Прошла минута. Трещали и скрипели деревья, шумел ветер. Стебли травы шуршали друг о друга, лесные запахи окутали алтарь.

«Я тебя слышу».

В голове молодой ведьмы возник образ Тысячелетней Старухи. Да, да, – Квопа на самом деле не была знахаркой. Она играла эту роль среди муров. Её дар был гораздо многограннее, а история гораздо богаче, чем знали о ней внешники и бандиты из Муравейника. Она была ведьмой!

– Великая Мать! – на глазах Квопы выступили слёзы благоговения.

«Я слышу тебя, дочь моя. Говори быстрей, пока энергия перезагрузки ещё возмущает эфир».

– Великая Мать! Пророчество сбылось. Она явлена Стиксом. Благословение и проклятие, жизнь и смерть. Сёстры, что ждали её в других местах – могут возвращаться к своим делам, и мне пора покинуть свой пост. Я хочу теперь получить другое служение. Также в стабе появился ментат, скоро он сможет меня раскрыть.

«Слава Стиксу! Дочь моя, я прочла все твои мысли, можешь больше ничего не говорить. Возвращайся в Муравейник. Тебе надо склонить Хранительницу на нашу сторону. Она должна примкнуть к нам по-хорошему или по-плохому. Да благословит нас Стикс!»

В сознании погас голос старухи. Ведьма быстро оделась и проделала обратный путь к спрятанному спиннингу.

Первый же заброс, шёпот губ – и большой судак уже бьётся у ног удачливой рыбачки. Пристальный взгляд, ещё один точный заброс, шёпот молитвы, новое благословение Стикса. Молодая килдинг получала чудеса по заказу. Стикс благоволил ей, а она знала, как правильно ему служить.

…Глаз, как только Квопа скрылась из вида, быстро вернулся на холм, выкатил мотоцикл на трассу, ведущую в Рынск, завёл его и помчался к черноте, затем вдоль неё по мокрой скользкой дороге. Когда чернота осталась за спиной и скрылась из виду, впереди показалась водонапорная башня. Ментат остановился. Достал рацию, выставил нужный диапазон и несколько раз пошипел кнопкой. Радиоэфир откликнулся сразу же:

– Пароль?

Глаз ответил:

– Сзади две фуры стоят.

Шипящий голос ответил:

– Мы их уже видели. Это ты?

– Да, это Богомол. Я на месте.

– Я Бананан. Видим тебя; сенс говорит, хвоста нет; всё чисто. Жди, скоро будем. Конец связи.

Вскоре навороченная машина Института показалась на дороге. Под бронёй скрывалась дюжина суровых наёмников. Глаз, он же Богомол, запрыгнул в приоткрывшийся люк. Бронемашина вскоре вновь скрылась в обустроенном схроне в километре от башни.

На месте Богомол доложил:

– У меня мало времени, через час я должен быть на озере около Муравейника.

Лидер стронгов Бананан, мужчина лет 30–35, жилистый, с чёрными казачьими усами и бритой головой, радостно улыбаясь, обнял вошедшего Богомола.

– Как я рад снова тебя видеть живым и здоровым! Присаживайся. Долго не задержим.

Он указал на раскладной рыбацкий стульчик. Диверсант-разведчик сел и продолжил:

– Решайте сами. Сейчас основные силы покинули стаб муров. Я считал там мысли всех. Там нет никаких сюрпризов, всё нам по силе. При этом там будет до вечера малая мобильная группа внешников. Со всеми трофеями, соответственно. Но это не главное. Я сопровождал подозрительный объект от Рынска, но не мог его прочитать. Зато его считала местная знахарка. Расчёты Института оказались верны – эта девушка, прозванная там Стекловата, и есть очередной Редактор. И она появилась именно здесь, правда, не обнаружен спутник Редактора – скорее всего, погиб в первые часы или под ордой, у муров его точно нет. Наше месячное дежурство закончено. Пора переходить к положительному варианту плана. Фаза два – захват или уничтожение Редактора Улья, пока она не наделала дел. Считаю необходимым немедленно атаковать Муравейник. И ещё: знахарка муров – адепт культа килдингов. Залочена более сильным, чем я, ментатом. Она единственная, о ком я не смог ничего узнать. Но по косвенным данным очевидно, что она килдинг, и не из последних, крайне сильна и опасна. Даров её, кроме посредственного знахарства, я также не смог узнать. Прощупывать её опасаюсь.

Бывалый бритый стронг в боевом обвесе задумчиво покивал головой. Его взгляд был рассеян. Наконец, он принял решение.

– Возвращайся назад. Поможешь нам изнутри. Открой ворота в районе семи вечера, дальше по обстановке, не геройствуй и не подставляйся.

Богомол снова обнялся с Банананом и отправился в обратный путь к озеру.

– До вечера! Если он настанет…

В Улье могло быть всякое.

Мотоцикл был водружён на прежнее место. Топливо уже было долито у стронгов до нужного показателя. Следы также не могли выдать тайный отъезд Глаза. Впереди было ещё немного свободного времени.

Рыба не брала. Ни проводка сверху, ни в полдна, ни над дном – ничего не помогало. Результата не дала и проводка вдоль ряда прибрежных кустов. В конце концов, ещё и зацеп случился. Глаз решил пройти вдоль берега и дёрнуть под другим углом. Удилище гнулось, леска звенела и гудела от напряжения. За этим занятием его и застал смех Квопы – он отражался эхом пустынного берега и разливался над озером. Знахарка стояла неподалёку: в одной руке прут спиннинга, вторая согнута в локте и прижата к плечу; в ладони зажат кукан с тремя серебристыми судаками – их хвосты доставали почти до колена красавицы.

– Отрывай.

От очередного отчаянного рывка вода под леской забурлила. Удилище свистнуло. Треньк! Леска безвольно обвисла и начала наматываться на безынерционную катушку. За спиной было слышно, как плюхнулась на траву связка рыбы. Нежные руки Квопы обняли Глаза сзади за талию и потянулись к застёжке кожаного ремня. Тёплый и травяной запах только что распущенных волос вызывал приятную истому.

Через полчаса только странные следы на песке напоминали о том, что здесь были люди, а парочка с уловом направлялась обратно в стаб.

Дно канализационного коллектора было заилено – ноги сразу стали увязать в этой грязи. Нос не сразу привык к запаху, царившему в длинных переходах от одной сливной решётки до другой, где было посвежее. Сюда проникало солнце, в этих пятнах света росла чахлая травка, и идти было легче. Почти всегда после верхней решётки следовало коридорное заграждение с видеокамерой и лампой освещения. Свет, вопреки уверениям подполковника, вскорости пропал. Мои глаза, правда, уже привыкли к темноте, и искусственный свет только сбил бы ночное зрение. Первая решётка была заперта на небольшой китайский замок. Удар обухом топора прошёл вскользь, зато второй заставил замок жалобно звякнуть и отлететь в жижу на полу. Дужка осталась висеть в проушинах, и мне нужно было только вытащить её и отправить вслед за замком. Решётка оказалась приржавевшая и заиленная, так что поддавалась с трудом. Мне удалось приоткрыть лишь небольшую щель, чтобы протиснуться и продолжить свой путь. Так пришлось воевать с пятью решётками, а на шестой мне показалось, что на секунду освещение пропало. Я поднял голову и обомлел. Сквозь прутья на меня смотрели бельма страшной образины. Пальцы с громадными когтями и костяными наростами с лёгкостью вырвали из асфальта дороги трёхпудовую чугунную решётку. Видимо, моя предыдущая возня со сбиванием замка привлекла голодную тварь.

…До того замок уже был сбит, но вот сама дверь здесь вросла в дёрн, и сдвинуть её, не откапывая, не выходило. Я положил на пол мешавшую мне рацию, взял топор. Орудуя им и как резаком, и как лопатой, к этому моменту я почти откопал нужный мне сегмент для открытия. Трудность ещё состояла в том, что дверь открывалась от меня, и приходилось работать, просовывая руки в клетки решётки.

А теперь всё происходило молниеносно. Я как сидел на корточках, так и оставался. Выронив топор, руки как-то сами потянулись к автомату за спиной. Ни скинуть его с плеча, ни потянуть за ремень и, тем более, снять оружие с предохранителя я не успевал. Тварь, царапая гипертрофированными когтями стены из поросшего мхом красного кирпича, быстро сползала вниз. На зелёных стенках оставались живописные тёмно-красные борозды. В абсолютной тишине слышались лишь противный приближающийся звук стачивания кости о крошащийся камень и глухое урчание монстра. На голову мне сыпалась труха из мелких камешков и ошмётков мха. Как и тогда, в гараже, липкое чувство страха и оцепенения завладело моим телом. Жить мне оставалось от силы две секунды. Я сделал короткий вдох и затаил дыхание. Мир стал чёрно-белым. Искаженные звуки как будто проходили сквозь толщу воды. Я завалился на решётку и, не найдя опоры, упал сквозь неё, перекатился и встал на ноги. На первой секунде этого я увидел, что заражённый, как провалившийся в трубу кот, судорожно царапает стены, пытаясь выскочить обратно – и это ему удалось. На второй секунде я уже стоял за решёткой, а об опасном визитёре напоминали лишь ободранные стенки шахты слива и кучки красной щебёнки на полу. Снова оглушила тишина подземелья. Что это было? Постепенно вернулось цветность мира, запахи и слух. Всё было нормально, только вот торчал я с другой стороны решётки. Дверь так и стояла закрытая. Я обхватил ладонью один рифлёный арматурный прут и с силой покачал – никакого результата. Висевшая на нем паутина осыпалась чёрной пылью. Я отпустил прут, моя ладонь была чёрной от сажи. Нет, я не был вторым терминатором, и мой автомат не звякал о решётку. Но я прошёл через неё даже лучше. Как же это у меня вышло? Что было? Испуг – и я коротко выдыхаю и затаиваю дыхание. Испуга сейчас нет. А вот остальное попробую снова.