Я был поражён подноготной «Голодных игр» до глубины души. Ничего более гнусного, омерзительного, гадкого быть не могло. Впервые в жизни ярость так и клокотала во мне, что мне стало трудно дышать. Но я сделал над собой невероятное усилие и начал читать про мой собственный личный «рейтинг». Я думал что был поражён до глубины души — нет, о как я заблуждался!!!
«Рейтинг» Пита Мелларка в первый день начавшись с высоких значений, в момент, когда я присоединился к профи, рухнул в четыре с половиной раза, затем безуспешно соревновался с «рейтингом» девушки-профи из дистрикта 4, в момент «осады огненной девушки на дереве группой профи», где находился я, резко догнал «рейтинг» Цепа, в считанные минуты сравнялся с «рейтингами» Руты, догнал «рейтинг» Лисы, который на протяжении всех Игр стабильно и стремительно шёл вверх, затем достиг «рейтинга» Марвела.
Но в момент, когда я «показал своё истинное лицо», его точно подхватила какая-то невероятная сила, в течении трех секунд он увеличился вдвое, он нисколько не пострадал от ранения, которую мне нанёс Катон, которое должно было убить меня, и сравнялся с «рейтингом» Мирты. Меня, который в это время, у ручья в одиночестве готовился к неминуемой смерти и оценивал свои шансы на выживание как ничтожные. Но, и это стало подлинным для меня откровением, он стойко держался на высочайшем уровне в момент, когда я находился на пороге жизни и смерти в пещере рядом с Китнисс!
В ту самую секунду, когда Цеп убил Мирту, мой «рейтинг» (при том, что я накануне я смирился с фактом своей смерти) с фантастической скоростью взмыл резко вверх, с легкостью догнал «рейтинг» Катона и вплотную приблизился к рейтингу Китнисс. Вот тогда и стало ясно, что в 74-х Играх будет два Победителя…
Меня поразила резолюция президента Сноу на докладе Сенеки Крейна, речь в котором шла о результатах боя у Рога изобилия, когда сначала Мирта имела реальный шанс убить Китнисс, а затем Цеп убил Мирту, но пощадил Китнисс:
«Вы меня разочаровали, мистер Крейн. Помните о том, что мистер Мелларк должен выжить, его смерть неприемлима!!!». Буквы были куда менее разборчивы, чем в других резолюциях президента, которые встречались ранее, президент всегда писал безупречным каллиграфическим подчерком. Но в этой фразе буквы искривились, они будто «плыли». Читая, я почувствовал, что президент Сноу в этот момент был чрезвычайно раздражён.
***
Это невероятно увлекательное чтение прервал сильнейший толчок, в результате которого экспресс резко затормозил, я разбил себе лицо, со всей силы ударившись об стоявший передо мною столик из красноватого оттенка дерева. Затем я услышал крик, сидевшей на небольшом диванчике, справа от меня, Семпронии, её отбросило вбок и она упала на пол, очень сильно ударилась рукой и от боли громко закричала. Забыв о собственном разбитом лице, я поспешил на помощь кричавшей испуганной девушке-капитолийке. Семпрония к своему счастью, не сломала руку, но у нее началась истерика, мне удалось, обняв Семпронию, быстро её успокоить. Факт: раненая и плачущая девушка из Капитолия, ближайшая помощница ненавистного мне президента Сноу, вызвала у меня только сочувствие и желание облегчить ей боль.
Семпрония всё время повторяла:
— Что случилось?
И я решил это выяснить. Скоро выяснилось, что всё серьезно.
Вспомнив в этот момент, что у меня по личному распоряжению президента Сноу, под мышкой находиться кобура с пистолетом, я решительно отправился узнать, что случилось. Я прошёл несколько помещений, в которых никого не было и вошёл в помещение, в котором было несколько мужчин, ушибившихся при резкой остановке поезда, также как и мы, Это были: два капитана-миротворца из личной охраны Сноу, начальник экспресса, его помощник и стюард. После того, как я помог стюарду и начальнику поезда, пострадавшим больше всех при падении, ко мне подошел один из миротворцев:
— Вы Пит Мелларк?
— Да, я Пит Мелларк.
— Мне приказано в случае чрезвычайных обстоятельств в первую очередь обеспечить вашу личную безопасность, это приказ президента Сноу. Никуда не отлучайтесь, а в случае моей смерти вы имеете право забрать мое оружие, у вас есть пистолет?
— Да, по личному приказу президента.
— Немедленно достаньте его и снимите с предохранителя. Будьте в полной боевой готовности. При малейшей угрозе вашей безопасности вы имеете полное право открывать огонь на поражение, мистер Мелларк.
— Я понял.
И я достал в первый раз в жизни оружие, которое до сих пор мог видеть только у миротворцев в родном дистрикте. Впрочем, Арена научила меня действовать молниеносно и быстро, если речь идет об угрозе жизни. Миротворцы встали слева и справа от меня. Начальник экспресса, несмотря на сильно ушибленную при падении голову, пошёл узнать, что случилось, через две минуты он возвратился и отчего-то доложил непосредственно мне:
— Мятежники незначительно повредили дорожное полотно, аварийная бригада уже приступила к ремонту путей, через пять или десять минут мы тронемся. — Коли так, подумав, что мне вполне вероятно придется отчитываться перед Сноу, я задал вопрос:
— Где мы находимся?
— Это территория восьмого дистрикта. До сегоднешнего дня мятежники здесь не предпринимали попыток каких-либо серьезных действий, тем более нападения на президентский экспресс.
Он не успел договорить, как с невероятной силой, в окно президентского экспресса попал булыжник, окно было бронированным, но удар был настолько сильным, что окно треснуло, но я, подчиняясь какому-то непонятному чувству, бросился к окну, заставив миротворцев-телохранителей занервничать, то, что я там увидал, меня потрясло:
Несколько человек, одетых как рабочие, стояли передо мной и их лица были бледные как мел и излучали гнев. Один из мужчин держал на руках мальчика, убитого мальчика, я сразу это понял, как и то, что это его сын, этот человек был безоружен, но у других мужчин в руках были железные палки, камни, у одного в сильной мозолистой руке был зажат тяжелый гаечный ключ.
А затем появилась одинокая фигура миротворца с пистолетом в руке, миротворец бежал, отстреливаясь, в сторону от экспресса, мужчины, стоявшие до того почти неподвижно как по команде двинулись к миротворцу, он стрелял и стрелял в них, они падали сраженные его пулями, один за одним, мужчина с мальчиком на руках также получил пулю и упал и больше не поднимался, на моих глазах они упали все, кроме одного, того самого человека, в руках у которого был гаечный ключ, он остался один, но он не останавливаясь молча шёл по направлению к миротворцу, который отступая ушёл уже шагов на сто пятьдесят от экспресса, и тут у миротворца закончились патроны, а одинокая фигура рабочего с зажатым в правой руке гаечным ключом медленно подходила всё ближе к миротворцу и, наконец, настигла миротворца и почему-то я был уверен, что именно этот миротворец убил мальчика, которого держал на руках его отец, и тогда этот мятежник-ткач из дистрикта 8 со страшной силой начал бить миротворца тяжелым гаечным ключом и на моих глазах он забил миротворца насмерть, расколов тому голову вместе со шлемом как орех.
И в этот момент президентский экспресс тронулся с места.
О, как в это мгновение мне больше всего на свете захотелось убить находящихся в купе миротворцев и выпрыгнуть на ходу, чтобы идти и сражаться на стороне мятежников. Идти помогать убивать миротворцев, настолько в эту секунду я их ненавидел. Однако я стоял неподвижно у окна стремительно мчавшегося в Капитолий президентского экспресса, я с трудом удерживал в себе мою ненависть и мою ярость. Мне пришлось прибегнуть с незамысловатому приему, которому меня научила Китнисс уже после нашего возвращения в родной дистрикт, способу, чтобы не сойти с ума, а сердце заставить спокойно биться.
Я повторяю про себя:
Я — Пит Мелларк, мне восемнадцать лет, я участвовал в Голодных играх. Я остался в живых. С нами обоими, со мной и с Китнисс Эвердин, девушкой, которую я люблю с пяти лет и за которую я, не задумываясь отдам свою жизнь, говорил приехавший к нам в дистрикт №12 президент Сноу. Во время разговора с президентом от волнения жизнь за Китнисс я так сильно сжал ее руку, что впервые в моей жизни я сделал ей больно. Президент сделал нам с Китнисс предложение, от которого мы не смогли отказаться, если бы и захотели — Сноу обещал отменить Голодные игры. Навечно. Сноу заключил со мною и с Китнисс своего рода тайное соглашение — мы храним ему личную верность, а взамен дистрикт 12 получает гигантские льготы. Мы с Китнисс были наделены особыми полномочиями и получили из его рук огромную власть. Сноу поручил Китнисс употребить её в полной мере в дистрикте 12, а я еду в Капитолий участвовать в расследовании злоупотреблений распорядителей 74-х голодных игр. И главное: если Сноу не выполнит своего обещания — Мы не будем жить, Я и Китнисс, без вариантов, но перед тем, как мы умрем, мы убьем Сноу.
