальнем углу — квадратный старомодный стол, который, кажется, остался ещё со времен правления Тео Рузвельта.